– Мы отправимся в совершенно дикую страну. Ты, наверное, уже слышал о Запечатанных Пещерах? Есть вероятность, что они расположены как раз в этом районе Пиков.
– Но мне говорили, что это просто легенда.
– Недавно я получил совсем другую информацию. А кроме того, эти места вообще не изучены и даже не нанесены на карту, так что это уже прямое дело нашей службы. И мы получили правительственное разрешение охотиться здесь для пропитания.
– Мне кажется, это стоящее предложение, – вмешался Ларкин. – Ты же сам хотел осмотреться на Пиках. Я заплачу тебе своими лошадками. Возьми с собой жеребца, на котором ты ездишь, и еще – черную вьючную кобылу. А остальных продай здесь или, если хочешь, я сам продам их для тебя. Ну, и если тебе там приглянется хорошая долина, ставь свой заявочный столб. А потом вернешься и зарегистрируешь участок.
– Кроме того, ты получишь обычную правительственную плату как разведчик, – быстро прибавил Соринсон. – Пригодится, если ты намерен осесть здесь всерьез или закупить что-то на внешних мирах.
Сторм заколебался. Его явно подталкивали, и это сразу вызывало в нем внутреннее сопротивление. Но с другой стороны, экспедиция давала повод уехать подальше от Гроссинга и от возможных убийц, кем бы они ни были. И от Бреда Квада… по крайней мере, до тех пор, пока он не решит, что с ним делать. И кроме того, где-то на Пиках жил Логан Квад, а ему очень хотелось познакомиться с этим мальчишкой.
– Хорошо, – согласился он наконец и тут же почувствовал, что это совсем не то, чего ему хочется. Но было уже поздно.
– Ты извини за спешку, Сторм, – Соринсон быстро перешел к делу, – но завтра утром мы уже отправляемся. Дожди в горах не продлятся долго, а мы рассчитываем за это время запастись водой. Это на редкость сухая и бесплодная страна, и нам нужно будет выбраться оттуда до наступления Большой Засухи. Возьми только свое походное снаряжение, все остальное мы приготовим сами.
Через плечо Соринсона Сторм заметил, что к повозке подъезжают еще двое всадников – Ренсфорд и Бред Квад.
Они с интересом рассматривали табун, но стоило им немного повернуть головы, и Сторм тут же попался бы им на глаза.
– Где мне вас искать? – быстро спросил он у Наблюдателя.
– К востоку от города у речного брода. Там стоят несколько приметных старых деревьев.
– Я буду там, – твердо закончил разговор Сторм и повернулся к Ларкину. – Я возьму Рейна и кобылу, как вы мне посоветовали. А насчет остальных решим, когда я вернусь.
Довольный Ларкин проводил Наблюдателя и снова вернулся к Сторму.
– Ты там, на Пиках, смотри в оба и постарайся выбрать хороший участок. Погоди три-четыре года, и наши жеребята будут лучше любых завозных пород. Свой багаж можешь оставить прямо на тележке, я за ним присмотрю.
Обстоятельность Ларкина была сейчас совсем некстати. Сторму хотелось поскорее от него отделаться и скрыться с глаз долой, пока Квад еще занят с лошадьми. Но это ему не удалось – Ренсфорд заметил его.
– Сторм! – окрик прозвучал так требовательно, что Сторм не мог сделать вид, будто не услышал, и вынужден был подождать подъезжающих всадников.
– Слушай, парень! – сразу же начал Ренсфорд, – Квад рассказал мне, что тебя подстерегал какой-то тип с ножом, и ты чудом остался жив. Больше ничего в таком роде не было?
– Нет. Во всяком случае, я ничего такого не заметил.
Но Ренфорд не успокаивался:
– Я расспросил всех, кого мог, но никто ничего не знает. Ты уверен, что он караулил именно тебя?
– Я ни в чем не уверен. Я даже лица его не видел – просто смутная тень с ножом. – Сторм уже повернулся, собираясь уйти, но тут Квад спрыгнул с коня и уверенно подошел к ним.
– Я попрошу Дорта порасспрашивать об этом, – продолжал Ренсфорд. – Он знает многих из тех, кто съехался на ярмарку. Если кто-то что-то скрывает, он услышит об этом… и тогда мы по-своему с этим разберемся…
Ну почему все они лезут в его дела? Сторм разозлился всерьез. Больше всего ему сейчас хотелось вывести Рейна за ограду, свистнуть свою команду и поскорее оказаться в пустыне. Не надо ему ни их заботы, ни их докучного внимания; они просто выводили его из себя. Ничего ему от них не надо – лишь бы оставили в покое и дали идти своей дорогой. А тут и Ларкин, и Дорт, и Ренсфорд, да еще этот норби, Горгол… и все со своими планами, со своими советами, и все так и рвутся помочь ему. Сторм этого абсолютно не понимал, как и того, почему Бистер вдруг возненавидел его.
– Кто бы за мной ни охотился, – ответил он, стараясь сдержать раздражение, – вряд ли он успеет до меня добраться. Я нанялся разведчиком в экспедицию Наблюдателей, и завтра утром мы выступаем.
Ренсфорд отвел глаза.
– Что ж, парень, думай сам. Может, тот дурень просто перебрал вчера и погорячился, а утром проснулся и сам не помнит, что делал. И куда же ты отправляешься?
– На Пики.
– На Пики… – Это произнес Квад, вмешиваясь в разговор. И тут Сторм услышал язык, который уже не надеялся услышать никогда в жизни: – Куда же ты собираешься ехать, человек с Дине?
– Я не понимаю вас, – жестко ответил Сторм на галактическом языке.
– Ты – землянин, – продолжал Квад, переходя на интерлинг. – Но ведь ты еще и навахо.
– Я – землянин, теперь человек, оставшийся без родины, – коротко ответил Сторм. – И я не понимаю, о чем вы говорите.
– Ладно, я подумаю, что можно для тебя сделать, – продолжал Квад без малейшей обиды, разве что с легким сожалением. – Я тут услышал краем уха, что ты нанялся разведчиком в экспедицию на Пики. Там хватает хороших долин… сам увидишь. В этом районе обосновался мой сын. – Он секунду помолчал, глядя на свои руки, нервно крутившие поводья. – Если ты встретишь его… – Квад так и не закончил, словно какая-то другая мысль целиком захватила его. – Ну, я рад был познакомиться с тобой, землянином и навахо. Ладно, Сторм, поживем – увидим. Если будет нужно что-нибудь, обращайся прямо ко мне.
Он сунул ногу в стремя, чуть качнулся в седле и отъехал, прежде чем землянин успел ответить; да он и не нуждался в ответе.
– Если ты встретишь Логана, – нарушил молчание Ренсфорд, – а я надеюсь, он еще не нашел неприятностей на свою шею, учти, что с этим парнем справиться не легче, чем со стадом, наткнувшимся на компанию йорис! Ну надо же, как все у них сложилось. Квад – самый легкий человек для совместной жизни, будь только сам честен и добросовестен. Но Логан недели не может прожить с ним вместе, чтобы не разругаться вдрызг. И никто не может понять, почему. Логан Квад помешался на охоте, и чаще всего живет у норби. Но парень не сделал в жизни ничего дурного и он такой же прямой и честный, как и его старик. Просто они никак не могут ужиться. И это очень неприятно, потому что Квад гордится сыном и давно мечтает ввести его в свои дела. Если ты услышишь о мальчике что-нибудь хорошее, обязательно передай это Кваду, когда вернешься. Для него это много значит, а тебе сразу обеспечит его хорошее отношение. Ну, всего хорошего, парень… и будь осторожен, если хочешь, чтобы тебе выпала удача. Наблюдатели хорошо платят, и ты сможешь потом получить разрешение на импорт, или что тебе там захочется…
Сторм нервничал. Все, что рассказывал Ренсфорд, было ему совсем неинтересно. Что ему до личных дел Квада? Снова столкнувшись нос к носу со своим давним врагом, он почувствовал, что потерял некоторое преимущество, которое очень пригодилось бы ему в будущем. Он давно знал в своей душе Квада-врага, но реальный Квад снова и снова разрушал придуманный образ. И сейчас Сторм был просто счастлив, что его профессия дала ему возможность уехать в экспедицию и хоть на время забыть об этой проблеме.
Сурра уселась слева от него, сурикаты толкались, сопели и лезли под руки, пока он разбирал свои вещи и упаковывал их в два тюка. Он отложил в сторону маленький сверток, еще сохранивший обертку, в которую он был запечатан в другом мире. Сверток, который он за два года так и не решился открыть.
Сторм положил обе ладони на сверток, и память его легко тронулась по привычной дороге – в прошлое, куда он старался не углубляться во время тестов в Центре. Пока он не перерезал веревки, пока он не убедился окончательно, не увидел своими глазами, что там, внутри, он еще мог не признавать последнюю потерю, не думать о том, что все это уже никогда не вернется.
Как должен чувствовать человек его народа в этом лагере… или в городе… или в Центре, где на него косились, поджав губы, как тот чиновник, который неохотно выдал ему разрешение на выезд? Что делать в этом мире тому, кто может слышать голос Великого Духа и знает, как он снисходит на людей? Как могут другие понять человека, живущего духом своих предков, Поэта, которому доступны пути древних, тропы Веры, по которым никогда не проходили люди иных рас? Человека, который слышит звуки, которых больше не слышит никто и у которого открыты глаза на невидимое?
Между Стормом и ясной верой его деда, который даже в школу его отправил, только уступая нажиму правительственного попечительства, встала плотная завеса из того, что дала ему наука белых людей.
Он впитывал все новое, и хорошее и плохое, неспособный различать и выбирать, пока не стал достаточно взрослым, чтобы осознать, что пора делать свой отбор. Но это время несколько запоздало, он уже очень далеко отошел от источника внутренней силы своего народа. Дважды после этого дед пытался отобрать его у властей, вернуть Сторма своему народу – один раз еще мальчиком, а потом уже юношей, перед самым уходом на службу. Но всегда между ним и уроками На-Та-Хай вставала тяга к новым дорогам. Очень недовольный этим, дед почти враждебно относился к попыткам Сторма вернуть себе хоть немного прошлого. Что-то из этого еще осталось, звучало в его душе древними словами, древней музыкой, чем-то полузабытым, будоражащим, как горный ветер, который встретил его на этой планете. И он невольно вспоминал слова, которые никогда больше не прозвучат в мире, из которого отправлена эта посылка. Сторм разрезал крепкие веревки. Теперь он должен взглянуть в лицо этому. Он начал разворачивать обертку, и тут же к нему под руки сунулись Хо и Хинг, с любопытством принюхиваясь к незнакомому запаху.
Ему даже в голову не приходило, что эти запахи могли сохраниться. Жесткая ткань шерстяного одеяла царапнула его пальцы, он смотрел и не мог насмотреться на этот рисунок, красные, белые, темно-голубые полосы, прерываемые зубцами концентрического узора. В этих плотных складках, конечно, сохранился старый запах – запах овечьей шерсти, запах пустыни, запах пыли и песка. Сторм сразу же вспомнил его, как только вдохнул поглубже.
Он развернул одеяло. Как он и ожидал, что-то сверкнуло в нем. Ожерелье – сине-зеленая бирюза и матовый блеск серебра. Еще браслет и витой пояс, мастерски сделанные церемониальные драгоценности воина с Дине. Древние, очень древние вещи лежали сейчас перед ним, вещи, созданные смуглыми руками мастеров его народа задолго до его рождения.
Разглядывая все это, Сторм понял, что был прав в своих догадках. Дед так до конца и не примирился со многим, но он все-таки нашел возможность послать этот дар внуку, идущему по чужим дорогам, в знак прощения… или, может быть, как последний безмолвный довод, способный повлиять на этого внука! Это был знак смерти деда, которую сам На-Та-Хай уже предчувствовал… но еще и знак гибели всего его мира. Он отослал это наследство сыну своей дочери, даруя последнему из рода немного прошлого, которое он защищал так отчаянно, стараясь уберечь его целостность от ударов времени и натиска чужой жизни.
Долетает ли теперь до него из ночи отдаленный звук старой песни? Той песни, что когда-то воодушевляла воинов его народа?
Шагай по стопам Смертоносного Бога.
Шагай след в след того,
Чья тетива уже натянута со всей силой.
Шагай след в след того,
Чей взгляд дарит врагу легкую смерть.
Сторм не стал укладывать свое наследство в мешок, который он хотел оставить Ларкину. Он взял ожерелье, погладил прохладные серебряные звенья и полированную бирюзу и надел его на шею, аккуратно спрятав под рубаху. Браслет плотно обнял его запястье. Витой пояс он осторожно свернул и убрал в свой походный мешок.
Он накрыл плечи присланным одеялом и поднялся. Раньше ему никогда не приходилось надевать убор вождя, и теперь он с удовольствием ощущал в его тепле нечто связывающее соткавшие его руки с ним, Остином Стормом – беженцем в чужом мире, потерявшим свой народ и свою родину.
Потерявшим!.. Сторм молча повернулся к горным хребтам на востоке. Он поглубже надвинул шляпу, чтобы защититься от холодного ветра, долетающего с этих вершин, и пошел прямо в темноту, чуть освещенную неярким светом двух маленьких лун.
Он остановился на пригорке, который был так мал, что назвать его холмом было трудно. Там он уселся, скрестив, как обычно, ноги. Странное сходство было между Дине и этой землей. В прошлом навахо предпочитали голодать в плохие времена, нежели расставаться с горами, пустыней и тем миром, который они знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Но мне говорили, что это просто легенда.
– Недавно я получил совсем другую информацию. А кроме того, эти места вообще не изучены и даже не нанесены на карту, так что это уже прямое дело нашей службы. И мы получили правительственное разрешение охотиться здесь для пропитания.
– Мне кажется, это стоящее предложение, – вмешался Ларкин. – Ты же сам хотел осмотреться на Пиках. Я заплачу тебе своими лошадками. Возьми с собой жеребца, на котором ты ездишь, и еще – черную вьючную кобылу. А остальных продай здесь или, если хочешь, я сам продам их для тебя. Ну, и если тебе там приглянется хорошая долина, ставь свой заявочный столб. А потом вернешься и зарегистрируешь участок.
– Кроме того, ты получишь обычную правительственную плату как разведчик, – быстро прибавил Соринсон. – Пригодится, если ты намерен осесть здесь всерьез или закупить что-то на внешних мирах.
Сторм заколебался. Его явно подталкивали, и это сразу вызывало в нем внутреннее сопротивление. Но с другой стороны, экспедиция давала повод уехать подальше от Гроссинга и от возможных убийц, кем бы они ни были. И от Бреда Квада… по крайней мере, до тех пор, пока он не решит, что с ним делать. И кроме того, где-то на Пиках жил Логан Квад, а ему очень хотелось познакомиться с этим мальчишкой.
– Хорошо, – согласился он наконец и тут же почувствовал, что это совсем не то, чего ему хочется. Но было уже поздно.
– Ты извини за спешку, Сторм, – Соринсон быстро перешел к делу, – но завтра утром мы уже отправляемся. Дожди в горах не продлятся долго, а мы рассчитываем за это время запастись водой. Это на редкость сухая и бесплодная страна, и нам нужно будет выбраться оттуда до наступления Большой Засухи. Возьми только свое походное снаряжение, все остальное мы приготовим сами.
Через плечо Соринсона Сторм заметил, что к повозке подъезжают еще двое всадников – Ренсфорд и Бред Квад.
Они с интересом рассматривали табун, но стоило им немного повернуть головы, и Сторм тут же попался бы им на глаза.
– Где мне вас искать? – быстро спросил он у Наблюдателя.
– К востоку от города у речного брода. Там стоят несколько приметных старых деревьев.
– Я буду там, – твердо закончил разговор Сторм и повернулся к Ларкину. – Я возьму Рейна и кобылу, как вы мне посоветовали. А насчет остальных решим, когда я вернусь.
Довольный Ларкин проводил Наблюдателя и снова вернулся к Сторму.
– Ты там, на Пиках, смотри в оба и постарайся выбрать хороший участок. Погоди три-четыре года, и наши жеребята будут лучше любых завозных пород. Свой багаж можешь оставить прямо на тележке, я за ним присмотрю.
Обстоятельность Ларкина была сейчас совсем некстати. Сторму хотелось поскорее от него отделаться и скрыться с глаз долой, пока Квад еще занят с лошадьми. Но это ему не удалось – Ренсфорд заметил его.
– Сторм! – окрик прозвучал так требовательно, что Сторм не мог сделать вид, будто не услышал, и вынужден был подождать подъезжающих всадников.
– Слушай, парень! – сразу же начал Ренсфорд, – Квад рассказал мне, что тебя подстерегал какой-то тип с ножом, и ты чудом остался жив. Больше ничего в таком роде не было?
– Нет. Во всяком случае, я ничего такого не заметил.
Но Ренфорд не успокаивался:
– Я расспросил всех, кого мог, но никто ничего не знает. Ты уверен, что он караулил именно тебя?
– Я ни в чем не уверен. Я даже лица его не видел – просто смутная тень с ножом. – Сторм уже повернулся, собираясь уйти, но тут Квад спрыгнул с коня и уверенно подошел к ним.
– Я попрошу Дорта порасспрашивать об этом, – продолжал Ренсфорд. – Он знает многих из тех, кто съехался на ярмарку. Если кто-то что-то скрывает, он услышит об этом… и тогда мы по-своему с этим разберемся…
Ну почему все они лезут в его дела? Сторм разозлился всерьез. Больше всего ему сейчас хотелось вывести Рейна за ограду, свистнуть свою команду и поскорее оказаться в пустыне. Не надо ему ни их заботы, ни их докучного внимания; они просто выводили его из себя. Ничего ему от них не надо – лишь бы оставили в покое и дали идти своей дорогой. А тут и Ларкин, и Дорт, и Ренсфорд, да еще этот норби, Горгол… и все со своими планами, со своими советами, и все так и рвутся помочь ему. Сторм этого абсолютно не понимал, как и того, почему Бистер вдруг возненавидел его.
– Кто бы за мной ни охотился, – ответил он, стараясь сдержать раздражение, – вряд ли он успеет до меня добраться. Я нанялся разведчиком в экспедицию Наблюдателей, и завтра утром мы выступаем.
Ренсфорд отвел глаза.
– Что ж, парень, думай сам. Может, тот дурень просто перебрал вчера и погорячился, а утром проснулся и сам не помнит, что делал. И куда же ты отправляешься?
– На Пики.
– На Пики… – Это произнес Квад, вмешиваясь в разговор. И тут Сторм услышал язык, который уже не надеялся услышать никогда в жизни: – Куда же ты собираешься ехать, человек с Дине?
– Я не понимаю вас, – жестко ответил Сторм на галактическом языке.
– Ты – землянин, – продолжал Квад, переходя на интерлинг. – Но ведь ты еще и навахо.
– Я – землянин, теперь человек, оставшийся без родины, – коротко ответил Сторм. – И я не понимаю, о чем вы говорите.
– Ладно, я подумаю, что можно для тебя сделать, – продолжал Квад без малейшей обиды, разве что с легким сожалением. – Я тут услышал краем уха, что ты нанялся разведчиком в экспедицию на Пики. Там хватает хороших долин… сам увидишь. В этом районе обосновался мой сын. – Он секунду помолчал, глядя на свои руки, нервно крутившие поводья. – Если ты встретишь его… – Квад так и не закончил, словно какая-то другая мысль целиком захватила его. – Ну, я рад был познакомиться с тобой, землянином и навахо. Ладно, Сторм, поживем – увидим. Если будет нужно что-нибудь, обращайся прямо ко мне.
Он сунул ногу в стремя, чуть качнулся в седле и отъехал, прежде чем землянин успел ответить; да он и не нуждался в ответе.
– Если ты встретишь Логана, – нарушил молчание Ренсфорд, – а я надеюсь, он еще не нашел неприятностей на свою шею, учти, что с этим парнем справиться не легче, чем со стадом, наткнувшимся на компанию йорис! Ну надо же, как все у них сложилось. Квад – самый легкий человек для совместной жизни, будь только сам честен и добросовестен. Но Логан недели не может прожить с ним вместе, чтобы не разругаться вдрызг. И никто не может понять, почему. Логан Квад помешался на охоте, и чаще всего живет у норби. Но парень не сделал в жизни ничего дурного и он такой же прямой и честный, как и его старик. Просто они никак не могут ужиться. И это очень неприятно, потому что Квад гордится сыном и давно мечтает ввести его в свои дела. Если ты услышишь о мальчике что-нибудь хорошее, обязательно передай это Кваду, когда вернешься. Для него это много значит, а тебе сразу обеспечит его хорошее отношение. Ну, всего хорошего, парень… и будь осторожен, если хочешь, чтобы тебе выпала удача. Наблюдатели хорошо платят, и ты сможешь потом получить разрешение на импорт, или что тебе там захочется…
Сторм нервничал. Все, что рассказывал Ренсфорд, было ему совсем неинтересно. Что ему до личных дел Квада? Снова столкнувшись нос к носу со своим давним врагом, он почувствовал, что потерял некоторое преимущество, которое очень пригодилось бы ему в будущем. Он давно знал в своей душе Квада-врага, но реальный Квад снова и снова разрушал придуманный образ. И сейчас Сторм был просто счастлив, что его профессия дала ему возможность уехать в экспедицию и хоть на время забыть об этой проблеме.
Сурра уселась слева от него, сурикаты толкались, сопели и лезли под руки, пока он разбирал свои вещи и упаковывал их в два тюка. Он отложил в сторону маленький сверток, еще сохранивший обертку, в которую он был запечатан в другом мире. Сверток, который он за два года так и не решился открыть.
Сторм положил обе ладони на сверток, и память его легко тронулась по привычной дороге – в прошлое, куда он старался не углубляться во время тестов в Центре. Пока он не перерезал веревки, пока он не убедился окончательно, не увидел своими глазами, что там, внутри, он еще мог не признавать последнюю потерю, не думать о том, что все это уже никогда не вернется.
Как должен чувствовать человек его народа в этом лагере… или в городе… или в Центре, где на него косились, поджав губы, как тот чиновник, который неохотно выдал ему разрешение на выезд? Что делать в этом мире тому, кто может слышать голос Великого Духа и знает, как он снисходит на людей? Как могут другие понять человека, живущего духом своих предков, Поэта, которому доступны пути древних, тропы Веры, по которым никогда не проходили люди иных рас? Человека, который слышит звуки, которых больше не слышит никто и у которого открыты глаза на невидимое?
Между Стормом и ясной верой его деда, который даже в школу его отправил, только уступая нажиму правительственного попечительства, встала плотная завеса из того, что дала ему наука белых людей.
Он впитывал все новое, и хорошее и плохое, неспособный различать и выбирать, пока не стал достаточно взрослым, чтобы осознать, что пора делать свой отбор. Но это время несколько запоздало, он уже очень далеко отошел от источника внутренней силы своего народа. Дважды после этого дед пытался отобрать его у властей, вернуть Сторма своему народу – один раз еще мальчиком, а потом уже юношей, перед самым уходом на службу. Но всегда между ним и уроками На-Та-Хай вставала тяга к новым дорогам. Очень недовольный этим, дед почти враждебно относился к попыткам Сторма вернуть себе хоть немного прошлого. Что-то из этого еще осталось, звучало в его душе древними словами, древней музыкой, чем-то полузабытым, будоражащим, как горный ветер, который встретил его на этой планете. И он невольно вспоминал слова, которые никогда больше не прозвучат в мире, из которого отправлена эта посылка. Сторм разрезал крепкие веревки. Теперь он должен взглянуть в лицо этому. Он начал разворачивать обертку, и тут же к нему под руки сунулись Хо и Хинг, с любопытством принюхиваясь к незнакомому запаху.
Ему даже в голову не приходило, что эти запахи могли сохраниться. Жесткая ткань шерстяного одеяла царапнула его пальцы, он смотрел и не мог насмотреться на этот рисунок, красные, белые, темно-голубые полосы, прерываемые зубцами концентрического узора. В этих плотных складках, конечно, сохранился старый запах – запах овечьей шерсти, запах пустыни, запах пыли и песка. Сторм сразу же вспомнил его, как только вдохнул поглубже.
Он развернул одеяло. Как он и ожидал, что-то сверкнуло в нем. Ожерелье – сине-зеленая бирюза и матовый блеск серебра. Еще браслет и витой пояс, мастерски сделанные церемониальные драгоценности воина с Дине. Древние, очень древние вещи лежали сейчас перед ним, вещи, созданные смуглыми руками мастеров его народа задолго до его рождения.
Разглядывая все это, Сторм понял, что был прав в своих догадках. Дед так до конца и не примирился со многим, но он все-таки нашел возможность послать этот дар внуку, идущему по чужим дорогам, в знак прощения… или, может быть, как последний безмолвный довод, способный повлиять на этого внука! Это был знак смерти деда, которую сам На-Та-Хай уже предчувствовал… но еще и знак гибели всего его мира. Он отослал это наследство сыну своей дочери, даруя последнему из рода немного прошлого, которое он защищал так отчаянно, стараясь уберечь его целостность от ударов времени и натиска чужой жизни.
Долетает ли теперь до него из ночи отдаленный звук старой песни? Той песни, что когда-то воодушевляла воинов его народа?
Шагай по стопам Смертоносного Бога.
Шагай след в след того,
Чья тетива уже натянута со всей силой.
Шагай след в след того,
Чей взгляд дарит врагу легкую смерть.
Сторм не стал укладывать свое наследство в мешок, который он хотел оставить Ларкину. Он взял ожерелье, погладил прохладные серебряные звенья и полированную бирюзу и надел его на шею, аккуратно спрятав под рубаху. Браслет плотно обнял его запястье. Витой пояс он осторожно свернул и убрал в свой походный мешок.
Он накрыл плечи присланным одеялом и поднялся. Раньше ему никогда не приходилось надевать убор вождя, и теперь он с удовольствием ощущал в его тепле нечто связывающее соткавшие его руки с ним, Остином Стормом – беженцем в чужом мире, потерявшим свой народ и свою родину.
Потерявшим!.. Сторм молча повернулся к горным хребтам на востоке. Он поглубже надвинул шляпу, чтобы защититься от холодного ветра, долетающего с этих вершин, и пошел прямо в темноту, чуть освещенную неярким светом двух маленьких лун.
Он остановился на пригорке, который был так мал, что назвать его холмом было трудно. Там он уселся, скрестив, как обычно, ноги. Странное сходство было между Дине и этой землей. В прошлом навахо предпочитали голодать в плохие времена, нежели расставаться с горами, пустыней и тем миром, который они знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29