Он умудрялся преподносить их своим слушателям, словно
сам автор "Альманаха", с непоколебимой уверенностью в истинности каждого
слова.
А когда пришел срок, Мэнш восстановил изобретение, сделав его не с
помощью картона и клея, а из обработанных на станке деталей; на 70% они
состояли из древесины араукарии и гасили механические колебания друг
друга, а электропроводка давала напряжение на коротко замкнутые катушки.
Он запатентовал отдельные части прибора, а вскоре и все устройство. Затем,
вооружившись учеными степенями, дипломами, патентами, демонстрируя
короткую стрижку и рекомендательное письмо своего церковного пастора, он
взял солидный кредит в банке и стал совладельцем прогорающей компании по
производству разборных транспортерных лент. Он сделал свое устройство
элементом привода и начал продавать транспортеры. Торговля сразу пошла
бойко. И немудрено - шестивольтная автомобильная аккумуляторная батарея с
этой штуковиной обеспечивала транспортировку угля в течение целого года
без ремонта или подзарядки. Ничего удивительного в этом не было, ведь вся
погрузка шла за счет одного темного шишака в приводной части, маленького,
с коробочку для бутербродов, не требующего топлива и безостановочно
вертящего ось до полного износа обшивки.
Вскоре вокруг погрузчиков Мэнша поднялся настоящий ажиотаж. Их
покупали, чтобы разломать на куски и докопаться до причин такой
дьявольской производительности. Большинство сразу отступалось, наткнувшись
на араукарию, но пара-тройка молодых гениев да какой-то седеющий старикан
все же поняли, что дело в той коробочке для сэндвичей, что неутомимо
вращает ось при полном отсутствии топлива. Они поразились, мысленно
представив себе эту штучку, помещенную под капот автомобиля, в кабину
самолета, вырабатывающую свет и энергию в горах и джунглях, обводняющую
пустыни. Отпадала необходимость строить дороги, укладывать рельсы, тянуть
линии электропередач. Некоторые из этих умников добрались до Мэнша.
Кое-кого он нанял на работу, окропил золотым дождем и крепко опутал
паутиной дополнительных льгот и привилегий; других отговаривал,
разубеждал, наблюдал за каждым их шагом и, при необходимости,
дискредитировал в глазах окружающих, губил их карьеру и разорял дотла.
А повторение эффекта Мэнша все же было неизбежным. Но к тому времени
в распоряжении Мэнша уже находилась целая юридическая контора, битком
набитая шустрыми, знающими инструкции на все случаи жизни, адвокатами.
Один предприимчивый делец, повторивший эффект, затратил все деньги,
включая кредиты, на переоборудование моторного завода, но оказался в такой
кутерьме всевозможных исков о нарушении и несоблюдении авторского права,
приказов о запрещении строительства и требований оплатить пользование
чужим патентом, что он сплавил обузу Мэншу по номинальной стоимости и с
благодарностью согласился на должность управляющего своего же завода. И
таких случаев было немало.
Военные пытались взять Мэнша за горло и конфисковать его открытие и
его компанию как национальное достояние, но Мэнш предугадал их намерения и
приготовился к борьбе. Он позволял проталкивать свою персону все выше и
выше по служебной лестнице, и его отпор военщине становился все более
решительным, а угрозы в случае невыполнения его требований - все более
значимыми. Так он оказался на самом верху, в команде того чиновника, что
вершит все и вся. Этим возвышением Мэнш во многом был обязан своему
епископу, поскольку в суете таких трудных лет он ни разу не пропустил
еженедельный ритуал посещения церкви, не забывал о ее материальной
поддержке, а время от времени - о крупных пожертвованиях по поводу
открытия воскресной школы, проведения пикника или благотворительного
базара. И вот Мэнш, находясь на вершине власти, богатства и всеобщего
признания, смог ознакомить Президента с дубликатами документов, хранящихся
в Швейцарском банке с одним непременным условием - в случае, если военным
будут переданы преемственные права на его патенты, банк немедленно
отсылает всю документацию исследовательским центрам Албании и стран к
востоку и северу от нее. Так было покончено с этой проблемой.
В следующем году автомашина, снабженная устройством Мэнша, выиграла
состязания в Индианаполисе. Она не развивала такой скорости, как модель
Гранателли, а просто кружила и кружила по трассе, словно бумеранг, вообще
не собираясь останавливаться. Конечно, автомобили по инерции еще
продолжали выпускаться некоторое время, но потом автомобильные компании
окончательно капитулировали, а вместе с ними обанкротились и бензиновые
короли. Подобная же участь постигла производство электрической энергии,
так как все энергоносители - газ, пар и дизельное топливо - вышли из
употребления, а их место занял двигатель Мэнша. Своей очереди дожидались и
атомные станции.
Сразу после победы в Индианаполисе Мэнш все-таки отдал копии
разработок ученым Албании (в конце концов он не говорил, что этого никогда
не произойдет), почти тогда же они появились в Гонконге и быстро оказались
на материке. Советский Союз завил резкий протест, утверждая, что эффект
Мэнша был открыт еще в 19 веке Циолковским, который тогда не принял его во
внимание, увлекшись созданием теории ракет. Но даже русские не смогли
долго упорствовать в своих смехотворных притязаниях и форсировал
исследование данной проблемы, стремительно догоняя остальные страны. Все
существующие запасы араукарии на Земле не удовлетворили бы такие
потребности в ней - араукария нуждалась в охранных законах, чтобы уцелеть
и размножаться. И вскоре Советы объявили, что изобретение ими улучшено и
доработано (на самом деле достиг успеха чешский ученый, но это же все
равно, что советский, не правда ли? По крайней мере, так утверждали сами
Советы). Устройство превратилось в простую несущую рамку с одной
вращающейся деталью - ротором, изготовлялось из весьма доступных
материалов и начинало действовать при соединении элементов. Конечно, это и
были те самые рамка и ротор, с которых Мэнш, в слезах и страхе, приступал
к своей карьере, а чешская, то есть советская доработка планировалась им
заранее, как и все остальное, к чему он шел и стремился.
Теперь уж во всем мире не существовало магазина запчастей и даже
ремонтной мастерской, где бы не предлагали роторы Мэнша. Нарушения
авторского права случались так часто и так повсеместно, что орлы-юристы
Мэнша, обитающие на скале-небоскребе, не сумели выдержать такой натиск. По
правде говоря, они и не пытались, потому что -
Во второй раз в современной истории (первым был выдающийся деятель по
имени Кемаль Ататюрк) человек, находившийся в положении истинного
национального диктатора, поставил свою собственную цель, достиг ее и
отрекся от власти. Мэнш чихать хотел на всезнающих авторов газетных
передовиц, которые, глубокомысленно потирая указательным пальцем
переносицу, подчеркивали, что это он сам нанес себе поражение и обрек на
гибель собственную империю, раздвигая ее границы; что передача его
разработок в общественное пользование была лишь формальным признанием
свершившегося факта. Уж Мэнш-то знал, что он совершил и для чего, и все
другие соображения на этот счет не имели никакого значения.
- Действительно имеет значение то, - сказал он Фауне в ее маленьком
домике рядом со старым пожарным гидрантом и причудливым уличным фонарем, -
что каждый крааль в Африке и каждая деревушка в Азии может распахивать и
орошать земли, обогревать и освещать свои жилища с помощью такой простой
силовой установки, что ее способен собрать где угодно любой хороший
механик. Эти установки могут быть крошечными - для детских игрушек или для
укачивания младенцев, и огромными - для освещения целых городов. Они
приводят в движение поезда и точат карандаши, совсем не нуждаясь в
топливе. В северную Сахару уже хлынули опресненные воды Средиземного моря;
там снова возникнут большие города, как пять тысячелетий тому назад. Через
десяток лет атмосфера всей земли станет значительно чище, а потребность в
нефти уже и сейчас так мала, что ее добыча в открытом море почти
прекратилась. Понятия "иметь" и "не иметь" теперь обозначают не то, что
раньше, так как доступ к дешевой энергии открыт всем. Вот почему я сделал
это, ну разве ты не понимаешь? - Он действительно очень хотел заставить ее
понять.
- У тебя короткая стрижка, - горько заметила она, - ты носишь эти
ужасные туфли и ходишь в церковь, и получаешь ученые степени, и ты
превратился в тай... тайфун.
- Тайкун, - машинально поправил он. - Ах, Фауна, да выслушай же меня,
я хочу быть услышанным! Единственный путь к моей цели пролегал через
короткую стрижку, через коричневые туфли, через публикацию научных работ,
через банки и бизнес, через правительство и любые доступные каналы,
открытые мне в то время.
- Все это было лишним. Я думаю, ты просто хотел всех изумить,
покрасоваться в газетах и войти в исторические труды. Ты мог бы соорудить
свой нехитрый двигатель не выходя из дома, а затем продемонстрировать его
и продать патент. Ты остался бы здесь и играл на своей гитаре, а все
остальное произошло бы точно также.
- Нет, ты ошибаешься, - возразил Мэнш. - Разве ты не знаешь, в каком
мире мы живем? Наш мир таков, что если человек находит верное средство от
рака, но оказывается, что он женат на своей сестре, то соседи в гневе
праведном сожгут дотла его дом вместе с записями. Если человек построит
прекраснейший во всей стране город, а позже придет к вере в сатану и
начнет поклоняться ему - этот город сотрут с лица земли. Я знаком с одной
выдающейся, захватывающей книгой, написанной женщиной, которая затем
тронулась умом и стала писать ерунду. Так никто и никогда больше не прочел
и ее единственную великую вещь. Я могу перечислить три метода лечения
психических заболеваний, способных изменить весь род людской. Но их
создатели либо сами попадали в заведения для душевнобольных, либо
ударялись в какую-нибудь псевдорелигию, вели себя как дураки - опасные
дураки в таком деле - и никто не вспомнил о действительно замечательных
открытиях, что были сделаны ими раньше. Великие политики не стали
выдающимися государственными деятелями, потому что состояли в разводе. И я
не хотел, чтобы двигатель Мэнша оказался украденным, преданным забвению
или осмеянным только из-за того, что я был тогда длинноволосым гитаристом.
Конечно, нетрудно иметь длинные волосы, бренчать на гитаре и быть добрым к
окружающим, если все вокруг поступают точно так же. Гораздо труднее стать
одним из тех, кто прокладывает свой путь и платит за него свою цену; над
ним глумятся и стараются задавить его любыми средствами.
- Поэтому ты примкнул к большинству, - бросила она, как обвинение.
- Я использовал его, - резко ответил он. - Я использовал каждую
дорожку и каждую тропинку, неважно кем и для чего протоптанную, если она
вела туда, куда шел я.
- И ты заплатил свою цену, - она почти разозлилась. - Миллионы в
банке, тысячи почитателей, готовых пасть на колени, стоит тебе лишь
щелкнуть пальцами. Хорошенькая цена. А ведь ты мог бы любить.
При этих словах он поднялся, взглянув прямо на нее. Ее волосы
потеряли пышность, но остались длинными и красивыми. Он дотронулся до них
и приподнял легкую прядь. Увидел седину. И опустил руку.
Он подумал об упитанных ребятишках глубинной Африки, свежем воздухе и
очищенных от мусора побережьях, дешевеющей пище, дешевеющих производстве и
доставке товаров, о новых территориях, призванных уменьшить тяготы и
социальное напряжение в длительном процессе по контролю над перенаселением
Земли. Что заставило его отринуть от себя все личное, взбунтоваться против
существующего порядка вещей и всеми силами расшатывать, ослаблять и
разрушать этот порядок вместо того, чтобы просто примириться?
- ПРИМИРИТЬСЯ! - с длинными волосами и гитарой? А ВЕДЬ ТЫ МОГ БЫ
ЛЮБИТЬ.
- Но я любил, - сказал он, а затем, зная, что она никогда не поймет,
не в силах понять, сел в свою равнодушную к бензину, бесшумную машину и
уехал.

1 2