А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

- У тебя есть на примете
какое-нибудь местечко?
- Нет у меня ничего на примете, - ответил Хэнк. - Пусть машина везет
нас, куда хочет. Она сама разберется куда.
Подняв с сиденья саксофон, Вердж поинтересовался:
- А эта штука откуда? Что-то я не помню, чтоб ты умел дудеть в
саксофон...
- А я никогда раньше и не умел, - ответил Хэнк.
Он принял сакс от Верджа и поднес мундштук к губам, и сакс мучительно
застонал и зажурчал беззаботно.
- Черт побери, - воскликнул Вердж. - У тебя здорово получается!
Модель "Т" весело прыгала по дороге, крылья хлопали, ветровое стекло
дребезжало, а катушки магнето, навешенные на приборный щиток, звякали,
щелкали и стрекотали. А Хэнк знай себе дул в саксофон, и тот отзывался
музыкой, громкой и чистой. Вспугнутые ночные птицы издавали резкие
протестующие крики и падали вниз, стремительно врываясь в узкую полосу
света от фар.
Модель "Т" опять выбралась из долины и, лязгая, взобралась на холмы.
И опять побежала по гребню, по узкой пыльной дороге под луной, меж близких
пастбищных оград, за которыми маячили, провожая машину тусклыми глазами,
сонные коровы.
- Черт меня побери, - воскликнул Вердж, - ну просто все как встарь!
Мы с тобой вместе, вдвоем, не считая луны. Что с нами стряслось, Хэнк? Где
мы дали промашку? Мы снова вдвоем, как было давным-давно. А куда делись
все годы в середине? Зачем они нужны были, эти годы в середине?
Хэнк ничего не ответил. Он продолжал дуть в саксофон.
- Разве мы просили слишком много? - продолжал Вердж. - Мы были
счастливы тем, что имели. Мы не требовали перемен. Но старая компания
отошла от нас. Они переженились, нашли себе постоянную работу, а кто-то
даже пробился на важный пост. Это самое неприятное, когда кто-то сумел
пробиться на важный пост. Нас оставили в покое. Нас двоих, тебя и меня,
двоих, кто не хотел перемен. Мы что, цеплялись за молодость? Нет, не
только. Тут было и что-то другое, за что мы цеплялись. Наверное, цеплялись
за время, совпавшее с нашей молодостью и сумасбродством. Каким-то образом
мы и сами сознавали, что дело не только в молодости. И были, конечно,
правы. Так хорошо не бывало больше никогда...
Модель "Т" скатилась с гребня и нырнула на долгий крутой спуск, и тут
они увидели впереди внизу широкую многополосную автостраду, всю
испещренную огоньками движущихся машин.
- Мы выезжаем на большое шоссе, Хэнк, - сказал Вердж. - Может, стоит
свернуть в сторонку и не связываться? Твоя модель "Т" - славная старушка,
лучшая из своих ровесниц, слов нет, но уж больно резвое там движение...
- Я же ничего не могу сделать, - ответил Хэнк. - Я ею не управляю.
Она сама по себе. Сама решает, чего ей надо.
- Ну и ладно, какого черта, - заявил Вердж. - Поедем, куда ей
нравится. Мне все равно. В твоей машине мне так спокойно. Уютно. Мне
никогда не было так уютно за всю мою треклятую жизнь. Черт, ума не
приложу, что бы я делал, не объявись ты вовремя, Да отложи ты свой
дурацкий сакс и хлебни хорошенько, пока я все не вылакал...
Хэнк послушался, отложил саксофон и сделал два основательных глотка,
чтоб наверстать упущенное, а к тому моменту, когда он вернул бутылку
Верджу, машина разогналась, въехала на откос, и они очутились на
автостраде. Модель "Т" радостно побежала по своей полосе и обогнала
несколько других машин, отнюдь не стоявших на месте. Крылья гремели с
удвоенной скоростью, а трескотня катушек магнето напоминала пулеметные
очереди.
- Ну и ну, - восторженно заявил Вердж, - вы только гляньте на эту
бабушку! В ней еще жизни на десятерых. Слушай, Хэнк, ты имеешь
представление, куда мы держим путь?
- Ни малейшего, - ответил Хэнк и снова взялся за саксофон.
- А, черт, - сказал Вердж, - какая разница, куда мы едем, лишь бы
ехать! Тут недавно был указатель, и на нем написано "Чикаго". А может, мы
и правда едем в Чикаго?
Хэнк на минутку вынул мундштук изо рта.
- Может, и так. Меня это не волнует.
- Меня, в общем, тоже, - откликнулся старина Вердж. - Чикаго, эй,
принимай гостей! Лишь бы выпивки хватило. Похоже, что хватит. Мы же
прикладывались то и дело, а в бутылке еще больше половины...
- Ты не голоден, Вердж? - спросил Хэнк.
- Черт возьми, нет! - ответил Вердж. - Не голоден и спать не хочу.
Никогда не чувствовал себя так хорошо во всей моей жизни. Лишь бы выпивки
хватило и эта куча железа не вздумала развалиться...
Модель "Т" гремела и лязгала, но бежала наравне с целой стаей машин,
мощных и обтекаемых, которые не гремели и не лязгали, - и Хэнк играл на
саксофоне, а старина Вердж размахивал бутылкой и вопил всякий раз, когда
дребезжащая старушка обставляла "линкольн" или "кадиллак". Луна висела в
небе - и, кажется, на одном месте. Автострада перешла в платное шоссе, и
перед ними мрачной тенью возникла первая кассовая будка.
- Надеюсь, у тебя есть мелочь, - сказал Вердж. - Что до меня, я
пустой - шаром покати...
Однако мелочь не понадобилась, потому что, едва модель "Т" подкатила
поближе, шлагбаум при въезде на платный участок поднялся, и громыхающая
коробочка прошла под шлагбаум бесплатно.
- Все вышло по-нашему! - завопил Вердж. - С нас не берут платы - и не
должны брать! Мы с тобой столько пережили, что нам теперь кое-что
причитается...
Слева, чуть поодаль, выросла тень Чикаго. В башнях, громоздящихся
вдоль озерного берега, сверкали ночные огни - но машина объехала город по
длинной широкой дуге. И как только обогнула Чикаго и нижнюю часть озера,
как только одолела затяжной поворот, похожий на рыболовный крючок, перед
пассажирами открылся Нью-Йорк.
- Я не бывал в Нью-Йорке, - заявил Вердж, - но видел картинки
Манхэттена, и чтоб мне провалиться, это Манхэттен. Только я не
догадывался, Хэнк, что Чикаго и Манхэттен так близко друг от друга.
- Я тоже не догадывался, - ответил Хэнк, прерывая игру на саксе. -
География, конечно, вверх тормашками, но какое нам к черту дело до
географии? Пусть эта развалина шляется где угодно, весь мир теперь
принадлежит нам...
Он вернулся к саксофону, а модель "Т" продолжала свою прогулку.
Прогрохотала каньонами Манхэттена, объехала вокруг Бостона и спустилась
назад к Вашингтону, к высокой игле одноименного монумента, и старику Эйбу
Линкольну, сидящему в вечном раздумье на берегу Потомака.
Потом они спустились еще дальше к Ричмонду, проскочили мимо Атланты и
долго скользили вдоль залитых лунным светом песков Флориды. Проехали по
старинным дорогам под деревьями, обросшими бородатым мхом, и заметили
вдали слева огни дряхлеющих кварталов Нью-Орлеана. А затем вновь
направились на север, и машина вновь резвилась на гребне, а внизу опять
расстилались чистенькие угодья и фермы. Луна висела там же, где и раньше,
не двигаясь с места. Они путешествовали по миру, где раз и навсегда было
три часа ночи.
- Знаешь, - произнес Вердж, - я бы не возражал, если б это длилось
без конца. Не возражал бы, если б мы никогда не приехали туда, куда едем.
Это так здорово - ехать и ехать, что не хочется узнавать, где конечная
остановка. Почему бы тебе не отложить свою дудку и не хлебнуть еще чуток?
У тебя же, наверное, во рту пересохло...
Хэнк отложил саксофон и потянулся за бутылкой.
- Знаешь, Вердж, у меня точно такое же чувство. Вроде бы нет никакого
смысла беспокоиться о том, куда мы едем и что случится. Все равно нет и не
может быть ничего лучшего, чем сейчас...
Там у темного павильона ему чуть не припомнился какой-то слух про
старину Верджа, и он хотел даже упомянуть об этом, но хоть режь, не мог
сообразить, какой такой слух. Теперь сообразил - но это оказалась такая
мелочь, что вряд ли заслуживала упоминания. Ему рассказывали, что милый
старина Вердж умер.
Он поднес бутылку к губам и приложился от души, и, ей-же-ей, в жизни
не доводилось пробовать спиртного и вполовину столь же приятного на вкус.
Он передал бутылку другу, снова взялся за саксофон и стал наигрывать,
ощущая пьянящий восторг, - а призрак модели "Т" катил, погромыхивая, по
залитой лунным светом дороге.

1 2 3
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов