А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Сэр Джулиан Гейл был не просто актером – вот уже столько лет, что я и пересчитать не могла, он являлся одним из наиболее блистательных светочей английского театра. А совсем недавно стал и одной из непостижимейших загадок театрального мира.
– Вот оно как! – воскликнула я. – Значит, вот куда он уехал.
– Так и думала, что тебя это заинтересует, – заметила Филлида с ноткой самодовольства в голосе.
– Еще как! Все кругом до сих пор только и гадают, почему он вдруг покинул сцену два года назад. Ну конечно, я знаю про этот ужасный несчастный случай, но вот так все бросить и тихо исчезнуть... Да ты, должно быть, слышала.
– Нетрудно представить. У нас тут есть свои источники информации. Только напрасно ты так сверкаешь глазами. Не воображай, будто сумеешь хотя бы приблизиться к нему, дитя мое. Он здесь ради уединения, и под этим словом я имею в виду именно уединение. Он вообще никуда не выходит – в социальном смысле, разве что навещает пару друзей, и у них там все залеплено плакатами: «В нарушителей будут стрелять без предупреждения», развешанными с интервалами не больше одного ярда, а садовник скидывает незваных гостей с утеса в море.
– Я не стану его беспокоить. Я его слишком почитаю. Но ты-то, думаю, с ним встречалась. Как он?
– Ну, я... На вид с ним все в порядке. Просто никуда не выходит, вот и все. Я и сама виделась с ним каких-то пару раз. Собственно говоря, это именно он рассказал мне, что Корфу считается местом действия «Бури». – Она искоса глянула на меня. – Полагаю, ты можешь с полным правом сказать, что он «питает склонность к литературе», а?
На сей раз я пропустила намек мимо ушей.
– «Буря» была его лебединой песней. Я видела ее в Стратфорде и все глаза выплакала над отрывком «От грозных этих чар я отрекаюсь». Поэтому он и выбрал Корфу, когда ушел со сцены?
Филлида засмеялась.
– Сомневаюсь. Ты не знала, что он почти уроженец острова? Жил здесь во время войны и, по-видимому, какое-то время и после, а потом, как мне говорили, привозил сюда свою семью почти каждый год на каникулы, пока дети не подросли. До самого последнего времени у них был дом под Ипсосом, но его продали после гибели жены и дочери Гейла. Тем не менее, полагаю, у него еще оставались тут, гм, связи, так что, решив покинуть сцену, он вспомнил о Кастелло. Мы не собирались сдавать усадьбу, уж слишком там все было в запущенном состоянии, но Гейл так стремился найти себе что-нибудь совсем тихое и уединенное, а тут такой подарок судьбы – Кастелло пустует, а Мария и ее семья живут совсем рядом, вот Лео и согласился. Мария с близнецами привели там в порядок несколько комнат, а за апельсиновым садом живет еще пара, они приглядывают за усадьбой, а их внук ухаживает за садом Кастелло и вообще всячески помогает, так что, сдается мне, для человека, ищущего покоя и уединения, это и в самом деле не такая уж плохая сделка... Ну, вот тебе и вся наша маленькая колония. Не скажу, что очень уж похоже на Сен-Тропез в разгар сезона, но если тебе хочется всего лишь тишины, солнца и возможности покупаться, то тут этого добра в преизбытке.
– Мне подходит, – мечтательно пробормотала я. – Ох, до чего же мне все это подходит.
– Собираешься спуститься вниз сегодня утром?
– Я бы с удовольствием. А куда?
– Да в бухту, разумеется. Это вниз, вон туда.
Она махнула рукой куда-то за деревья.
– Ты ведь, кажется, говорила, что там всякие объявления про нарушителей?
– О боже ты мой, не в буквальном смысле и уж, во всяком случае, не на пляже, только вокруг дома. Мы никогда не пускаем в бухту чужих, а иначе зачем сюда приезжать? Собственно говоря, прямо под виллой, с северной стороны мыса, у нас есть пирс, но в бухте песчаный пляж и там чудесно загорать и никого нет. Словом, поступай, как тебе больше нравится. Может быть, я и спущусь попозже, но, если хочешь поплавать уже утром, я пошлю Миранду показать тебе дорогу.
– Так значит, она сейчас здесь?
– Дорогая, – с достоинством ответствовала сестра, – ты попала в объятия вульгарной роскоши, не забыла? Уж не думаешь ли ты, будто я сама готовила кофе?
– Понятно, графиня, – грубо отозвалась я. – Помню я времена...
Тут я осеклась: на террасу с подносом в руках вышла девушка и принялась убирать после завтрака. Она поглядела на меня с тем неприкрытым греческим любопытством, к которому приходится просто привыкнуть, так как отвечать таким же взглядом абсолютно невозможно, и улыбнулась мне. Улыбка эта переросла в ухмылку, когда я попробовала выговорить по-гречески «Доброе утро» – фразу, которой и посейчас исчерпывается весь мой запас греческих слов. Девушка была невысокой и коренастой, с толстой шеей, круглым лицом и густыми, почти срастающимися над переносицей бровями. Яркие темные глаза и теплая кожа обладали простой животной привлекательностью юности и здоровья. Выцветшее красное платье очень ей шло и придавало какое-то темное, нежное сияние, разительно отличавшееся от электрического искрения городских греков-экспатриантов, которых мне приходилось встречать до сих пор. На вид девушке было около семнадцати.
Моя попытка поздороваться вызвала у нее целый поток радостного греческого щебетания, которое сестра сквозь смех, наконец умудрилась пресечь.
– Она не понимает, Миранда, она знает только два слова. Говори по-английски. Не могла бы ты, когда закончишь с уборкой, показать ей дорогу вниз на пляж, хорошо?
– Ну конечно! С удовольствием!
На лице девушки отразилось не обычное удовольствие, а такой восторг, что я улыбнулась про себя, цинично предположив, что неожиданная возможность ненадолго, отлучиться в самый разгар трудового утра и в самом деле удовольствие. Но я ошибалась. Так недавно вырвавшись из серого лондонского уныния и закулисных интриг и неудач, я просто еще не готова была понять простодушную радость греков оказать кому-нибудь услугу.
Миранда принялась рьяно громыхать тарелками, составляя их на поднос.
– Я недолго. Минуточку, только минуточку...
– Что на деле означает полчаса, – безмятежно заметила сестра, когда девушка выпорхнула из комнаты. – Но все равно, куда спешить? Все время мира к твоим услугам.
– Верно, – с чувством глубокого удовлетворения согласилась я.
Дорога на пляж представляла собой тенистую тропинку, устланную сосновыми иглами. Она вилась меж деревьев и внезапно выводила на маленькую прогалинку, где бежавший к морю ручеек разливался солнечным прудиком под поросшим жимолостью берегом.
Там дорога разветвлялась. Одна тропинка шла вверх по холму, в глубь леса, а другая резко сворачивала вниз к морю между сосен и золотых дубов.
Миранда остановилась и показала вниз по склону.
– Вам сюда. А другой путь в Кастелло, там частное владение. По этой тропе никто не ходит, она ведет только к дому, вы понимаете.
– А где вторая вилла, мистера Мэннинга?
– С другой стороны бухты, на вершине утеса. С пляжа вы ее не увидите, потому что деревья все загораживают, но там есть вот такая тропинка, – и она изобразила резкий зигзаг, – от эллинга вверх по склону. Там работает мой брат Спиро. Это чудесный дом, очень красивый, совсем как у синьоры, но, конечно, не такой замечательный, как Кастелло. Вот он – ну точь-в-точь дворец.
– Охотно верю. Ваш отец тоже работает в поместье?
Я задала этот вопрос без всякой задней мысли, просто так, начисто забыв все эти Филлидины глупости да и не поверив им, но, к моему несказанному смущению, девушка замялась, и на одну ужасную секунду мне подумалось, а вдруг Филлида права. Тогда я еще не знала, что греки неизменно воспринимают самые личные вопросы как нечто само собой разумеющееся, точно так же, как сами их задают, и я начала, запинаясь, что-то бормотать, но Миранда уже отвечала:
– Мой отец бросил нас много лет назад. Он уехал туда.
«Туда» в данном случае было всего лишь стеной деревьев, обрамленных понизу миртовыми кустами, но я знала, что лежало за ними – угрюмая, закрытая земля коммунистической Албании.
– Ты имеешь в виду, он там в плену? – ужаснулась я.
Девушка покачала головой.
– Нет. Он был коммунистом. В то время мы жили в Аргирате, на юге Корфу, а в той части острова таких много. – Она чуть поколебалась. – Не знаю уж почему. На севере, откуда родом моя мать, совсем иначе.
Она говорила так, словно остров был не сорок миль в длину, а все четыреста, но я ей верила. Там, где собираются два грека, насчитывается по крайней мере три политические партии, а может, и больше.
– И вы о нем ничего не слышали?
– Ничего. Раньше моя мать еще надеялась, но теперь, разумеется, границы совсем закрыты и никто не может ни войти, ни выйти. Если он еще жив, то волей-неволей должен оставаться там. Но мы и этого не знаем.
– Ты хочешь сказать, что никто не может попасть в Албанию?
– Никто. – Черные глаза внезапно вспыхнули живым огнем, как будто за их безмятежными зрачками что-то зажглось. – Кроме тех, кто нарушает закон.
– Ну, я не собираюсь нарушать никаких законов. – Эти враждебные снега казались такими высокими, холодными и жестокими. – Мне очень жаль, Миранда, – неловко добавила я. – Наверное, для вашей матери все это было просто ужасно.
Она пожала плечами.
– Это случилось уже так давно. Четырнадцать лет назад. Не уверена даже, что хорошо помню его. А у нас остался Спиро, он о нас заботился. – Глаза ее вновь засверкали. – Он работает на мистера Мэннинга, я вам уже говорила, – с яхтой и с машиной, чудесной машиной, страшно дорогой, и еще с фотографиями, которые мистер Мэннинг делает для книги. Мистер Мэннинг сказал, как закончит книгу – настоящую книгу, какие продают в магазинах, – то напечатает на ней и имя Спиро. Только представьте! О, Спиро может все на свете! Он мой близнец, ну понимаете.
– Он на тебя похож?
На лице ее отразилось удивление.
– Похож на меня? Ну как это, нет, он ведь мужчина, и разве я не говорила вам только что, какой он умный? Я-то нет, я не умная, но я ведь женщина, мне и не нужно. С мужчинами все иначе. Да?
– Так говорят мужчины, – засмеялась я. – Что ж, большое спасибо, что показала мне дорогу. Не могла бы передать моей сестре, что я вернусь к ленчу?
Я повернулась и зашагала по тропе вниз под сень сосен, но у первого поворота что-то заставило меня обернуться и поглядеть на прогалинку.
Миранда скрылась. Но на миг мне показалось, будто я различаю мелькающий среди деревьев краешек выцветшего красного платья, только не по направлению к вилле Форли, а выше по склону, среди леса, на запретной тропе к Кастелло.
ГЛАВА 2
Я слегка взволнован.
У. Шекспир. Буря. Акт IV, сцена 1
Бухточка оказалась небольшой и укромной – узкий серп белого песка, отграничивающий аквамариновое море и огражденный, в свою очередь, высокими кулисами утеса, сосен и зелено-золотых деревьев. Крутая тропинка вывела меня мимо рощицы молодых дубков прямо на пляж. Я быстро переоделась в уголке и вышла под белое слепящее солнце.
Кругом было пустынно и очень тихо. По обеим сторонам бухточки в спокойную блестящую воду вдавались покрытые лесом мысы. За ними цвет моря менялся от переливчатого павлинье-голубого близ берега до глубокого темно-синего на самом горизонте, где плыли горы Эпира, менее вещественные, чем туман. Далекие снега Албании словно бы дрейфовали по небу, точно облака.
После раскаленного песка море казалось прохладным и шелковистым. Я опустилась в молочно-спокойную воду и лениво поплыла вдоль берега к южной стороне залива. С суши веял слабый ветерок, пьянящая смесь аромата апельсиновых цветов и сосновой смолы, свежая и пряная, теплыми дуновениями вплетающаяся в соленый запах моря. Вскоре я приблизилась к оконечности мыса, где из воды торчали белые скалы, а с них, отбрасывая на тихую заводь темно-зеленые тени, свисали корявые сосенки. Я осталась на солнце, лениво перевернулась на спину и закрыла глаза, чтобы их не слепил блеск неба.
Сосны вздыхали и перешептывались, недвижная вода молчала...
И вдруг на меня набежала невесть откуда взявшаяся волна. Я едва не перевернулась от неожиданности и забарахталась, стараясь обрести утраченное равновесие, но за первой волной уже катилась новая, как будто мимо проплывала лодка, однако ни шума мотора, ни ударов весел о воду слышно не было – ничего, кроме слабого плеска затихающей ряби о камни.
Подняв голову, я огляделась по сторонам, растерянная и немного испуганная. Ничего. Вокруг, до самого бирюзового горизонта, блестело пустынное безмятежное море. Я попробовала встать и обнаружила, что меня отнесло чуть дальше от берега, чем я думала, – еле-еле удалось нащупать дно кончиками пальцев. Я повернула обратно к отмели.
На этот раз струя сбила меня с ног, а когда я, неловко барахтаясь, рванулась вперед, вторая опрокинула меня назад, так что я с минуту беспомощно бултыхалась и вовсю наглоталась воды, пока наконец не устремилась к берегу, теперь уже испугавшись не на шутку.
Внезапно поверхность моря рядом со мной забурлила и зашипела. Что-то коснулось ноги – холодное, мимолетное прикосновение к бедру, словно под водой мимо меня кто-то проплыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов