побывал в Саду, где ряды гидропонических баков служили заменой его собственной, сделанной тнуктипами воздушной установки, и оказался в огромной рубке управления, три стене которой в кошмарном избытке были покрыты циферблатами, экранами и панелями управления. На его собственном судне хватало экрана и пульта. Повсюду он видел изобретательность, заменявшую истинное знание, где сложные приспособления компенсировали компактные и простые устройства, которые он когда-то знал. Осмелится ли он доверить свою жизнь этому чудищу в аварийном состоянии?
У него не было выбора. Просто удивительно, что люди сделали это: спроектировали и добились своего, построив корабль. Жажда космоса была безумием для них — безумием, которое могло быть легко излечено, если бы они не растранжирили ресурсы этого мира.
“Такой исследовательский полет, — нерешительно подумал Кзанол, — потребует чего-то большего, чем я ожидаю”. Затем возникла мысль — ясная, без противоречий: “Увижу ли я снова Тринтан?”
Ладно, у него ещё будет время попереживать. Войдя сюда, он прекрасно понял, что люди называют роскошным лайнером.
Назло себе он находился под впечатлением.
Тринтанские лайнеры были больше “Золотого Кольца”, а некоторые — гораздо больше; но не многие обладали такой роскошью. Те, что можно было сравнивать, перевозили владельцев планет. Прямоточные реактивные двигатели под треугольным крылом были почти такими же большими, как и у некоторых боевых судов на площадке. Создатели “Золотого Кольца” срезали углы везде, где было можно. Салон для отдыха выглядел огромным — гораздо большим, чем был на самом деле. Его обшили панелями золотого и темно-синего цвета. Защитные ложа, убираясь в стену, открывали проход в бар, на небольшую танцевальную площадку и в уютное казино. Обеденные столы изящно и автоматически подымались из покрытого коврами пола, переворачиваясь и демонстрируя темно-зернистый пластик под дуб. Передняя стека была гигантским обзорным экраном. Когда уровень воды в топливных баках становился достаточно низким, выход из салона превращался в плавательный бассейн. Планировка ставила Кзанола в тупик, пока он не понял, что термоядерный двигатель создавал направление вверх, а не вперёд. Судно использовало воду вместо жидкого водорода, но не для того, чтобы пассажирам предоставить бассейн, а потому что вода безопаснее при хранении и быстром обеспечении притока дополнительного водорода. Отдельные каюты демонстрировали чудеса миниатюризации.
Здесь есть идеи, подумал Кзанол, которые можно использовать до возвращения к цивилизации. Он сел в салоне отдыха на одно из спасательных лож и начал перелистывать книги, заполнявшие заднюю стену комнаты. Одной из первых, попавшихся ему вещей, оказалась прекрасно выполненная картина Сатурна, каким он выглядел из главного танцевального шара Титан Отеля.
И тогда он понял. Кзанол начал нетерпеливо задавать вопросы людям, окружавшим его.
Неожиданно истина нанесла предательский удар.
Кзанол—Гринберг раскрыл рот от изумления, и его щит поднялся вверх с резким звоном. Меснею не повезло. Он завизжал, сжал руками голову и снова завизжал. В Топеке, за тридцать миль отсюда, по-особому чувствительные люди услышали крик ярости, горя и одиночества.
В Меннинджере девушка, находившаяся в кататоническом состоянии, заставила мягкие как тесто мышцы ног держать её прямо, пока она осматривалась вокруг. Кому-то требовалась помощь, кому-то нужна была она.
Лукас Гарнер, с трудом переводя дыхание, рывком остановил своё кресло. Оказавшись среди пешеходов, которые вели себя так, словно страдали от сильной головной боли, Гарнер прислушался, В этом эмоциональном всплеске должна скрываться какая-то информация! Но Гарнер так ничего и не узнал. Он понял, что чувство потери становится его собственным, оно подрывало волю жить, и ещё он понял, что тонет в чёрном приливе.
— Это не вредит, — произнёс Кзанол—Гринберг спокойным, убеждённым и громким голосом. Громкий голос, как он надеялся, должен был остановить вопль Меснея. — Ты уже чувствуешь, что это не вредит. Во всяком случае у тебя есть громадная смелость, гораздо больше той, что ты имел когда-нибудь в своей жизни.
Месней перестал визжать, но его лицо было маской страдания.
— Все в порядке, — сказал Кзанол—Гринберг. — Спи. Он слегка задел кончиками пальцев лицо Меснея.
Полицейский рухнул в кресло. Машина продолжала невесомо нестись по бетону, скользя на воздушной подушке и гтоемительно приближаясь к цилиндрическому снаряду ЛЕНИВОЙ ВОСЬМЁРКИ 3. Кзанол—Гринберг только наблюдал. Он не мог манипулировать управлением с заднею сидения, а Месней ничем не мог помочь. Можно было проколоть воздушную подушку, растянув её, но умирать не хотелось.
Ментальный вопль оборвался. Он положил руку на плечо Меснея и сказал:
— Останови машину, Ллойд.
Месней не проявлял никаких признаков беспокойства — ни физически, ни психически. Машина мягко опустилась на землю к двух ярдах от наружного корпуса гигантского колониального судна.
— Спи, — приказал Кзанол—Гринберг, и Месней заснул. Это было для него лучшим выходом. Он все ещё находился код гипнозом, и транс его станет глубже, когда он проснётся.
Что касается Кзанола—Гринберга, он не знал, чего хочет. Возможно, отдохнуть и поразмышлять. Пища не повредила бы в любом случае, подумал он. Кзанол-Гринберг чувствовал ум, который вопил о своём горе на пол-Канзаса, ж ему нужно было время, чтобы понять, что он не Кзанол, тринтанин, владыка сотворённого.
Вскоре послышался рёв, похожий на взрыв фьюзера. Кзанол-Гринберг увидел волну пламенного дыма, стекавшего на бетон, затем дым понемногу уменьшился.
Он не мог сообразить, что это. И осторожно опустил умственный щит и прислушался.
Ответ пришёл. Кзанол собирался за вторым костюмом.
Корабли, телескопы и Родильный астероид — этим можно было описать Пояс.
Столетие назад, когда Пояс только начинали заселять, корабли оснащались ионными двигателями, расщепляющими батареями и реактивными соплами на химическом горючем. Теперь использовались термоядерные сопла, основанные на методе применения внутреннего пространства кристалло-цинковой трубы для отражения большей части спектра энергии и материи. Компактный воздушный конвертер заменил бочковой воздух и гидропонику; по крайней мере, для многомесячных перелётов его хватало, хотя межзвёздные колониальные суда должны были выращивать растения и для пищи. Корабли стали меньше, более надёжными, подвижными, они стали дешевле, быстрее и бесконечно более многочисленными. В Поясе насчитывались десятки тысяч кораблей.
Но были и миллионы телескопов. Каждое судно имело по крайней мере один. Телескопы на Троянских астероидах наблюдали за звёздами, к Земля оплачивала съёмки зерном, водой и мануфактурой, поскольку телескопы Земли находились слишком близко к Солнцу я не могли избежать искажений от изгиба гравитационных полей и солнечного ветра. Телескопы следили за Землёй и Луной, и такие съёмки были тайной. Телескопы следили друг за другом, пересчитывая орбиту каждого важного астероида, когда планеты меняли его курс.
Родильный астероид был уникальным.
Ранние исследователи натолкнулись на неровную цилиндрическую железно-никелевую глыбу в две мили длиной и милю шириной, орбита которой проходила вблизи Цереры. Они обозначили её путь и дали прозвище С-2376,
Через шестьдесят дет туда прибыли рабочие с чертежами. Они просверлили отверстие по оси астероида, заполнили его пластиковыми мешками с водой и закупорили оба конца. Сопло на твёрдом топливе вращало С-2376 вокруг своей оси. При вращении солнечные зеркала попадали в лучи света, медленно растворяя глыбу от поверхности к центру. Когда вода перестала взрываться, и скала остыла, рабочие получили цилиндрический железно-никелевый пузырь в двенадцать миль длиной н шесть миль в диаметре.
Уже тогда он стоил дорого. Теперь и того больше. Они раскрутили пузырь, создав половину единицы гравитации, заполнили его воздухом и тоннами дорогой воды, покрыли внутреннюю поверхность смесью пульверизированного материала из каменных метеоритов и отбросов, обработанных определёнными бактериями. По оси пропустили термоядерную трубу, проницаемую для волн света некоторых длин. Плавная выпуклость в середине образовала озеро в форме обручального кольца, которое теперь опоясывало небольшой внутренний мир. Зонты в милю шириной защищали полюса от света, здесь конденсировался снег, который, падая под собственным весом, таял и сбегал ручьями в озеро.
Завершение этого проекта потребовало четверти века.
Через тридцать пять лет Родильник освободил Пояс от его самой важной связи с Землёй, Женщины не могли рожать детей в невесомости. Родильный астероид в двести квадратных миль полезной площади мог стать комфортабельным домом для ста тысяч людей, и однажды это произошло. Население Пояса составляло только триста тысяч; в Родильнике обитало около двадцати тысяч: главным образом то были временные жильцы — беременные женщины.
Ларс держал сырую морковку в одной руке и набалдашник видеосканнера в другой. Он прокручивал шестичасовой фильм со скоростью, которая позволяла расправиться с лентой за пятнадцать минут. Фильм был снят одной из камер Эроса, каждая из которых теперь была нацелена на Землю.
Большую часть следующей недели Эрос будет ближайшим к Земле астероидом. Съёмки велись непрерывно.
Внезапно Ларс перестал размышлять. Его рука дёрнулась. Он отмотал плёнку немного назад. Стоп.
Вот оно. Один кадр был засвечен почти до конца.
Ларс переставил фильм на крупный сканнер и начал его медленно прокручивать, возвращая некоторые кадры назад. Дважды он использовал увеличитель. Наконец пробормотал: “Идиоты”.
Он пересёк комнату и начал отыскивать мазером Цереру.
Дежурный поднял наушники с обычным видом утомлённого терпения. Он слушал молча, зная, что источник удалён на световую минуту. Когда сообщение начало повторяться, он нажал на клавишу и произнёс:
— Джерри, найди Эрос и передай следующее. Запиши, Благодарим вас, Эрос, ваше сообщение получено полностью. Мы все поняли, Ларс, Теперь я передаю новости для вас. — Бесцветный голос мужчины принял оттенок удовольствия. — От Тани. Доктор сказал, что через семь месяцев ты станешь отцом здоровеньких девочек-близняшек. Повторяю, девочек-близняшек…
Аккуратно, непрерывно перебирая пальцами по клавиатуру, которая регулировала положение сопел, Лит Шеффер ввёл своё судно в док полюса Родильника. Внизу, на расстоянии тридцати постоянных миль, Церера выглядела изрытым оспой валуном, запятнанным зеркальными на вид пузырями из гибкого, прозрачного пластика. Он немного передохнул — вхождение в док всегда требовало ловкости, а вращение Родильника было неустойчивым даже на оси, — затем вылез из шлюза и прыгнул. Он опустился на сеть выше ближайшего из десяти персональных воздушных клапанов. Как паук на паутине он пробрался до стальной двери и влез в неё. Через десять минут, пройдя более двенадцати дверей, он оказался в раздевалке.
Лит нашёл по клетке свой шкафчик, сложил внутрь костюм и пачку форсунок, представ костлявым верзилой с тёмными, вьющимися волосами и коричнево-красным загаром, который покрывал лишь его лицо и руки. В торговом автомате он купил бумажный комбинезон. Лит и Мадра били из числа тех немногих сотен обитателей Пояса, которые не стали нудистами в условиях незамысловатого окружения. Это отмечало их как кууков, что впрочем не считалось плохим на Поясе.
Последняя дверь вывела его, за горячий щит, но невесомость ещё оставалась. Упругий лифт перенёс его на четыре мили вниз, туда, где он получил трехколесный моторный скутер. Из-за переменной кориолисовой силы вращения Родильника даже житель Пояса не мог бы удержаться на двух колёсах. Скутер спустил его вниз по крутому склону, который выходил прямо на вспаханные поля и теплицы, к сельскохозяйственным механизмам, деревьям, ручьям и многочисленным коттеджам. Через десять минут он был дома.
Нет, не в своём настоящем доме. Коттедж был нанят у тех, кого считали правительством Пояса. Домом обитателя Пояса был его скафандр. Но здесь ждала Мадра, тёмная, ширококостная женщина, чья беременность становилась заметной, и поэтому ему казалось, что он действительно шёл домой.
Потом Лит вспомнил о предстоящем скандале. Прежде чем позвонить, он секунду колебался, сознательно старясь расслабиться.
Дверь, промелькнув, исчезла. Они стояли лицом друг к другу.
— Лит! — решительно сказала Мадра, будто вообще не была удивлена его появлением. — Тебе звонили.
— Я должен был позаботиться об этом первым.
На Поясе, как и на Земле, уединение считалось вещью редкой и драгоценной. Будка видеофона была прозрачной, звуконепроницаемой призмой. Прежде чем ответить на звонок, Лит украдкой бросил взгляд на Мадру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
У него не было выбора. Просто удивительно, что люди сделали это: спроектировали и добились своего, построив корабль. Жажда космоса была безумием для них — безумием, которое могло быть легко излечено, если бы они не растранжирили ресурсы этого мира.
“Такой исследовательский полет, — нерешительно подумал Кзанол, — потребует чего-то большего, чем я ожидаю”. Затем возникла мысль — ясная, без противоречий: “Увижу ли я снова Тринтан?”
Ладно, у него ещё будет время попереживать. Войдя сюда, он прекрасно понял, что люди называют роскошным лайнером.
Назло себе он находился под впечатлением.
Тринтанские лайнеры были больше “Золотого Кольца”, а некоторые — гораздо больше; но не многие обладали такой роскошью. Те, что можно было сравнивать, перевозили владельцев планет. Прямоточные реактивные двигатели под треугольным крылом были почти такими же большими, как и у некоторых боевых судов на площадке. Создатели “Золотого Кольца” срезали углы везде, где было можно. Салон для отдыха выглядел огромным — гораздо большим, чем был на самом деле. Его обшили панелями золотого и темно-синего цвета. Защитные ложа, убираясь в стену, открывали проход в бар, на небольшую танцевальную площадку и в уютное казино. Обеденные столы изящно и автоматически подымались из покрытого коврами пола, переворачиваясь и демонстрируя темно-зернистый пластик под дуб. Передняя стека была гигантским обзорным экраном. Когда уровень воды в топливных баках становился достаточно низким, выход из салона превращался в плавательный бассейн. Планировка ставила Кзанола в тупик, пока он не понял, что термоядерный двигатель создавал направление вверх, а не вперёд. Судно использовало воду вместо жидкого водорода, но не для того, чтобы пассажирам предоставить бассейн, а потому что вода безопаснее при хранении и быстром обеспечении притока дополнительного водорода. Отдельные каюты демонстрировали чудеса миниатюризации.
Здесь есть идеи, подумал Кзанол, которые можно использовать до возвращения к цивилизации. Он сел в салоне отдыха на одно из спасательных лож и начал перелистывать книги, заполнявшие заднюю стену комнаты. Одной из первых, попавшихся ему вещей, оказалась прекрасно выполненная картина Сатурна, каким он выглядел из главного танцевального шара Титан Отеля.
И тогда он понял. Кзанол начал нетерпеливо задавать вопросы людям, окружавшим его.
Неожиданно истина нанесла предательский удар.
Кзанол—Гринберг раскрыл рот от изумления, и его щит поднялся вверх с резким звоном. Меснею не повезло. Он завизжал, сжал руками голову и снова завизжал. В Топеке, за тридцать миль отсюда, по-особому чувствительные люди услышали крик ярости, горя и одиночества.
В Меннинджере девушка, находившаяся в кататоническом состоянии, заставила мягкие как тесто мышцы ног держать её прямо, пока она осматривалась вокруг. Кому-то требовалась помощь, кому-то нужна была она.
Лукас Гарнер, с трудом переводя дыхание, рывком остановил своё кресло. Оказавшись среди пешеходов, которые вели себя так, словно страдали от сильной головной боли, Гарнер прислушался, В этом эмоциональном всплеске должна скрываться какая-то информация! Но Гарнер так ничего и не узнал. Он понял, что чувство потери становится его собственным, оно подрывало волю жить, и ещё он понял, что тонет в чёрном приливе.
— Это не вредит, — произнёс Кзанол—Гринберг спокойным, убеждённым и громким голосом. Громкий голос, как он надеялся, должен был остановить вопль Меснея. — Ты уже чувствуешь, что это не вредит. Во всяком случае у тебя есть громадная смелость, гораздо больше той, что ты имел когда-нибудь в своей жизни.
Месней перестал визжать, но его лицо было маской страдания.
— Все в порядке, — сказал Кзанол—Гринберг. — Спи. Он слегка задел кончиками пальцев лицо Меснея.
Полицейский рухнул в кресло. Машина продолжала невесомо нестись по бетону, скользя на воздушной подушке и гтоемительно приближаясь к цилиндрическому снаряду ЛЕНИВОЙ ВОСЬМЁРКИ 3. Кзанол—Гринберг только наблюдал. Он не мог манипулировать управлением с заднею сидения, а Месней ничем не мог помочь. Можно было проколоть воздушную подушку, растянув её, но умирать не хотелось.
Ментальный вопль оборвался. Он положил руку на плечо Меснея и сказал:
— Останови машину, Ллойд.
Месней не проявлял никаких признаков беспокойства — ни физически, ни психически. Машина мягко опустилась на землю к двух ярдах от наружного корпуса гигантского колониального судна.
— Спи, — приказал Кзанол—Гринберг, и Месней заснул. Это было для него лучшим выходом. Он все ещё находился код гипнозом, и транс его станет глубже, когда он проснётся.
Что касается Кзанола—Гринберга, он не знал, чего хочет. Возможно, отдохнуть и поразмышлять. Пища не повредила бы в любом случае, подумал он. Кзанол-Гринберг чувствовал ум, который вопил о своём горе на пол-Канзаса, ж ему нужно было время, чтобы понять, что он не Кзанол, тринтанин, владыка сотворённого.
Вскоре послышался рёв, похожий на взрыв фьюзера. Кзанол-Гринберг увидел волну пламенного дыма, стекавшего на бетон, затем дым понемногу уменьшился.
Он не мог сообразить, что это. И осторожно опустил умственный щит и прислушался.
Ответ пришёл. Кзанол собирался за вторым костюмом.
Корабли, телескопы и Родильный астероид — этим можно было описать Пояс.
Столетие назад, когда Пояс только начинали заселять, корабли оснащались ионными двигателями, расщепляющими батареями и реактивными соплами на химическом горючем. Теперь использовались термоядерные сопла, основанные на методе применения внутреннего пространства кристалло-цинковой трубы для отражения большей части спектра энергии и материи. Компактный воздушный конвертер заменил бочковой воздух и гидропонику; по крайней мере, для многомесячных перелётов его хватало, хотя межзвёздные колониальные суда должны были выращивать растения и для пищи. Корабли стали меньше, более надёжными, подвижными, они стали дешевле, быстрее и бесконечно более многочисленными. В Поясе насчитывались десятки тысяч кораблей.
Но были и миллионы телескопов. Каждое судно имело по крайней мере один. Телескопы на Троянских астероидах наблюдали за звёздами, к Земля оплачивала съёмки зерном, водой и мануфактурой, поскольку телескопы Земли находились слишком близко к Солнцу я не могли избежать искажений от изгиба гравитационных полей и солнечного ветра. Телескопы следили за Землёй и Луной, и такие съёмки были тайной. Телескопы следили друг за другом, пересчитывая орбиту каждого важного астероида, когда планеты меняли его курс.
Родильный астероид был уникальным.
Ранние исследователи натолкнулись на неровную цилиндрическую железно-никелевую глыбу в две мили длиной и милю шириной, орбита которой проходила вблизи Цереры. Они обозначили её путь и дали прозвище С-2376,
Через шестьдесят дет туда прибыли рабочие с чертежами. Они просверлили отверстие по оси астероида, заполнили его пластиковыми мешками с водой и закупорили оба конца. Сопло на твёрдом топливе вращало С-2376 вокруг своей оси. При вращении солнечные зеркала попадали в лучи света, медленно растворяя глыбу от поверхности к центру. Когда вода перестала взрываться, и скала остыла, рабочие получили цилиндрический железно-никелевый пузырь в двенадцать миль длиной н шесть миль в диаметре.
Уже тогда он стоил дорого. Теперь и того больше. Они раскрутили пузырь, создав половину единицы гравитации, заполнили его воздухом и тоннами дорогой воды, покрыли внутреннюю поверхность смесью пульверизированного материала из каменных метеоритов и отбросов, обработанных определёнными бактериями. По оси пропустили термоядерную трубу, проницаемую для волн света некоторых длин. Плавная выпуклость в середине образовала озеро в форме обручального кольца, которое теперь опоясывало небольшой внутренний мир. Зонты в милю шириной защищали полюса от света, здесь конденсировался снег, который, падая под собственным весом, таял и сбегал ручьями в озеро.
Завершение этого проекта потребовало четверти века.
Через тридцать пять лет Родильник освободил Пояс от его самой важной связи с Землёй, Женщины не могли рожать детей в невесомости. Родильный астероид в двести квадратных миль полезной площади мог стать комфортабельным домом для ста тысяч людей, и однажды это произошло. Население Пояса составляло только триста тысяч; в Родильнике обитало около двадцати тысяч: главным образом то были временные жильцы — беременные женщины.
Ларс держал сырую морковку в одной руке и набалдашник видеосканнера в другой. Он прокручивал шестичасовой фильм со скоростью, которая позволяла расправиться с лентой за пятнадцать минут. Фильм был снят одной из камер Эроса, каждая из которых теперь была нацелена на Землю.
Большую часть следующей недели Эрос будет ближайшим к Земле астероидом. Съёмки велись непрерывно.
Внезапно Ларс перестал размышлять. Его рука дёрнулась. Он отмотал плёнку немного назад. Стоп.
Вот оно. Один кадр был засвечен почти до конца.
Ларс переставил фильм на крупный сканнер и начал его медленно прокручивать, возвращая некоторые кадры назад. Дважды он использовал увеличитель. Наконец пробормотал: “Идиоты”.
Он пересёк комнату и начал отыскивать мазером Цереру.
Дежурный поднял наушники с обычным видом утомлённого терпения. Он слушал молча, зная, что источник удалён на световую минуту. Когда сообщение начало повторяться, он нажал на клавишу и произнёс:
— Джерри, найди Эрос и передай следующее. Запиши, Благодарим вас, Эрос, ваше сообщение получено полностью. Мы все поняли, Ларс, Теперь я передаю новости для вас. — Бесцветный голос мужчины принял оттенок удовольствия. — От Тани. Доктор сказал, что через семь месяцев ты станешь отцом здоровеньких девочек-близняшек. Повторяю, девочек-близняшек…
Аккуратно, непрерывно перебирая пальцами по клавиатуру, которая регулировала положение сопел, Лит Шеффер ввёл своё судно в док полюса Родильника. Внизу, на расстоянии тридцати постоянных миль, Церера выглядела изрытым оспой валуном, запятнанным зеркальными на вид пузырями из гибкого, прозрачного пластика. Он немного передохнул — вхождение в док всегда требовало ловкости, а вращение Родильника было неустойчивым даже на оси, — затем вылез из шлюза и прыгнул. Он опустился на сеть выше ближайшего из десяти персональных воздушных клапанов. Как паук на паутине он пробрался до стальной двери и влез в неё. Через десять минут, пройдя более двенадцати дверей, он оказался в раздевалке.
Лит нашёл по клетке свой шкафчик, сложил внутрь костюм и пачку форсунок, представ костлявым верзилой с тёмными, вьющимися волосами и коричнево-красным загаром, который покрывал лишь его лицо и руки. В торговом автомате он купил бумажный комбинезон. Лит и Мадра били из числа тех немногих сотен обитателей Пояса, которые не стали нудистами в условиях незамысловатого окружения. Это отмечало их как кууков, что впрочем не считалось плохим на Поясе.
Последняя дверь вывела его, за горячий щит, но невесомость ещё оставалась. Упругий лифт перенёс его на четыре мили вниз, туда, где он получил трехколесный моторный скутер. Из-за переменной кориолисовой силы вращения Родильника даже житель Пояса не мог бы удержаться на двух колёсах. Скутер спустил его вниз по крутому склону, который выходил прямо на вспаханные поля и теплицы, к сельскохозяйственным механизмам, деревьям, ручьям и многочисленным коттеджам. Через десять минут он был дома.
Нет, не в своём настоящем доме. Коттедж был нанят у тех, кого считали правительством Пояса. Домом обитателя Пояса был его скафандр. Но здесь ждала Мадра, тёмная, ширококостная женщина, чья беременность становилась заметной, и поэтому ему казалось, что он действительно шёл домой.
Потом Лит вспомнил о предстоящем скандале. Прежде чем позвонить, он секунду колебался, сознательно старясь расслабиться.
Дверь, промелькнув, исчезла. Они стояли лицом друг к другу.
— Лит! — решительно сказала Мадра, будто вообще не была удивлена его появлением. — Тебе звонили.
— Я должен был позаботиться об этом первым.
На Поясе, как и на Земле, уединение считалось вещью редкой и драгоценной. Будка видеофона была прозрачной, звуконепроницаемой призмой. Прежде чем ответить на звонок, Лит украдкой бросил взгляд на Мадру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27