я кивала в ответ, и он остался доволен моей
понятливостью.
Но сразу, как только в полдень он уехал на своем фургоне загружаться
товаром, я отправилась в город.
Чтобы добраться до тюрьмы, мне пришлось пройти пешком почти весь
Фортон. Хоть он и был территориальной столицей, тем не менее это был
скорее городок, чем город - в том смысле, как я понимала это слово. День
стоял серый, влажный, именно такая погода заставляет меня ненавидеть
планеты, и когда я дошла наконец до тюрьмы, над головой уже нависали
тяжелые тучи.
Тюрьма была крепким, солидным зданием, выстроенным из крупных
каменных блоков и окруженным железной оградой с острыми пиками. Все окна,
от подвала до верхнего этажа, перекрывались двойными решетками. Как и в
первый раз, я обошла все здание кругом. Оно выглядело неприступным. Между
оградой и стеной пролегала дорожка, по которой неустанно бегали две
огромные, полосатые и очень злые на вид собаки. Одна из них даже
сопровождала меня лично вокруг всего здания...
Я уже собиралась пойти на второй круг, когда неожиданно начался
дождь. Это послужило толчком, и, собравшись наконец с духом, я подбежала к
главному входу и нырнула в дверь.
Не успела я отряхнуть с одежды дождевые капли, как вдруг из одного из
кабинетов вышел человек в зеленой форме. Сердце у меня екнуло, но он лишь
мельком взглянул на меня и пошел дальше, чеканя шаг, направо и вверх по
лестнице - на второй этаж. Пронесло, подумала я и решила разнюхать
подробнее, что здесь к чему.
Пока я читала записки на доске объявлений, в коридор вышел еще один
человек. На нем была такая же зеленая форма, и... он направился прямо ко
мне. Его походка очень живо напоминала походку миссис Кейтли из
Инженерной. Я не стала ждать, двинулась навстречу, и когда мы поравнялись,
спросила невиннейшим голоском:
- Не могли бы вы мне помочь, сэр?
- Ну, это смотря в чем. А какая помощь тебе нужна?
Это был крупный мужчина, жесты его были неторопливы, речь тоже. На
одном из карманов его форменной рубашки виднелась нашивка углом, а на
другом - пластинка с надписью: РОБАРДС. Вблизи этот самый Робардс казался
добродушным и совсем не похожим на миссис Кейтли.
- Понимаете, Джерри должен написать о мэрии, Джимми должен взять
интервью у мэра, а мне достались вы...
- Погоди, погоди. Прежде всего, как тебя зовут?
- Билли Дэвидоу, - ответила я, припомнив автора какой-то газетной
статьи. - Но честно говоря, сэр, я без понятия, что писать, поэтому я
решил кого-нибудь попросить, чтобы мне показали, так сказать, что к
чему... Конечно, если это можно.
- А ты не родственник ли Хобара Дэвидоу? А?
- Нет, - ответила я.
- Это хорошо. А ты знаешь, кто такой Хобар Дэвидоу?
Я покачала головой.
- Да, пожалуй, ты и не можешь этого знать. Это было давно. Мы казнили
его лет шесть назад или семь. Впутался в нехорошую политику. - Затем
Робардс сказал: - Мне очень жаль, сынок, но мы сегодня совсем зашились.
Может, ты зайдешь в другой раз, на неделе, днем? Или, может, вечерком?
Я медленно произнесла:
- Мне бы надо сдать статью на этой неделе...
И замолчала. Через минуту Робардс сдался.
- Ладно. Так и быть, устрою для тебя экскурсию. Но учти, у меня мало
времени, все будем делать галопом.
Кабинеты располагались в основном на первом этаже, и еще несколько -
на третьем. Арсенал и тир - в подвале. На втором этаже находилось
большинство камер, а кроме того, на третьем этаже было оборудовано
несколько специальных боксов для опасных преступников.
- Если судья назначает максимальный срок, - рассказывал Робардс, - то
мы отправляем таких на третий этаж. Остальных - на второй, если там есть
место. Сейчас наверху сидит только один парень. Настоящий негодяй. Он уже
убил одного человека.
Сердце у меня екнуло, но сразу же успокоилось. Это наверняка был не
Джимми с его нарушением границы.
В коридор третьего этажа можно было попасть через три двери,
сделанные из стальных решеток. Между ними и вдоль стен стояли часовые,
держа весь этаж под наблюдением. Коридор освещался желтым светом
керосиновых ламп. Мы не прошли и за первую решетку, сержант Робардс
показал мне все издали.
- Через неделю здесь все будет заполнено, - печально сказал он. -
Антиредемпционисты [от англ. "redemption" - улучшение, искупление; т.е.
"противники улучшения"] снова отбились от рук, придется охладить им
немного головы. Э-э, не записывай это в блокнот!
- О, простите, - сказала я, зачеркивая только что написанные строчки.
Обыкновенные камеры на втором этаже охранялись намного проще. Я шла
между рядами камер по коридору, в ногу с сержантом Робардсом, вглядываясь
в лица заключенных, и когда, не в силах с собой совладать, уставилась
прямо в лицо Джимми Дентремонту, он, казалось, даже меня не узнал. Он
просто замечательный парень! Умница!
- Это все краткосрочники. Сидеть им от недели до месяца или двух. -
Сержант позвенел ключами. - Скоро я их выпущу.
- Они не доставляют вам беспокойства?
- Эти? Эти нет. Они сидят недолго. Они все хорошо понимают и ведут
себя нормально. Большую часть времени, по крайней мере.
Спустившись обратно на первый этаж, я с энтузиазмом поблагодарила
милого сержанта Робардса.
- Это было просто великолепно, сэр!
- Ничего особенного, сынок, - улыбнулся он. - Мне и самому
понравилось тебя просвещать. Если будет время, заскочи как-нибудь, когда я
буду на дежурстве. Расписание висит на доске объявлений.
- Спасибо, сэр, - поблагодарила я снова. - Может быть, я зайду.
Я побежала домой сквозь дождь, и когда мистер Куцов час спустя
вернулся, я уже была переодета в надлежащую одежду и сидела, скромно
листая книжку.

До посещения тюрьмы я имела лишь смутное представление о том, что
можно сделать для освобождения Джимми. Я даже целый час просидела,
обдумывая идею заставить Территориального Губернатора освободить Джимми
под дулом пистолета. Это было хоть и заманчиво, но глупо. Наконец я
выбрала, казалось, самый простой способ. Конечно, все могло закончиться
плохо, но у меня не было выбора, времени оставалось с каждым днем все
меньше. И недаром же я тщательно изучила расписание дежурств в тюрьме, как
советовал мне сержант Робардс.
Мистер Куцов отбыл с нагруженным фургоном два дня спустя в полдень.
- Я вернусь через шесть дней, Миа, - сказал он. - Ты все хорошо
запомнила, что нужно делать?
Естественно, я его в этом заверила. И, переодевшись в розовое платье
(я знала, что старику нравился розовый цвет), вышла на крыльцо. Фургон
тронулся, я помахала прощально рукой, и как только он скрылся из виду,
ушла обратно в дом. И сразу же села писать письмо. Я не собиралась
раскрывать мистеру Куцову свои планы, это слишком его огорчило бы, но я
поблагодарила его за все, что он для меня сделал. Искренне. На душе
скребли кошки, я знала, что мой уход будет для него ударом, но остаться я
не могла.
Записку я оставила в библиотеке. Там мистер Куцов найдет ее сразу.
Затем я пошла на кухню и начала собираться. Мне нужны были вещи,
которые могли пригодиться нам с Джимми: спички, нож, свечи, топорик. Все
это я сложила в сверток. И наконец я переоделась в собственную одежду.

Как только стемнело, я вышла из дома. Моросил мелкий дождик, и брызги
его приятно освежали лицо. Как и прежде, для прикрытия у меня в кармане
лежали карандаш и блокнот. В другом кармане были носок, несколько мотков
крепкой веревки и спички.
Тюрьма была крепким орешком. Решетки, часовые, собаки, пистолеты и
острые колья ограды... Все это предназначалось для того, чтобы удержать в
тюрьме тех, кто был туда посажен. Но спасти от нападения снаружи это не
могло. В романах-вестернах про ковбоев, которые я, бывало, читала на
Корабле, герои постоянно врывались в тюрьмы, чтобы кого-нибудь из них
вызволить. Это было обычным делом, банальной повседневностью. Но быть того
не могло, чтобы на этой планете люди практиковали налеты на тюрьмы. И раз
тут это не принято, значит, я получаю некоторое преимущество. Кроме того,
когда я войду в тюрьму, то никто не увидит во мне отчаянного громилу,
собирающегося отбить своего дружка-заключенного; они увидят подростка,
школьника, снедаемого энтузиазмом. Это, пожалуй, был главный мой козырь.
Ведь люди видят лишь то, что они хотят увидеть.
И еще: я знала план тюрьмы. Неплохо, правда?
С другой стороны, основным моим оружием была я сама, не очень-то
удачливая, так сказать, фурия. И если я допущу ошибку, если мне не
повезет, я окажусь в тюрьме вместе с Джимми, и, скорее всего, на третьем
этаже.
На подходе к тюрьме я остановилась, опустилась на колени на мокрую
землю и, вынув носок, наполнила его примерно наполовину песком. Это была
последняя задержка.
Теплый свет масляных ламп горел только в двух кабинетах на первом
этаже. Я заглянула в ближайший - сержант Робардс был там.
- Хелло, сержант Робардс! - сказала я. - Как дела сегодня?
- Хелло, Билли, - поздоровался он. - Сегодня вечером тихо. Но скоро
будет шумно.
- Да?
- Точно. Сегодня ночью будут брать антиредемпционистов. Ребята только
что за ними отправились. Так что ты долго здесь не задерживайся.
- А-а, - разочарованно протянула я.
- Как твоя статья?
На мгновение я стушевалась, но потом сказала:
- Закончил ее только днем. Завтра покажу.
- Ты все узнал, что хотел?
- Ага, - кивнула я. - Я сейчас просто так зашел, чтобы вас навестить.
А помните, вы показывали мне тир? Вот было здорово! Я подумал, если,
конечно, у вас есть время, вы бы могли показать мне, как вы стреляете.
Помните, вы обещали?
Он посмотрел на часы, затем сказал:
- Конечно. Я, знаешь ли, местный чемпион.
- Вот это да! - восхитилась я. Точь-в-точь как какой-нибудь глупый
мальчишка.
Мы спустились вниз. Сержант Робардс шел впереди, освещая дорогу
лампой. Пока он подбирал ключ от тира, я вытащила свой носок. С минуту я
колебалась, не так-то просто решиться кого-нибудь ударить. Но вот он стал
поворачиваться ко мне лицом, собираясь, видимо, что-то сказать...
Размахнувшись, я с силой опустила носок ему на затылок. Послышался шлепок,
и сержант стал оседать. Он был слишком тяжел, я не могла его удержать, но
потом умудрилась-таки уложить его на пол, не дав стукнуться головой. Рядом
на полу спокойно светила лампа.
Оружейная была напротив. Я вынула ключи из руки сержанта и
попробовала те, которые висели на одном кольце с ключом от тира. Дверь
открылась со второй попытки. Оставив ее открытой настежь, я вернулась к
распростертому на полу сержанту и, ухватив его за ворот и полы куртки,
поволокла через коридор в оружейную. Затем, достав веревку, я связала ему
локти и колени; вытряхнула песок из носка на пол и запихала носок ему в
рот. Сердце у меня стучало, дыхание прерывалось.
Затем я торопливо осмотрела то, что мне досталось в трофеи. Ничего
современного, конечно, только древности, свинцово-пороховой антиквариат. О
таком оружии я только читала в книгах, и естественно, никогда из него не
стреляла. Понятно, что оно не останется неподвижным, когда из него
стреляешь, ведь действие равно противодействию, третий закон Ньютона, и
именно поэтому из всего арсенала я выбрала пару самых маленьких
пистолетов. Поискав, я нашла и патроны к ним и загрузила все это к себе в
карманы.
Заперев дверь и оставив, таким образом, сержанта Робардса в
оружейной, я постояла минутку в коридоре, дабы прийти в себя. В руке у
меня были ключи, десять штук. Этого было явно мало, чтобы отпереть все
одиночные камеры, но я помнила, как сержант, позванивая этими ключами на
пальце, утверждал, что может отпереть любую. Да, задача... Может, стоило
бы лучше прижать Территориального Губернатора?
С колотящимся сердцем я задула лампу и стала подниматься по лестнице.
Первый этаж был пустынен, и, осторожно ступая, я поднялась на второй. Тут
было темно, только с первого и третьего этажей просачивалось немного
света. Сверху слышались голоса, кто-то там даже пел. Затаив дыхание, я
добралась до камеры Джимми.
- Джимми! - прошипела я, и, надо отдать ему должное, он сразу вскочил
и подошел к решетке.
- Я ужасно рад тебя видеть! - прошептал он в ответ.
- У меня есть ключи, - сказала я. - Который из них подходит?
- Ключ с литерой "Д". Он от всех четырех камер в этом углу.
Видно было плохо, но спичку зажигать я не хотела. Пришлось отступить
к лестнице, к свету, чтобы найти нужный ключ. И наконец, стараясь
производить как можно меньше шума, я открыла камеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37