И еще одно:
"не нашлось места для того, чтобы выложить товар для осмотра или просто куда-нибудь уложить его.
Все гостиницы забиты: стражники, моряки сулкары, даже эти чужеземцы сокольничьи с дикими птицами на седлах.
Нолар глубже забралась в тень, смешалась с несколькими детьми фермеров, которые посмеивались над пастухом. Тот требовал лекарства от стертой ноги.
Хозяин магазина, которому хотелось послушать торговца, принес ему бутылку крепкого местного вина и налил в чашку.
— Попробуй это вино. И расскажи, как дела на южной границе.
Торговец с готовностью принял деревянную чашку.
— Благодарю за подкрепление. А что касается границы, то сведения о ней так перепутались, что моему разуму их не распутать. Мое дело — ткани, а не высокие деяния волшебниц, герцогов и армий. Вы, может, слышали, что какое-то время назад корабли сулкаров перевезли кое-кого из Эсткарпа в безопасность за море. Это, конечно, не сейчас было, но могу вам сказать, что видел собственными глазами: сулкарский флот сейчас стоит в устье Эса. И говорят о плане спасения за морем, если не удастся какой-то грандиозный замысел волшебниц. Откровенно говоря, никто точно не знает, что это за план, но я понял, что Совет готовит какую-то сложную ловушку для герцога Карстенского и его наступающих армий. — Торговец покачал головой и нахмурился. — Все эти заговоры и схватки нехороши для торговли. — Но тут лицо его прояснилось. — Но я сейчас далеко от. этого, на севере, где разумные люди разбираются в хороших товарах. Говорю вам, для меня в Эсе стало ясно: всякий купец, который хочет сохранить свое дело, должен искать лучший рынок. И более безопасный, конечно.
— Но что за ловушка?
— Каковы планы Совета? — Несколько человек потребовали подробностей.
Торговец развел руками.
— Говорили мне что-нибудь стражники, чтобы я знал их намерения? Нет. Могу рассказать только то, что слышал на рынках Эса. Уверяю вас, слухи там расходятся лучше товара. Да, да, подробности, насколько я узнал. Один пограничник рассказал мне по секрету, что его отряд получил приказ уходить с горных постов, но незаметно, чтобы это не сразу обнаружилось. Я стал расспрашивать его о причинах такого приказа: мне было ясно, что такие же распоряжения получили и многие другие отряды. Он ответил, что волшебницы собираются нанести герцогу Пагару удар, от которого он и весь Карстен не скоро оправятся. — Торговец передвинул свою чашку на деревянном дощатом столе. — И говорят, этот удар либо навсегда покончит с угрозой с юга, либо погубит сам Эсткарп. Мне стало ясно, что в любом случае пострадает торговля, поэтому я собрал свои товары и торопливо оставил Эс. А теперь мне пора в путь, потому что день обещает быть жарким.
Хозяин схватил торговца за рукав.
— Но кто-то в Эсе должен знать, что это за ловушка. Ты сам не знаешь, что планируют волшебницы против Пагара?
— Торговец поморщился.
— Я слышал только сплетни, от которых разумный человек засмеется.., или заплачет. Скажу вам откровенно. Сам я из Верлейна, а мы всегда занимаемся только своими делами. Разумно не вмешиваться в такие высокие материи. — Он направился к двери, но оглянулся и посмотрел на собравшихся с холмов слушателей. — Судя по тому, что я слышал о волшебницах Эсткарпа, я бы посоветовал вам покрепче запереть двери и выжидать, пока не будет сделано то, что должно быть сделано. А меня ждет дорога — удачи этому дому.
Нолар собрала выменянные продукты: соль, муку, небольшую фляжку вина, — сложила все в заплечную сумку и выскользнула в заднюю дверь, чтобы ее не заметили. Деревенские ребятишки, однако, собрались на дороге, чтобы посмотреть на караван вьючных лошадей торговца. Один мальчишка указал на Цолар и закричал в деланом страхе. Она, как обычно, не обратила внимания на хор насмешек и спокойно пошла вверх по склону.
— По предыдущему опыту Нолар знала, что что-то неладно у нее с наружностью. Люди смотрели ей в лицо и тут же отводили взгляд. И как только Нолар увидела свое лицо в начищенном котелке, она поняла, что оно отличается от лиц других. Ей говорили, что рождалась она долго и трудно; мать ее умерла во время родов; все считали, что и она не выживет. Как бы то ни было, родилась она с темно-красной полосой на лице, с блестками, как будто кто-то пролил вино и не вытер. Нолар подозревала, что люди избегают смотреть на нее по разным причинам: из отвращения, из страха, что уродство может как-то отразиться на них, и даже просто из замешательства. Все как будто считали, что если не смотреть на нее, то уродства словно и не существует. В результате Нолар всегда была одиноким ребенком, остальные дети избегали ее, не играли с ней и не общались. Отец тоже отверг ее. Он горько оплакивал смерть жены и винил в этой смерти ребенка. В пятилетнем возрасте Нолар тяжело заболела и потому избежала традиционной проверки на талант волшебницы.
Примерно в это время ее отец женился вторично на сильной женщине из народа сокольничих, которая вообще считала наличие уродливого ребенка немыслимым. И хотя сама эта женщина сбежала из деревни, в которой сокольничьи содержат своих женщин, чтобы те рожали детей, она придерживалась веры сокольничих, что слабые и больные дети не могут сохранять жизнь. Чтобы избежать столкновений, отец решил отправить Нолар подальше от взглядов своей новой жены. Нолар помнила прощальные слова своей старой няньки, доброй женщины, которая единственная говорила с ней ласково.
— Не плачь, маленькая. Тебе будет лучше в горах.
Всякий раз как отец тебя видит, он вспоминает твою мать, потому что у тебя ее походка, ее глаза и волосы.
В горах ты увидишь новых птиц и животных, будешь бродить по прекрасным лесам, будешь играть с детьми горцев. Надеюсь, они будут добрее местных, — добавила она негромко, потому что хорошо знала, что местные дети презрительно прозвали Нолар «Госпожа Умой Лицо».
И вот Нолар проделала долгий путь в редко населенные холмы и поселилась в семействе флегматичных фермеров. К несчастью, врожденное уродство Нолар отталкивало горцев даже больше, чем горожан. Может, это связано было с дурным характером Танты, местной мудрой женщины. Когда Нолар впервые встретилась с ней в деревенском магазине, Танта показала на нее своим узловатым посохом и проворчала:
— Знак зла на твоем лице: прочь от честных людей!
Обиженная этими словами, Нолар отказалась от своего обычного вежливого молчания и выпалила:
— Я не более зла, чем ты! Не моя вина, что я так выгляжу! — Танта повернулась к ней спиной, и вместе с ней от девочки отвернулись все остальные.
Нолар быстро научилась прикрывать шарфом лицо, насколько это возможно. Как ни старалась она держаться дружелюбно, ее всегда отгоняли и отвергали. Она много и напряженно работала на ферме, но ее редко благодарили или хвалили. Тяжелые месяцы растянулись на годы. Когда не было работы на ферме, Нолар обычно уходила в холмы. В одном отношении ее нянька оказалась права: растения и животные гор стали друзьями Нолар. Она очень хотела больше узнать обо всех живых существах и поэтому прислушивалась к словам всех, кто хоть что-нибудь знал об этом.
После долгих размышлений Нолар даже решилась посетить Танту в ее хижине в холмах. Как она и опасалась, мудрая женщина совсем ей не обрадовалась. Нолар, запинаясь, объяснила, что хотела бы научиться пользоваться лекарственными растениями.
Танта подозрительно разглядывала ее сквозь дым, поднимающийся от низкой жаровни у двери.
— Кто тебя послал? — спросила она.
Нолар перевела дыхание.
— Никто меня не посылал. Я слышала от фермеров, что никто не знает растения лучше тебя. Я надеялась, что ты позволишь мне помочь собирать их или просто посмотреть, как ты работаешь. Я тебя не обеспокою.
Танта, казалось, ненадолго задумалась, потом решительно покачала головой.
— Нет. Я с большим трудом постигла сама эти тайны. И не отдам их чужаку, особенно тебе, с твоим знаком. Уходи и не возвращайся.
Нолар вернулась на ферму, щеки ее горели не столько от резкого северного ветра, сколько от разочарования и обиды.
Хотя соседи не очень ее приветствовали, они тем не менее разрешали ей смотреть, как лечат заболевших животных, и принимали ее робкие попытки помочь в уходе за ними. Она постепенно собирала обрывки сведений о лечении и кое-чему научилась, но все это отрывочно. Ее это не удовлетворяло.
Ей было восемь лет, когда она наткнулась — буквально — на свою единственную удачу. Она медленно шла по лесной тропе, глядя вверх в поисках зеленых листьев омелы, когда задела ногой за какую-то неровность поверхности. Нолар упала, вытянув перед собой руки. Упав на груду прошлогодней листвы и хвойных иголок, она села, потерла ушибленное колено и обнаружила причину своего падения.
Это не был, как она думала, камень не на месте, а гладкая палка, с обоих концов покрытая круглыми металлическими наконечниками. Металл потемнел от времени. Нолар заинтересовалась: она узнала устройство, которое используют ученые для переноса свитков. Она только раз видела такой футляр в доме своего отца, потому что он не был ученым и предпочитал держать свои торговые записи в конторе.
Нолар повертела в руках деревянный цилиндр и увидела на одном из металлических наконечников какие-то знаки. Вероятно, имя владельца. К несчастью, знаки эти для нее были лишены смысла, потому что ее никто не учил читать. Девочка решила, что футляр был потерян или выброшен недавно: он чист и не изношен. Она раньше не ходила по этой тропе.
Может быть, владелец еще поблизости. Ранний зимний вечер быстро темнел, и поэтому Нолар почти сразу заметила теплый свет свечи впереди и слева от тропы. И обнаружила, что свет исходит из окна ветхой хижины со странной формы крышей, отходящей в нескольких направлениях. Нолар постучала в дверь и, когда никто ей не ответил, чуть приоткрыла дверь.
— Убери этот сквозняк, — послышался ворчливый голос изнутри. — Если ты медведь, уходи. Если гость, закрой дверь.., если открыта дверь. Как я могу держать в порядке свои свитки, если по дому гуляет ветер?
Нолар осторожно вошла и закрыла за собой дверь. Слабый свет предшествовал человеку, вышедшему из-за угла со свечой в руках. У Нолар создалось впечатление длинного тонкого носа и проницательных глаз под густыми бровями. Потом она разглядела высокого старика, закутанного в бесконечное количество слоев старой одежды.
— И кто же у нас здесь такой? — спросил старик неожиданно низким и глубоким для такой тощей фигуры голосом. — Я тебя раньше не видел. — Нолар отшатнулась, когда он поднес к ее лицу свечу. — Нет, не убегай, — торопливо сказал он. — Это… ты нашла.., о, дай-ка мне взглянуть. Я всюду искал этот свиток рода Инскофа.
Нолар протянула свою находку.
— Он лежал среди листьев на тропе. Я из-за него упала.
Старик, который довольно разглядывал содержимое футляра, остановился и тревожно посмотрел на нее.
— Надеюсь, ты не поранилась. Тебе нужно выпить что-нибудь теплое. Куда я девал свой котелок?
Кстати, а где чашки? Но я забываю о приличиях. Меня зовут Остбор. Некоторые называют меня Остбор-Ученый, что очень великодушно с их стороны, я уверен.
Может быть, ты знаешь, — продолжал он с таким видом, словно делился большой тайной, — это правда, я много времени провел в Лормте. — И он замолчал, вежливо ожидая ее реакции.
— Прошу прощения, сэр. — Нолар не знала, что ответить. — Меня отправила в горы семья из-за моего лица.
Остбор помигал и посмотрел на нее, как сова.
— Из-за лица? А что с твоим лицом? У тебя есть лицо и у меня тоже. Что в этом необычного?
— Знак, сэр, — негромко сказала Нолар.
— Гмм — вот это. — Остбор небрежным взмахом руки отбросил этот знак, как нечто несущественное. — Не думай об этом, дитя. Всего лишь небольшое пятно на новом пергаменте. Если рукопись написана четким почерком, это пятно никому не мешает. Говоря о рукописи… Я полагаю, ты принесла мне футляр, потому что прочла на нем мое имя. Я сам его вырезал, — добавил он, гордо поглаживая зарубки, которые заметила Нолар.
Нолар внутренне сжалась.
— Я не умею читать, сэр. Никто не подумал научить меня.
Остбор на время лишился речи.
— Что! Не умеешь читать… Но ты научишься — и читать, и писать. Я тебя научу. Это в сущности совсем просто. Ну, по правде говоря, одним это дается легче, чем другим, но большого ума тут не требуется, а я по твоим глазам вижу, что ум у тебя есть. Садись, подожди, позволь мне сдвинуть эти записи. Некоторые называют меня Остбор Крыса с Рукописями, но я считаю это совершенно несправедливым. — Выразительными жестами подчеркивая свои слова, Остбор принялся убирать множество свитков и рукописей. — Ну, может не совсем несправедливым. Я действительно собираю разные вещи, в основном, как видишь, рукописи. Из-за своего интереса к родословным. Кто был прапрадедом? Он был местный или нет? Кто на ком женился? Кстати, а ты кто?
Нолар распрямилась: она собирала с пола свитки.
— Меня зовут Нолар, сэр, я из рода Мерони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
"не нашлось места для того, чтобы выложить товар для осмотра или просто куда-нибудь уложить его.
Все гостиницы забиты: стражники, моряки сулкары, даже эти чужеземцы сокольничьи с дикими птицами на седлах.
Нолар глубже забралась в тень, смешалась с несколькими детьми фермеров, которые посмеивались над пастухом. Тот требовал лекарства от стертой ноги.
Хозяин магазина, которому хотелось послушать торговца, принес ему бутылку крепкого местного вина и налил в чашку.
— Попробуй это вино. И расскажи, как дела на южной границе.
Торговец с готовностью принял деревянную чашку.
— Благодарю за подкрепление. А что касается границы, то сведения о ней так перепутались, что моему разуму их не распутать. Мое дело — ткани, а не высокие деяния волшебниц, герцогов и армий. Вы, может, слышали, что какое-то время назад корабли сулкаров перевезли кое-кого из Эсткарпа в безопасность за море. Это, конечно, не сейчас было, но могу вам сказать, что видел собственными глазами: сулкарский флот сейчас стоит в устье Эса. И говорят о плане спасения за морем, если не удастся какой-то грандиозный замысел волшебниц. Откровенно говоря, никто точно не знает, что это за план, но я понял, что Совет готовит какую-то сложную ловушку для герцога Карстенского и его наступающих армий. — Торговец покачал головой и нахмурился. — Все эти заговоры и схватки нехороши для торговли. — Но тут лицо его прояснилось. — Но я сейчас далеко от. этого, на севере, где разумные люди разбираются в хороших товарах. Говорю вам, для меня в Эсе стало ясно: всякий купец, который хочет сохранить свое дело, должен искать лучший рынок. И более безопасный, конечно.
— Но что за ловушка?
— Каковы планы Совета? — Несколько человек потребовали подробностей.
Торговец развел руками.
— Говорили мне что-нибудь стражники, чтобы я знал их намерения? Нет. Могу рассказать только то, что слышал на рынках Эса. Уверяю вас, слухи там расходятся лучше товара. Да, да, подробности, насколько я узнал. Один пограничник рассказал мне по секрету, что его отряд получил приказ уходить с горных постов, но незаметно, чтобы это не сразу обнаружилось. Я стал расспрашивать его о причинах такого приказа: мне было ясно, что такие же распоряжения получили и многие другие отряды. Он ответил, что волшебницы собираются нанести герцогу Пагару удар, от которого он и весь Карстен не скоро оправятся. — Торговец передвинул свою чашку на деревянном дощатом столе. — И говорят, этот удар либо навсегда покончит с угрозой с юга, либо погубит сам Эсткарп. Мне стало ясно, что в любом случае пострадает торговля, поэтому я собрал свои товары и торопливо оставил Эс. А теперь мне пора в путь, потому что день обещает быть жарким.
Хозяин схватил торговца за рукав.
— Но кто-то в Эсе должен знать, что это за ловушка. Ты сам не знаешь, что планируют волшебницы против Пагара?
— Торговец поморщился.
— Я слышал только сплетни, от которых разумный человек засмеется.., или заплачет. Скажу вам откровенно. Сам я из Верлейна, а мы всегда занимаемся только своими делами. Разумно не вмешиваться в такие высокие материи. — Он направился к двери, но оглянулся и посмотрел на собравшихся с холмов слушателей. — Судя по тому, что я слышал о волшебницах Эсткарпа, я бы посоветовал вам покрепче запереть двери и выжидать, пока не будет сделано то, что должно быть сделано. А меня ждет дорога — удачи этому дому.
Нолар собрала выменянные продукты: соль, муку, небольшую фляжку вина, — сложила все в заплечную сумку и выскользнула в заднюю дверь, чтобы ее не заметили. Деревенские ребятишки, однако, собрались на дороге, чтобы посмотреть на караван вьючных лошадей торговца. Один мальчишка указал на Цолар и закричал в деланом страхе. Она, как обычно, не обратила внимания на хор насмешек и спокойно пошла вверх по склону.
— По предыдущему опыту Нолар знала, что что-то неладно у нее с наружностью. Люди смотрели ей в лицо и тут же отводили взгляд. И как только Нолар увидела свое лицо в начищенном котелке, она поняла, что оно отличается от лиц других. Ей говорили, что рождалась она долго и трудно; мать ее умерла во время родов; все считали, что и она не выживет. Как бы то ни было, родилась она с темно-красной полосой на лице, с блестками, как будто кто-то пролил вино и не вытер. Нолар подозревала, что люди избегают смотреть на нее по разным причинам: из отвращения, из страха, что уродство может как-то отразиться на них, и даже просто из замешательства. Все как будто считали, что если не смотреть на нее, то уродства словно и не существует. В результате Нолар всегда была одиноким ребенком, остальные дети избегали ее, не играли с ней и не общались. Отец тоже отверг ее. Он горько оплакивал смерть жены и винил в этой смерти ребенка. В пятилетнем возрасте Нолар тяжело заболела и потому избежала традиционной проверки на талант волшебницы.
Примерно в это время ее отец женился вторично на сильной женщине из народа сокольничих, которая вообще считала наличие уродливого ребенка немыслимым. И хотя сама эта женщина сбежала из деревни, в которой сокольничьи содержат своих женщин, чтобы те рожали детей, она придерживалась веры сокольничих, что слабые и больные дети не могут сохранять жизнь. Чтобы избежать столкновений, отец решил отправить Нолар подальше от взглядов своей новой жены. Нолар помнила прощальные слова своей старой няньки, доброй женщины, которая единственная говорила с ней ласково.
— Не плачь, маленькая. Тебе будет лучше в горах.
Всякий раз как отец тебя видит, он вспоминает твою мать, потому что у тебя ее походка, ее глаза и волосы.
В горах ты увидишь новых птиц и животных, будешь бродить по прекрасным лесам, будешь играть с детьми горцев. Надеюсь, они будут добрее местных, — добавила она негромко, потому что хорошо знала, что местные дети презрительно прозвали Нолар «Госпожа Умой Лицо».
И вот Нолар проделала долгий путь в редко населенные холмы и поселилась в семействе флегматичных фермеров. К несчастью, врожденное уродство Нолар отталкивало горцев даже больше, чем горожан. Может, это связано было с дурным характером Танты, местной мудрой женщины. Когда Нолар впервые встретилась с ней в деревенском магазине, Танта показала на нее своим узловатым посохом и проворчала:
— Знак зла на твоем лице: прочь от честных людей!
Обиженная этими словами, Нолар отказалась от своего обычного вежливого молчания и выпалила:
— Я не более зла, чем ты! Не моя вина, что я так выгляжу! — Танта повернулась к ней спиной, и вместе с ней от девочки отвернулись все остальные.
Нолар быстро научилась прикрывать шарфом лицо, насколько это возможно. Как ни старалась она держаться дружелюбно, ее всегда отгоняли и отвергали. Она много и напряженно работала на ферме, но ее редко благодарили или хвалили. Тяжелые месяцы растянулись на годы. Когда не было работы на ферме, Нолар обычно уходила в холмы. В одном отношении ее нянька оказалась права: растения и животные гор стали друзьями Нолар. Она очень хотела больше узнать обо всех живых существах и поэтому прислушивалась к словам всех, кто хоть что-нибудь знал об этом.
После долгих размышлений Нолар даже решилась посетить Танту в ее хижине в холмах. Как она и опасалась, мудрая женщина совсем ей не обрадовалась. Нолар, запинаясь, объяснила, что хотела бы научиться пользоваться лекарственными растениями.
Танта подозрительно разглядывала ее сквозь дым, поднимающийся от низкой жаровни у двери.
— Кто тебя послал? — спросила она.
Нолар перевела дыхание.
— Никто меня не посылал. Я слышала от фермеров, что никто не знает растения лучше тебя. Я надеялась, что ты позволишь мне помочь собирать их или просто посмотреть, как ты работаешь. Я тебя не обеспокою.
Танта, казалось, ненадолго задумалась, потом решительно покачала головой.
— Нет. Я с большим трудом постигла сама эти тайны. И не отдам их чужаку, особенно тебе, с твоим знаком. Уходи и не возвращайся.
Нолар вернулась на ферму, щеки ее горели не столько от резкого северного ветра, сколько от разочарования и обиды.
Хотя соседи не очень ее приветствовали, они тем не менее разрешали ей смотреть, как лечат заболевших животных, и принимали ее робкие попытки помочь в уходе за ними. Она постепенно собирала обрывки сведений о лечении и кое-чему научилась, но все это отрывочно. Ее это не удовлетворяло.
Ей было восемь лет, когда она наткнулась — буквально — на свою единственную удачу. Она медленно шла по лесной тропе, глядя вверх в поисках зеленых листьев омелы, когда задела ногой за какую-то неровность поверхности. Нолар упала, вытянув перед собой руки. Упав на груду прошлогодней листвы и хвойных иголок, она села, потерла ушибленное колено и обнаружила причину своего падения.
Это не был, как она думала, камень не на месте, а гладкая палка, с обоих концов покрытая круглыми металлическими наконечниками. Металл потемнел от времени. Нолар заинтересовалась: она узнала устройство, которое используют ученые для переноса свитков. Она только раз видела такой футляр в доме своего отца, потому что он не был ученым и предпочитал держать свои торговые записи в конторе.
Нолар повертела в руках деревянный цилиндр и увидела на одном из металлических наконечников какие-то знаки. Вероятно, имя владельца. К несчастью, знаки эти для нее были лишены смысла, потому что ее никто не учил читать. Девочка решила, что футляр был потерян или выброшен недавно: он чист и не изношен. Она раньше не ходила по этой тропе.
Может быть, владелец еще поблизости. Ранний зимний вечер быстро темнел, и поэтому Нолар почти сразу заметила теплый свет свечи впереди и слева от тропы. И обнаружила, что свет исходит из окна ветхой хижины со странной формы крышей, отходящей в нескольких направлениях. Нолар постучала в дверь и, когда никто ей не ответил, чуть приоткрыла дверь.
— Убери этот сквозняк, — послышался ворчливый голос изнутри. — Если ты медведь, уходи. Если гость, закрой дверь.., если открыта дверь. Как я могу держать в порядке свои свитки, если по дому гуляет ветер?
Нолар осторожно вошла и закрыла за собой дверь. Слабый свет предшествовал человеку, вышедшему из-за угла со свечой в руках. У Нолар создалось впечатление длинного тонкого носа и проницательных глаз под густыми бровями. Потом она разглядела высокого старика, закутанного в бесконечное количество слоев старой одежды.
— И кто же у нас здесь такой? — спросил старик неожиданно низким и глубоким для такой тощей фигуры голосом. — Я тебя раньше не видел. — Нолар отшатнулась, когда он поднес к ее лицу свечу. — Нет, не убегай, — торопливо сказал он. — Это… ты нашла.., о, дай-ка мне взглянуть. Я всюду искал этот свиток рода Инскофа.
Нолар протянула свою находку.
— Он лежал среди листьев на тропе. Я из-за него упала.
Старик, который довольно разглядывал содержимое футляра, остановился и тревожно посмотрел на нее.
— Надеюсь, ты не поранилась. Тебе нужно выпить что-нибудь теплое. Куда я девал свой котелок?
Кстати, а где чашки? Но я забываю о приличиях. Меня зовут Остбор. Некоторые называют меня Остбор-Ученый, что очень великодушно с их стороны, я уверен.
Может быть, ты знаешь, — продолжал он с таким видом, словно делился большой тайной, — это правда, я много времени провел в Лормте. — И он замолчал, вежливо ожидая ее реакции.
— Прошу прощения, сэр. — Нолар не знала, что ответить. — Меня отправила в горы семья из-за моего лица.
Остбор помигал и посмотрел на нее, как сова.
— Из-за лица? А что с твоим лицом? У тебя есть лицо и у меня тоже. Что в этом необычного?
— Знак, сэр, — негромко сказала Нолар.
— Гмм — вот это. — Остбор небрежным взмахом руки отбросил этот знак, как нечто несущественное. — Не думай об этом, дитя. Всего лишь небольшое пятно на новом пергаменте. Если рукопись написана четким почерком, это пятно никому не мешает. Говоря о рукописи… Я полагаю, ты принесла мне футляр, потому что прочла на нем мое имя. Я сам его вырезал, — добавил он, гордо поглаживая зарубки, которые заметила Нолар.
Нолар внутренне сжалась.
— Я не умею читать, сэр. Никто не подумал научить меня.
Остбор на время лишился речи.
— Что! Не умеешь читать… Но ты научишься — и читать, и писать. Я тебя научу. Это в сущности совсем просто. Ну, по правде говоря, одним это дается легче, чем другим, но большого ума тут не требуется, а я по твоим глазам вижу, что ум у тебя есть. Садись, подожди, позволь мне сдвинуть эти записи. Некоторые называют меня Остбор Крыса с Рукописями, но я считаю это совершенно несправедливым. — Выразительными жестами подчеркивая свои слова, Остбор принялся убирать множество свитков и рукописей. — Ну, может не совсем несправедливым. Я действительно собираю разные вещи, в основном, как видишь, рукописи. Из-за своего интереса к родословным. Кто был прапрадедом? Он был местный или нет? Кто на ком женился? Кстати, а ты кто?
Нолар распрямилась: она собирала с пола свитки.
— Меня зовут Нолар, сэр, я из рода Мерони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23