Вряд ли они знают, где вас искать.
На это она ничего не ответила.
– В общем, – подытожил он, – вы провалили операцию. Вас поймал полный профан, и вы попали в положение заложницы, которое может длиться сколь угодно долго. Моих запасов воды, лапши и сардин хватит на несколько недель. Если в вашу берцовую кость вмонтировано какое-нибудь тайное устройство, вы можете связаться хоть с самим Президентом, но мне все же кажется, что у вас возникли серьезные проблемы.
Она еще немного повозилась в своем мешке и отвернулась.
– Наверное, дело в этом антенном приемнике?
Она промолчала.
– Вряд ли он имеет какое-то отношение ко мне или к Эдди Дертузасу. Прислали-то его, видать, для Эдди, но он вряд ли об этом просил. Просто кому-то – может, его психованным дружкам в Европе – захотелось, чтобы у него был этот ящик. Раньше Эдди принадлежал к политической группе КАПКЛАГ – слыхали о такой?
Не приходилось сомневаться, что она слышала это название не в первый раз.
– Лично мне эти типы всегда были не по душе, – продолжал Лайл. – Сначала я клюнул на их разглагольствования про свободу и гражданские права, но достаточно разок побывать на их собрании на верхних этажах в пентхаусах и послушать, как они изрекают: «Мы должны подчиняться технологическим императивам или окажемся на свалке истории» – и сразу становится ясно, что это просто никчемные богатенькие зазнайки, не умеющие завязать собственные шнурки.
– Это опасные радикалы, подрывающие национальную безопасность.
Лайл прищурился:
– Чью национальную безопасность, если не секрет?
– Вашу и мою, мистер Швейк. Я из НАФТА. Я федеральный агент.
– Почему же тогда вы вламываетесь в чужой дом? Разве это не запрещено Четвертой поправкой?
– Если вы имеете в виду Четвертую поправку к Конституции Соединенных Штатов Америки, то этот документ отменен много лет назад.
– Ну да? Что ж, вам виднее... Я не очень-то внимательно слушал учителей. Простите, вы называли свое имя, но я...
– Я говорила, что меня зовут Китти Кеседи.
– Ладно, Китти, мы сидим тут с тобой нос к носу и решаем нашу личную проблему. Как ты думаешь, что я должен сделать в этой ситуации? Чисто практически.
Китти раздумывала недолго.
– Немедленно меня освободить, вернуть все, что забрал, отдать мне приемник и то, что к нему относится – записи, дискеты. Потом ты должен тайком провести меня через «Архиплат», чтобы из-за краски на лице меня не остановила полиция. Еще мне бы очень пригодилась сменная одежда.
– Ты считаешь?
– Такое поведение было бы наиболее разумным. – Она прищурилась. – Ничего не могу обещать, но это самым благоприятным образом сказалось бы на твоем будущем.
– А ты не скажешь, кто ты, откуда явилась, кто тебя послал, что все это значит?
– Не скажу. Мне запрещено раскрываться при любых обстоятельствах. Да тебе и не нужно ничего знать. Если ты действительно тот, за кого себя выдаешь, зачем тебе все это?
– Не хочу всю жизнь оглядываться, опасаясь, что ты выскочишь из темного угла.
– Если бы я хотела причинить тебе вред, то сделала бы это при первой же встрече. Кроме нас с тобой, здесь никого не было, и я могла бы запросто тебя нейтрализовать и забрать все, что мне требовалось. Так что лучше отдай мне приемник с дискетами и прекрати нелепый допрос.
– Представь, что я вломился в твой дом, Китти. Что бы ты со мной сделала? – Молчание. – Так у нас не получится. Если ты не скажешь, что здесь происходит, мне придется прибегнуть к крутым мерам.
Она презрительно скривила губы.
– Что ж, сама напросилась. – Лайл взял медиатор и сделал голосовой вызов. – Пит?
– Видеоробот Пита слушает, – ответил голос в телефоне. – Чем могу вам помочь?
– Передай Питу, что у Лайла Швейка крупные неприятности и я жду его у себя в мастерской. Пускай приведет с собой ребят покрепче из «пауков».
– Что за неприятности, Лайл?
– С властями. Крупные. Больше ничего не могу сказать. Боюсь прослушивания.
– Будь спок. Дело на мази. Бывай, братан.
Лайл сердито сбросил с верстака велосипед Китти.
– Знаешь, что меня больше всего злит? – сказал он. – Что ты не пожелала обойтись со мной по-человечески. Поселилась бы здесь честь по чести – и могла бы утащить свой дурацкий ящик и что угодно в придачу! Но у тебя не хватило порядочности. Кстати, тебе даже не пришлось бы ничего красть, Китти! Достаточно улыбнуться, вежливо попросить – и я сам вручил бы тебе приемник и любые другие игрушки. Я все равно ничего не смотрю. Терпеть не могу эту дребедень.
– Это был экстренный случай. Времени на дополнительное обследование и внедрение не было. Так что перезвони своим гангстерам и скажи, что произошла ошибка. Пусть лучше не приходят.
– Ты готова к серьезной беседе?
– Никаких бесед!
– Что ж, посмотрим.
Через двадцать минут у Лайла зазвонил телефон. Прежде чем ответить, он выключил экран. Звонил Пит, один из «городских пауков».
– Эй, где твоя колотушка?
– Прости, я втянул ее в мастерскую, чтобы не беспокоили. Сейчас спущу мастерскую.
Пит был высок ростом и худ, как и положено верхолазу. У него были загорелые руки и колени и огромные башмаки-прыгуны с крючками на носках. На кожаном комбинезоне без рукавов было полно зажимов и карабинов, за плечами болталась здоровенная матерчатая сума. На левой щеке, заросшей щетиной, красовалось целых шесть татуировок.
Пит глянул на Китти, приподнял заскорузлыми пальцами очки и внимательно изучил пленницу.
– Ну и ну, Лайл! Никогда бы не подумал, что ты так влипнешь.
– Да, дело серьезное. Пит.
Пит повернулся к двери и втащил в мастерскую женщину в костюме с кондиционером, в длинных брюках, ботинках на молнии и очках в металлической оправе.
– Меня зовут Мейбл.
– А меня Лайл. Там, в мешке – Китти.
– Ты говорил, что тебе нужна тяжелая артиллерия, вот я и захватил с собой Мейбл, – объяснил Пит. – Она социальный работник.
– Как я погляжу, ты держишь ситуацию под контролем, – сказала Мейбл, почесывая в затылке и озираясь. – Что случилось? Она проникла в мастерскую?
Лайл утвердительно кивнул.
– И первым делом схватилась за твою электрическую дубинку, – догадался Пит. – Я же предупреждал, воры сразу тянутся к оружию. – Пит довольно поскреб у себя под мышкой. – Главное, оставить его на виду. Вор никогда не избежит такого соблазна. – Он осклабился. – Срабатывает, как часы.
– Пит из «городских пауков», – объяснил Лайл Китти. – Эта мастерская построена его ребятами. Как-то темной ночью они подняли мой дом на высоту тридцать четвертого этажа посреди «Архиплата» – и никто даже слова не сказал, никто ничего не видел, они бесшумно проделали в стене дыру и втащили через нее мой домик. Потом загнали в стену арматуру и подвесили мастерскую. «Пауки» – фанатики верхолазания, как я фанатик велосипедов, только они относятся к своему занятию еще серьезнее, чем я, и их очень много. Они были среди первых скваттеров Зоны. Это мои друзья.
Пит встал на одно колено и заглянул Китти в глаза.
– Я люблю вламываться в разные места, а ты? Самое разлюбезное дело – взять и куда-нибудь вломиться. – Он порылся в своей суме и вытащил фотоаппарат. – Только воровать – это неспортивно. Разве что прихватить трофеи как доказательство, что вы где-то побывали. – Он сделал несколько снимков. – Но вы, мэм, не устояли перед алчностью, внесли дух собственничества и присвоения в наше прекрасное дело и тем его предали. Вы поставили пятно на наш спорт. – Он выпрямился. – Мы, «городские пауки», не любим заурядных грабителей, особенно тех, кто проникает с корыстными целями в жилища наших клиентов, вроде Лайла. А больше всего – безмозглых воров, застигнутых на месте преступления, как вы.
Пит нахмурил кустистые брови:
– Знаешь, как бы я предложил поступить, старина Лайл? Давай обмотаем твою приятельницу кабелем с ног до головы, вынесем на людное место и повесим вниз головой под куполом!
– Не очень-то человеколюбиво! – серьезно заметила Мейбл.
Пит оскорбленно засопел.
– Учти, я не собираюсь брать с него плату! Представь, как изящно она будет вращаться при свете сотен фонарей, отражаясь в бесчисленных зеркалах!
Мейбл опустилась на колени и заглянула Китти в лицо.
– Она пила воду после того, как лишилась чувств?
– Нет.
– Ради Бога, Лайл, напои бедную женщину водой!
Лайл подал Мейбл пластмассовую бутылку.
– Кажется, вы оба так и не врубились, – сказал он. – Полюбуйтесь, чего я с нее понаснимал! – Он показал им очки, ботинки, оружие, перчатки, альпинистское снаряжение и все прочее.
– Ух ты! – Пит нажимал на своих очках кнопки, чтобы рассмотреть инвентарь в мельчайших подробностях. – Это не простая грабительница, а прямо уличный самурай из «Пташек войны» или того почище!
– Она называет себя федеральным агентом.
Мейбл резко выпрямилась и отняла у Китти бутылку.
– Шутишь?
– Спроси у нее сама.
– Я социальный работник пятой категории из управления городского развития. – Она показала Китти удостоверение. – А вы кто?
– Я не готова к немедленному разглашению подобной информации.
– Прямо не верится! – Мейбл убрала потрепанное голографическое удостоверение обратно в фуражку. – Как я погляжу, ты поймал члена правореакционного секретного формирования! – Она покачала головой. – У нас в управлении только и слышишь о правых военизированных группах. Но я никогда не видела их боевиков живьем.
– Внешний мир полон опасностей, мисс социальный работник.
– Она еще будет мне рассказывать! – возмутилась Мейбл. – Я работала на «горячей линии», уговаривала самоубийц не расставаться с жизнью, а террористов – не казнить заложников. Я профессиональный социальный работник! Я видела столько ужаса и страдания, сколько тебе и не снилось. Пока ты отжималась в своем тренировочном лагере, я имела дело с реальным миром. – Мейбл машинально глотнула из бутылки. – Что тебе понадобилось в скромной велосипедной мастерской?
Китти не соизволила ответить.
– Кажется, дело в этом телеприемнике, – подсказал Лайл. – Его доставили сюда вчера. Через несколько часов явилась она и давай со мной заигрывать, намекать, что хочет здесь пожить. У меня сразу возникли подозрения.
– Естественно, – откликнулся Пит. – Промашка, Китти. Лайл сидит на антилибидантах.
Китти презрительно покосилась на Лайла.
– Теперь понятно! – выдавила она. – Вот, значит, во что превращается мужичок, перестав интересоваться сексом: в бесполое существо, ковыряющееся в гараже!
Мейбл вспыхнула.
– Слыхали? – Она пнула мешок с Китти ногой. – Какое ты имеешь право издеваться над чужими особенностями и интересами? Особенно после попытки превратить человека в объект сексуальной манипуляции в своих противозаконных целях? Совсем совесть потеряла? Да ты... Тебя надо судить!
– Попробуй.
– И попробую!
– Вот и давай подвесим ее за ушко на солнышке! – подхватил Пит. – И созовем прессу! Нам, «паукам», очень пригодится ее инвентарь: все эти уши-телескопы, порошок для снятия отпечатков с пальцев ног, подслушивающие устройства, присоски для лазания, специальный трос – все вместе! Только не ее военная обувка.
– Все это мое, – серьезно предостерег Лайл. – Я первым это увидел.
– Давай так, Лайл: ты уступаешь нам ее барахло, а мы прощаем тебе должок по монтажу мастерской.
– Держи карман шире! Одни ее боевые очки стоят всей этой мастерской.
– А меня интересует этот телеприемник, – алчно заявила Мейбл. – Кажется, это не слишком сложное устройство? Оттащим-ка его парням из «Синего попугая» и попросим разобрать на части. Запустим схему в Сеть и подождем, что выпадет из киберпространства.
– За ужасные последствия столь глупого и безответственного поступка будешь отвечать сама, – прошипела Китти.
– Ничего, я рисковая, – беззаботно ответила Мейбл, заламывая фуражку. – Пусть моя либеральная головка от этого немного пострадает, зато твоя фашистская башка треснет, как гнилой орех.
Китти отчаянно завозилась в мешке. Все трое с интересом наблюдали, как она пускает в ход зубы и ногти, как молотит ногами. Результат был нулевым.
– Ладно, – прохрипела она, отдуваясь. – Я сотрудница сенатора Крейтона.
– Кого-кого? – спросил Лайл.
– Джеймса П. Крейтона – он сенатор от вашего Теннесси на протяжении последних тридцати лет.
– А я и не знал, – признался Лайл.
– Мы анархисты, – объяснил Пит.
– Я, конечно, слыхала об этом старом маразматике, – сказала Мейбл, – но сама я из Британской Колумбии, а мы там меняем сенаторов, как вы – носки. Если вы тут, конечно, меняете носки.
– Сенатор Крейтон чрезвычайно влиятелен! Он был сенатором США еще до избрания первого сената НАФТА. У него огромный штат из двадцати тысяч опытнейших и преданных делу сотрудников. К нему прислушиваются в комитетах по сельскому хозяйству, банковскому делу, телекоммуникациям.
– Ну и что?
– А то, что нас, повторяю, целых двадцать тысяч, – голосу Китти недоставало бодрости. – Мы работаем не одно десятилетие и добились хороших результатов.
1 2 3 4 5 6