А с твоим умением рассчитывать шансы в казино тебя раздели бы догола.
— Слушай, мы боремся за твою идею. Мне-то нужны деньги.
— Благодарю. Теперь мне гораздо легче.
— Замолчи! — рявкнула Кассандра.
— Я всего лишь подначивал его, — обиделся дракон.
— Хватит! Дело действительно серьезное. Ты, возможно, и шутишь, но нам семерым будут противостоять два миллиона наемников Кассия Хилла.
— Мы начнем снижать их число еще до того, как нанесем решающий удар, — вставил Найтхаук.
— Это прекрасно, — кивнул дракон. — Но как?
— Как только я найду ответ на этот вопрос, ты услышишь его одним из первых.
Найтхаук встал и направился к аэролифту за стойкой бара.
— Куда это ты собрался? — пожелал знать Голубые Глазки.
— День выдался трудным. Хочу немного отдохнуть с хорошей книгой.
— Правда? Это все, что ты хотел сказать о свержении Кассия Хилла?
— На сегодня — да.
Найтхаук поднялся в апартаменты Кассандры. Пару минут спустя девушка присоединилась к нему.
— Он чудовище, правда? — спросила Кассандра, когда дверь скользнула на место за ее спиной. Найтхаук оторвался от книги.
— Голубые Глазки?
— Мой отец.
— Я видел и похуже.
— Готова спорить, что похуже лицезреть тебе не доводилось.
— Ты еще молода, — ответил Найтхаук. — И я надеюсь, что ты никогда не увидишь тех, что похуже.
— Он действительно хочет моей смерти?
— Даже настаивает на этом.
Кассандра помолчала.
— Странно.
— Почему?
— Может, он и чудовище, но он — мой отец. Мысль о том, что он хочет моей смерти… — Она покачала головой, и по ее телу пробежала дрожь.
— Ты же хочешь его смерти, — напомнил Найтхаук.
— Это другое. Я ненавидела его всю, свою жизнь.
— Может, взаимно.
— Ерунда. Как можно ненавидеть младенца? Маленькую девочку? Он едва знает меня. Откуда у него столько ненависти?
— Я не думаю, что он ненавидит тебя. Скорее, ты его раздражаешь.
— Но это ужасно! — воскликнула Кассандра. — Убивать человека только за то, что он тебя раздражает!
— Убийства случаются и по более мелким поводам. Опять же, это всего лишь догадка.
— Скорее всего правильная. Он недостаточно хорошо знает меня, чтобы ненавидеть. И когда он наконец-то выяснит, кто такой Ибн-бен-Халид, тебе, возможно, не придется убивать его. Он умрет от шока.
— Постарайся не думать об этом.
— Как я могу не думать об этом? Он — мой отец!
— Это воля случая. Он мог быть чьим-то еще отцом, ты — еще чьей-то дочерью.
— Я в это не верю. А ты?
— Я тоже. У тебя его воля, его уверенность в себе.
— Правда?
Найтхаук кивнул.
— Этими чертами характера можно восхищаться, если они не подминают под себя остальные.
— Спасибо тебе.
— И у тебя его глаза.
— У него они серые, а у меня — голубые.
— Ни один из вас не отводит взгляда. Вы не боитесь того, что видите.
— С чего мне бояться?
— Я — Вдоводел. Я появился здесь, чтобы убить тебя. А он теперь знает, что я подумывал о том, чтобы убить его.
— Лучше бы ты сосредоточился на наших различиях. Я ненавижу его.
— Что ж, ты гораздо красивее.
Кассандра скорчила гримаску.
— Я не об этом.
— Достойная награда за мой романтизм.
— Вот уж не ожидала, что киллер окажется романтиком.
— Ерунда, — отмахнулся Найтхаук. — Все киллеры. — настоящие романтики.
— Естественно.
— Уверяю тебя, — стоял он на своем. — Рано или поздно нам приходится убеждать себя, что работа наша необходима и исключительно полезна. Разве можно представить себе что-то более романтичное?
— Послушай, почему бы тебе не перестать молоть всякую чушь и не уложить меня в постель?
Найтхаук с удивлением уставился на нее.
— Ты уверена, что это хорошая мысль? Ты же меня совсем не знаешь.
— Ты — интересный мужчина. Я — привлекательная женщина. И, возможно, через две недели мы оба умрем. — Она помолчала. — Голубые Глазки — не единственный, кто может подсчитать наши шансы. Поэтому давай используем оставшееся у нас время по максимуму.
Найтхаук поднялся.
— Дельная мысль.
И последовал за ней в спальню.
— Я хочу получить от этого удовольствие, — предупредила Кассандра.
— Он постарается.
— Как давно ты этим не занимался?
Найтхаук улыбнулся.
— Лет сто, может, больше.
Он начал раздеваться.
— Надеюсь, ты не забыл, как это делается.
Как выяснилось, не забыл.
Глава 25
Три дня спустя Найтхаук сидел в «Синем драконе», когда к его столику подошел Киношита.
— Можно присесть?
— Располагайся.
— Вчера я видел, как улетел твой корабль.
— От тебя ничего не укроется, не так ли? — сухо осведомился Найтхаук.
— Я думал, ты захочешь поговорить со мной об этом.
— Особого желания не испытываю. — Найтхаук поднес к губам стакан.
— Не будешь?
— Я этого не говорил.
— Так что же?
— Это отвлекающий маневр.
— И как я понимаю, часть плана, который ты разработал с Кассандрой Хилл?
— Я слышу нотку неодобрения? — полюбопытствовал Найтхаук.
— Черт побери, мы — часть твоей команды, я, Мелисенд, инопланетяне, — со злостью воскликнул Киношита. — Мы все знаем, что ты спишь с Кассандрой, никто и не возражает, но нам не нравится, что нас держат в неведении. Раз что-то затевается и нам придется рисковать жизнью за ее идеи, ее — не наши, ты должен держать нас в курсе событий.
Найтхаук молча смотрел на него. Киношита заглянул в его холодные глаза и с трудом подавил желание сорваться с места и броситься за дверь.
— Хорошо, — нарушил тишину Найтхаук. — Пожалуй, ты прав. — Он допил стакан и знаком попросил бармена принести второй. — Мы собираемся высадиться на Перикле, чтобы свести счеты с Кассием Хиллом.
— Мы? — повторил Киношита. — Ты про ее армию?
Найтхаук покачал головой.
— Армия Кассандры — сборище плохо вооруженных, недисциплинированных оборванцев, разбросанных по всему Внутреннему Пограничью. Более того, солдат у Хилла все равно в четыре раза больше. Если мы решимся двинуть на Перикл всю армию, нас разнесут в клочья еще до того, как первый корабль коснется земли.
— Кто же тогда высадится на Перикле?
— Мы.
— Мы? — У Киношиты засосало под ложечкой.
— Ты, я, она, Мелисенд, Пятница, Голубые Глазки, Джори и, может, двадцать ее наиболее верных мужчин и женщин.
— Постой, постой. Ты собираешься штурмовать великолепно укрепленную крепость Кассия Хилла с горсткой мужчин?
— И женщин, — добавил Найтхаук.
— Ты хорош, Вдоводел. Лучше, чем я мог ожидать, с тобой вообще никого нельзя сравнивать. Но не столь хорош, чтобы взять верх в этой битве.
— Я рад, что ты так высоко ценишь мои способности.
— Дело не в способностях, а в количественных соотношениях.
— Если уж пошел такой разговор, дело исключительно и тщательном планировании операции.
— У Кассия Хилла четыре миллиона человек. Пусть даже половина из них будет спать. Пусть даже его особняк охраняют всего десять тысяч солдат, — Киношита помолчал. — Послушай, даже если ты убьешь его, нам придется выбираться оттуда. Сколько у нас будет… кораблей? Три? Пять? Против целого флота и планетарной системы обороны?
— С некоторыми проблемами я уже разобрался. И мы не двинемся с места, пока я не разберусь с остальными.
— А как насчет Кассандры?
— Что тебя интересует?
— У меня такое ощущение, что она тебе небезразлична.
— Верно… только это не твое дело.
— Ты не можешь, да и не хочешь рисковать ее жизнью.
— Ты дурак, Ито, — усмехнулся Найтхаук. — Не в моей власти остановить Кассандру. Более того, она дорога мне именно потому, что готова пойти до конца и рискнуть жизнью ради дела, в которое верит.
— И в критической ситуации она поведет себя так, как должно?
— Более чем. Она же Ибн-бен-Халид, не так ли?
— Тебя, я вижу, это привлекает.
— В Пограничье особенно ценятся храбрость и способности. У нее есть и первое, и второе. Я рад, что она красивая женщина, но меня бы влекло к ней, будь она весом в триста фунтов, и с рябым лицом.
— Занятно.
— Почему?
— Я-то думал, что человека, который живет одним мгновением, должна привлекать форма, а не содержание.
— С чего ты решил, что я живу одним мгновением? — спросил Найтхаук.
— Такая уж у тебя профессия.
— Если твои планы не простираются дальше чем на шаг, значит, ты признаешь свое поражение. Первый Вдоводел перевалил за шестьдесят, а когда найдут способ излечения эплазии, доживет до ста лет. У него и мысли не было, что он может умереть, зарабатывая на жизнь. Я знаю — его воспоминания стали моими. — Найтхаук задумался. — Мне нужна женщина храбрая и компетентная. Я такую нашел. — Вновь пауза. — И вот что я тебе скажу: она читает книги, и для меня это важнее изощренности в любовных играх.
— Естественно, важнее. — В голосе Киношиты отчетливо Слышались ехидные нотки.
— В конце концов ты перестаешь трахаться и начинаешь разговаривать. Я хочу, чтобы рядом был человек, который мне не наскучит, с которым я смогу обсудить все что угодно.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — признал Киношита.
— Потому что ты ожидал, что я и легенда — одно и то же. Ты думаешь, что я живу, чтобы убивать… тогда как в наибольшей степени я наслаждаюсь часами и днями между убийствами.
— Я тебя понял.
— Есть еще вопросы? — спросил Найтхаук. — Давай уж разберемся с этим сейчас — в дальнейшем я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.
— Одного я все равно не могу взять в толк. У нас всех есть причина следовать за тобой, но, если Кассандра тебе дорога, зачем посылать ее против вооруженных до зубов солдат?
— Ты никак не запомнишь, что это ее война. Я полечу на Перикл только ради денег. Кроме того, весит Кассандра сто десять фунтов или триста десять, оружие — великий уравнитель.
— Ладно, задам тебе другой вопрос.
— Слушаю.
— Зачем в эту свалку лезу я? Мисс Хилл — чтобы свергнуть своего отца, так же как Джори и Голубые Глазки. Ты — ради денег. Мелисенд — потому что ты ей платишь. Пятница — потому что мечтает взорвать несколько тысяч людей. Но я-то зачем?
— Кажется, ты Полетел со мной, чтобы увидеть, как я работаю, — сухо напомнил Найтхаук.
— Я помню, — раздраженно бросил Киношита. — Но почему ты хочешь, чтобы я шел с тобой до конца? Я знаю тебя, Вдоводел… просто так ты ничего не делаешь. Если ты хочешь, чтобы я остался с тобой, значит, на то есть причина. Надеюсь, я заслуживаю того, чтобы знать, о чем речь?
— Вопрос уместный. Твое задание — остаться в живых.
Киношита нахмурился.
— Не понял.
— Если в операции выживет хоть один человек, этим человеком должен быть ты.
— Я? — удивился Киношита. — Почему?
— Потому что ты — единственный, кому можно доверять и кто знает, как перевести деньги, которые я намереваюсь получить, на счет Вдоводела в фирме «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес». Только ты можешь гарантировать, что Марк Диннисен и остальные не попытаются использовать их для своих целей.
— Ты им не доверяешь?
— Они адвокаты, не так ли? — Найтхаук не пытался скрыть своего презрения.
— О какой сумме мы говорим?
— Пяти миллионах, может, и больше. Твое вознаграждение, если деньги попадут по назначению, составит десять процентов.
Киношита заулыбался.
— Кажется, штурм Перикла больше не вызывает у меня такого неприятия.
— Неудивительно.
— Но я все-таки не понимаю человека, который посылает под пули любимую женщину.
— Под пули я ее и не посылаю. Мы постараемся обойтись без стрельбы.
— Ты знаешь, о чем я.
— Разумеется, знаю. Некоторые мужчины ставят женщин на пьедестал. Я предпочитаю работать с ними бок о бок. Просто моя работа опаснее, чем у большинства.
Киношита пожал плечами.
— Ладно, устал я спорить. Поступай с ней, как знаешь. Не мне обсуждать твои планы, если я — первый кандидат на выживание.
— По моим планам, выжить должны мы все, — уточнил Найтхаук. — Но ты выживешь обязательно, мы приложим к этому максимум усилий.
— Приятно слышать. Когда атакуем?
— Еще не время. Во-первых, мне надо убедиться, что основная часть флота Перикла преследует мой корабль.
— А куда он направляется?
— К Сократу VII.
— Это же на другом конце Внутреннего Пограничья!
— Правильно. И во-вторых, как я уже говорил, мне надо проработать кое-какие детали. Мы закончим подготовку через шесть или семь стандартных дней.
— Мне не хочется говорить об этом…
— О чем?
— Я серьезно. — Чувствовалось, что говорит Киношита с неохотой. — Если уж ты собрался кого-то оберегать, пусть это будет Мелисенд. В ближнем бою эмпат тебе не понадобится. А я могу пригодиться.
— Ты очень великодушен. Но мне определенно понадобится эмпат.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Тогда мне не остается ничего другого, как выжить. — Киношита улыбнулся. — Что передать остальным?
— Завтра и послезавтра я переговорю с каждым, — ответил Найтхаук. — Нам еще надо многое уточнить.
Киношита всмотрелся в него.
— Ты не очень-то нервничаешь.
— А должен?
— Вроде бы ты собрался с горсткой непрофессионалов взять верх над четырьмя миллионами солдат и при этом убить политика, которого во Внутреннем Пограничье охраняют, как никого другого. Большинство людей занервничает, увидев перед собой такую перспективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Слушай, мы боремся за твою идею. Мне-то нужны деньги.
— Благодарю. Теперь мне гораздо легче.
— Замолчи! — рявкнула Кассандра.
— Я всего лишь подначивал его, — обиделся дракон.
— Хватит! Дело действительно серьезное. Ты, возможно, и шутишь, но нам семерым будут противостоять два миллиона наемников Кассия Хилла.
— Мы начнем снижать их число еще до того, как нанесем решающий удар, — вставил Найтхаук.
— Это прекрасно, — кивнул дракон. — Но как?
— Как только я найду ответ на этот вопрос, ты услышишь его одним из первых.
Найтхаук встал и направился к аэролифту за стойкой бара.
— Куда это ты собрался? — пожелал знать Голубые Глазки.
— День выдался трудным. Хочу немного отдохнуть с хорошей книгой.
— Правда? Это все, что ты хотел сказать о свержении Кассия Хилла?
— На сегодня — да.
Найтхаук поднялся в апартаменты Кассандры. Пару минут спустя девушка присоединилась к нему.
— Он чудовище, правда? — спросила Кассандра, когда дверь скользнула на место за ее спиной. Найтхаук оторвался от книги.
— Голубые Глазки?
— Мой отец.
— Я видел и похуже.
— Готова спорить, что похуже лицезреть тебе не доводилось.
— Ты еще молода, — ответил Найтхаук. — И я надеюсь, что ты никогда не увидишь тех, что похуже.
— Он действительно хочет моей смерти?
— Даже настаивает на этом.
Кассандра помолчала.
— Странно.
— Почему?
— Может, он и чудовище, но он — мой отец. Мысль о том, что он хочет моей смерти… — Она покачала головой, и по ее телу пробежала дрожь.
— Ты же хочешь его смерти, — напомнил Найтхаук.
— Это другое. Я ненавидела его всю, свою жизнь.
— Может, взаимно.
— Ерунда. Как можно ненавидеть младенца? Маленькую девочку? Он едва знает меня. Откуда у него столько ненависти?
— Я не думаю, что он ненавидит тебя. Скорее, ты его раздражаешь.
— Но это ужасно! — воскликнула Кассандра. — Убивать человека только за то, что он тебя раздражает!
— Убийства случаются и по более мелким поводам. Опять же, это всего лишь догадка.
— Скорее всего правильная. Он недостаточно хорошо знает меня, чтобы ненавидеть. И когда он наконец-то выяснит, кто такой Ибн-бен-Халид, тебе, возможно, не придется убивать его. Он умрет от шока.
— Постарайся не думать об этом.
— Как я могу не думать об этом? Он — мой отец!
— Это воля случая. Он мог быть чьим-то еще отцом, ты — еще чьей-то дочерью.
— Я в это не верю. А ты?
— Я тоже. У тебя его воля, его уверенность в себе.
— Правда?
Найтхаук кивнул.
— Этими чертами характера можно восхищаться, если они не подминают под себя остальные.
— Спасибо тебе.
— И у тебя его глаза.
— У него они серые, а у меня — голубые.
— Ни один из вас не отводит взгляда. Вы не боитесь того, что видите.
— С чего мне бояться?
— Я — Вдоводел. Я появился здесь, чтобы убить тебя. А он теперь знает, что я подумывал о том, чтобы убить его.
— Лучше бы ты сосредоточился на наших различиях. Я ненавижу его.
— Что ж, ты гораздо красивее.
Кассандра скорчила гримаску.
— Я не об этом.
— Достойная награда за мой романтизм.
— Вот уж не ожидала, что киллер окажется романтиком.
— Ерунда, — отмахнулся Найтхаук. — Все киллеры. — настоящие романтики.
— Естественно.
— Уверяю тебя, — стоял он на своем. — Рано или поздно нам приходится убеждать себя, что работа наша необходима и исключительно полезна. Разве можно представить себе что-то более романтичное?
— Послушай, почему бы тебе не перестать молоть всякую чушь и не уложить меня в постель?
Найтхаук с удивлением уставился на нее.
— Ты уверена, что это хорошая мысль? Ты же меня совсем не знаешь.
— Ты — интересный мужчина. Я — привлекательная женщина. И, возможно, через две недели мы оба умрем. — Она помолчала. — Голубые Глазки — не единственный, кто может подсчитать наши шансы. Поэтому давай используем оставшееся у нас время по максимуму.
Найтхаук поднялся.
— Дельная мысль.
И последовал за ней в спальню.
— Я хочу получить от этого удовольствие, — предупредила Кассандра.
— Он постарается.
— Как давно ты этим не занимался?
Найтхаук улыбнулся.
— Лет сто, может, больше.
Он начал раздеваться.
— Надеюсь, ты не забыл, как это делается.
Как выяснилось, не забыл.
Глава 25
Три дня спустя Найтхаук сидел в «Синем драконе», когда к его столику подошел Киношита.
— Можно присесть?
— Располагайся.
— Вчера я видел, как улетел твой корабль.
— От тебя ничего не укроется, не так ли? — сухо осведомился Найтхаук.
— Я думал, ты захочешь поговорить со мной об этом.
— Особого желания не испытываю. — Найтхаук поднес к губам стакан.
— Не будешь?
— Я этого не говорил.
— Так что же?
— Это отвлекающий маневр.
— И как я понимаю, часть плана, который ты разработал с Кассандрой Хилл?
— Я слышу нотку неодобрения? — полюбопытствовал Найтхаук.
— Черт побери, мы — часть твоей команды, я, Мелисенд, инопланетяне, — со злостью воскликнул Киношита. — Мы все знаем, что ты спишь с Кассандрой, никто и не возражает, но нам не нравится, что нас держат в неведении. Раз что-то затевается и нам придется рисковать жизнью за ее идеи, ее — не наши, ты должен держать нас в курсе событий.
Найтхаук молча смотрел на него. Киношита заглянул в его холодные глаза и с трудом подавил желание сорваться с места и броситься за дверь.
— Хорошо, — нарушил тишину Найтхаук. — Пожалуй, ты прав. — Он допил стакан и знаком попросил бармена принести второй. — Мы собираемся высадиться на Перикле, чтобы свести счеты с Кассием Хиллом.
— Мы? — повторил Киношита. — Ты про ее армию?
Найтхаук покачал головой.
— Армия Кассандры — сборище плохо вооруженных, недисциплинированных оборванцев, разбросанных по всему Внутреннему Пограничью. Более того, солдат у Хилла все равно в четыре раза больше. Если мы решимся двинуть на Перикл всю армию, нас разнесут в клочья еще до того, как первый корабль коснется земли.
— Кто же тогда высадится на Перикле?
— Мы.
— Мы? — У Киношиты засосало под ложечкой.
— Ты, я, она, Мелисенд, Пятница, Голубые Глазки, Джори и, может, двадцать ее наиболее верных мужчин и женщин.
— Постой, постой. Ты собираешься штурмовать великолепно укрепленную крепость Кассия Хилла с горсткой мужчин?
— И женщин, — добавил Найтхаук.
— Ты хорош, Вдоводел. Лучше, чем я мог ожидать, с тобой вообще никого нельзя сравнивать. Но не столь хорош, чтобы взять верх в этой битве.
— Я рад, что ты так высоко ценишь мои способности.
— Дело не в способностях, а в количественных соотношениях.
— Если уж пошел такой разговор, дело исключительно и тщательном планировании операции.
— У Кассия Хилла четыре миллиона человек. Пусть даже половина из них будет спать. Пусть даже его особняк охраняют всего десять тысяч солдат, — Киношита помолчал. — Послушай, даже если ты убьешь его, нам придется выбираться оттуда. Сколько у нас будет… кораблей? Три? Пять? Против целого флота и планетарной системы обороны?
— С некоторыми проблемами я уже разобрался. И мы не двинемся с места, пока я не разберусь с остальными.
— А как насчет Кассандры?
— Что тебя интересует?
— У меня такое ощущение, что она тебе небезразлична.
— Верно… только это не твое дело.
— Ты не можешь, да и не хочешь рисковать ее жизнью.
— Ты дурак, Ито, — усмехнулся Найтхаук. — Не в моей власти остановить Кассандру. Более того, она дорога мне именно потому, что готова пойти до конца и рискнуть жизнью ради дела, в которое верит.
— И в критической ситуации она поведет себя так, как должно?
— Более чем. Она же Ибн-бен-Халид, не так ли?
— Тебя, я вижу, это привлекает.
— В Пограничье особенно ценятся храбрость и способности. У нее есть и первое, и второе. Я рад, что она красивая женщина, но меня бы влекло к ней, будь она весом в триста фунтов, и с рябым лицом.
— Занятно.
— Почему?
— Я-то думал, что человека, который живет одним мгновением, должна привлекать форма, а не содержание.
— С чего ты решил, что я живу одним мгновением? — спросил Найтхаук.
— Такая уж у тебя профессия.
— Если твои планы не простираются дальше чем на шаг, значит, ты признаешь свое поражение. Первый Вдоводел перевалил за шестьдесят, а когда найдут способ излечения эплазии, доживет до ста лет. У него и мысли не было, что он может умереть, зарабатывая на жизнь. Я знаю — его воспоминания стали моими. — Найтхаук задумался. — Мне нужна женщина храбрая и компетентная. Я такую нашел. — Вновь пауза. — И вот что я тебе скажу: она читает книги, и для меня это важнее изощренности в любовных играх.
— Естественно, важнее. — В голосе Киношиты отчетливо Слышались ехидные нотки.
— В конце концов ты перестаешь трахаться и начинаешь разговаривать. Я хочу, чтобы рядом был человек, который мне не наскучит, с которым я смогу обсудить все что угодно.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — признал Киношита.
— Потому что ты ожидал, что я и легенда — одно и то же. Ты думаешь, что я живу, чтобы убивать… тогда как в наибольшей степени я наслаждаюсь часами и днями между убийствами.
— Я тебя понял.
— Есть еще вопросы? — спросил Найтхаук. — Давай уж разберемся с этим сейчас — в дальнейшем я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.
— Одного я все равно не могу взять в толк. У нас всех есть причина следовать за тобой, но, если Кассандра тебе дорога, зачем посылать ее против вооруженных до зубов солдат?
— Ты никак не запомнишь, что это ее война. Я полечу на Перикл только ради денег. Кроме того, весит Кассандра сто десять фунтов или триста десять, оружие — великий уравнитель.
— Ладно, задам тебе другой вопрос.
— Слушаю.
— Зачем в эту свалку лезу я? Мисс Хилл — чтобы свергнуть своего отца, так же как Джори и Голубые Глазки. Ты — ради денег. Мелисенд — потому что ты ей платишь. Пятница — потому что мечтает взорвать несколько тысяч людей. Но я-то зачем?
— Кажется, ты Полетел со мной, чтобы увидеть, как я работаю, — сухо напомнил Найтхаук.
— Я помню, — раздраженно бросил Киношита. — Но почему ты хочешь, чтобы я шел с тобой до конца? Я знаю тебя, Вдоводел… просто так ты ничего не делаешь. Если ты хочешь, чтобы я остался с тобой, значит, на то есть причина. Надеюсь, я заслуживаю того, чтобы знать, о чем речь?
— Вопрос уместный. Твое задание — остаться в живых.
Киношита нахмурился.
— Не понял.
— Если в операции выживет хоть один человек, этим человеком должен быть ты.
— Я? — удивился Киношита. — Почему?
— Потому что ты — единственный, кому можно доверять и кто знает, как перевести деньги, которые я намереваюсь получить, на счет Вдоводела в фирме «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес». Только ты можешь гарантировать, что Марк Диннисен и остальные не попытаются использовать их для своих целей.
— Ты им не доверяешь?
— Они адвокаты, не так ли? — Найтхаук не пытался скрыть своего презрения.
— О какой сумме мы говорим?
— Пяти миллионах, может, и больше. Твое вознаграждение, если деньги попадут по назначению, составит десять процентов.
Киношита заулыбался.
— Кажется, штурм Перикла больше не вызывает у меня такого неприятия.
— Неудивительно.
— Но я все-таки не понимаю человека, который посылает под пули любимую женщину.
— Под пули я ее и не посылаю. Мы постараемся обойтись без стрельбы.
— Ты знаешь, о чем я.
— Разумеется, знаю. Некоторые мужчины ставят женщин на пьедестал. Я предпочитаю работать с ними бок о бок. Просто моя работа опаснее, чем у большинства.
Киношита пожал плечами.
— Ладно, устал я спорить. Поступай с ней, как знаешь. Не мне обсуждать твои планы, если я — первый кандидат на выживание.
— По моим планам, выжить должны мы все, — уточнил Найтхаук. — Но ты выживешь обязательно, мы приложим к этому максимум усилий.
— Приятно слышать. Когда атакуем?
— Еще не время. Во-первых, мне надо убедиться, что основная часть флота Перикла преследует мой корабль.
— А куда он направляется?
— К Сократу VII.
— Это же на другом конце Внутреннего Пограничья!
— Правильно. И во-вторых, как я уже говорил, мне надо проработать кое-какие детали. Мы закончим подготовку через шесть или семь стандартных дней.
— Мне не хочется говорить об этом…
— О чем?
— Я серьезно. — Чувствовалось, что говорит Киношита с неохотой. — Если уж ты собрался кого-то оберегать, пусть это будет Мелисенд. В ближнем бою эмпат тебе не понадобится. А я могу пригодиться.
— Ты очень великодушен. Но мне определенно понадобится эмпат.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Тогда мне не остается ничего другого, как выжить. — Киношита улыбнулся. — Что передать остальным?
— Завтра и послезавтра я переговорю с каждым, — ответил Найтхаук. — Нам еще надо многое уточнить.
Киношита всмотрелся в него.
— Ты не очень-то нервничаешь.
— А должен?
— Вроде бы ты собрался с горсткой непрофессионалов взять верх над четырьмя миллионами солдат и при этом убить политика, которого во Внутреннем Пограничье охраняют, как никого другого. Большинство людей занервничает, увидев перед собой такую перспективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28