Я не могу поклясться, что видела, как мусульманин направил на меня свою винтовку и тут же обратился в огненный столп, но это могло произойти. Почти каждый, кто там был, видел чудеса, одно из которых, по крайней мере, было более чем реальным: за исключением застреленных ранее бойцов СНОА, никто из наших людей не пострадал. Наконец Всемогущий нанес последний удар – очередная молния угодила в правую башню, и в то же самое время взорвался топливный бак машины. Вспышка пламени, клубы дыма, и башня с треском и грохотом обрушилась подобно стенам Иерихона.
Захватчики бежали, бросив своих убитых и раненых. Когда врагов не осталось, а мы приходили в себя, ухаживая за нашими пострадавшими и развязывая пленников, дождь прекратился, появилось лучистое, какое рисуют, изображая небо в церквах, солнце, над влажной землей стал подниматъся пар. Это выглядело как сотворение мира. Потом я увидела, что при обрушении башни в боковой стене проломило дыру, и там, у угла здания, показался треугольник черной пустоты.
До сих пор все в Вибоке считали, что англичане завалили старое турецкое подземелье камнями и залили бетоном, уничтожив его как таковое, но тут выяснилось, что это вовсе не так. Да, окна они закупорили и устроили над подвалом железобетонный пол, но внутри осталось пустое пространство.
Я схватила мальчика и послала его в госпиталь за фонарем, а когда он вернулся, велела слазить в отверстие и посмотреть, что там находится. Он так и сделал, а выбравшись наружу, доложил, что внутри находятся завернутые в брезент ящики, какие-то непонятные штуковины и оружие.
«Склад „проклятых“», – громко сказала я, хотя там не было никого, кто бы меня понял. Так или иначе, мне стало ясно, что Господь послал нам эту находку в нашей нужде. После всего только что случившегося каждый старался мне услужить, так что нехватки в помощниках у меня не было. По моему указанию люди кирками и лопатами расширили пролом, и я спустилась в подвал сама, хотя поняла, что там находится, еще до того, как увидела все собственными глазами. В пору британского владычества по всей Восточной Африке были размещены армейские подразделения, при каждом из них состояли сержанты-квартирмейстеры, в руках которых разными путями скапливалось неучтенное военное имущество. Его нельзя было ни выбросить (попадет в руки туземцам, а потом командование затеет разбирательство), ни вернуть туда, откуда это имущество поступило. И вот такой интендантский сержант вызывал своего капрала и говорил ему: «Чтоб я этого хренова… больше не видел: найди подходящую дыру и схорони добро понадежнее». Дыру неприметнее Вибока сыскать было мудрено, а когда в 1956 году пришел приказ готовиться к возвращению домой и оставить страну ниггерам (а старую турецкую темницу, чтобы одним ниггерам не пришло в голову бросать туда других, залить цементом), эти смекалистые ребята мигом сообразили, что это им подарок от Бога. Все неучтенное имущество упаковали, по ночам, таясь от туземцев, перетаскали в подвал, залили цементом окна, так же как и мусор, наваленный поверх стальной сетки, и, скрыв таким образом следы своей неуставной деятельности, с веселыми песнями отбыли к себе в старую добрую Англию.
Вот что мы нашли:
121 единица шанцевого инструмента, пригодного для рытья окопов;
200 комплектов повседневной униформы нижних чинов, хлопок, хаки;
650 джутовых мешков, увязанных в тюки;
18 000 патронов в пятистах металлических зарядных ящиках со штемпелем «истек срок годности»;
12 винтовок «ли-энфильд MKII», в ящиках, со штемпелем «1918 г. Алдершот»;
8 винтовок «ли-энфилд НК V» с надписью желтой краской «к употреблению непригодны»;
2 ручных пулемета «МК III брен»;
31 магазин к ручному пулемету «брен», пустые;
4 бобины колючей проволоки, по пятьсот ярдов;
6 биноклей «МКП» со штемпелем «1946», все с как минимум с одной разбитой линзой;
2 ракетницы «вери» в коробах;
6 иммерсионных нагревателей, работающих на бензине;
12 свистков для сержантского состава;
16 штыков-ножей «уилкинсон», 17-дюймовых б/ножен;
122 каски, сталь, «МКП» образца 1916 года;
10 мачете б/ножен, с пометкой «Китчин и ко», Шеффилд, 1917;
214 кусков прорезиненной ткани, 6 на 4.
Плюс ящики с металлическим хламом, лебедка, патронташи, светоотражатели, веревки, камуфляжные сетки, вздувшиеся консервные банки, ламповые радиоприемники, обмотки, различное оптическое оборудование неизвестного назначения, дырявые ведра, левые сапоги и т. д.
Мы вынесли все это из пещеры, подстелив ткань, разложили на земле, среди поднимающегося пара и едкой вони от сожженного грузовика, и люди, собравшись вокруг, воззрились на эти сокровища. В последующие дни я показала им, как отчистить металлические предметы амуниции бензином, как привести в порядок и смазать оружие с помощью имеющегося в комплекте ЗИПа, а потом сама зарядила каждый ствол и опробовала в деле. Одна из «МК V» действительно была не в лучшем состоянии, но выстрелы удалось произвести изо всех. Конечно, оружия было маловато, но память тут же услужливо подсказала, что в 1945 году у Вьетконга имелись три винтовки и пистолет. Я велела отнести военное имущество в крепость, под охрану Ньуонга и его уцелевших бойцов, а сама отправилась к динка готовить их к войне.
Все динка великие воины, то есть подразумевается, что в бою они беззаветно отважны, как святые, но о войне не имеют ни малейшего представления. Но, слава богу, за то время, что мы, после моего прозрения, проводили вечерами в палатке, мне удалось вложить в голову Дол Бионга мешанину из Клаузевица и «Полевого наставления для командного состава». Поэтому мы вместе пошли к старейшинам, где он держал речь, а я сидела и излучала духовную энергию – единственное, что, по убеждениям динка, дает право на власть. По традиции война у динка начинается с оскорбления, племя собирается в отряды, сформированные по возрасту, все бьют в барабаны, танцуют и провозглашают дор, поносящие врага и восхваляющие себя. Потом они, распевая на бегу, устремляются к стоянке враждебного племени (женщины бегут с ними, неся еду и запасное оружие) и схватываются с врагом врукопашную. Пленных не берут, раненых недругов добивают, нападать из засады или отсиживаться за укрытием считается постыдным. Если они одерживают победу, то угоняют вражеский скот. Короче говоря, действуют на манер героев Троянской войны, что едва ли способно принести успех, когда противник вооружен автоматами Калашникова.
Старейшины послушали, поговорили, поспорили и решили передать в наше распоряжение для обучения новым способам ведения войны отряд семнадцатилетних юношей под названием «Люди-львы». Дол сказал им, что это не компромисс с их динг, что для мужчин динка чрезвычайно важно, а еще один элемент новых обычаев. А я сказала, что мне нужен еще и отряд девушек. Это вызвало еще больше споров, но, в конце-то концов, я говорила от имени Ньялика, и они согласились с тем, чтобы в нашей войне приняли участие «Рыжие львицы». Дол отобрал по двадцать наиболее подходящих бойцов, мужчин и женщин, и мы приступили к базовой подготовке.
Это были славные ребята, легко обучаемые, в отличной физической форме, проворные, неутомимые и овладевавшие умением стрелять по целям с энтузиазмом и с впечатляющими результатами, ну а штыком и мачете они владели с колыбели. Труднее всего было научить их молчанию и терпению, поскольку динка народ шумливый, голосистый и непривычный устраивать засады. Зато они несравненные бегуны: ручаюсь, они оставили бы позади лучшую легкоатлетическую команду из наших колледжей, пусть бы наши бежали налегке, а динка с полной выкладкой. На подготовку я отвела два месяца. Когда мои ученики научились маневрироватъ, окапываться, устанавливать периметр и менее чем за минуту двенадцать раз попадать в жестянку с расстояния в триста ярдов, я назначила лучших из них командирами подразделений и решила, что мы готовы поднять оружие против мурахилим.
Если невидимый враг постоянно преследует, обстреливая с расстояния, это деморализует даже обученных солдат, так что уж говорить о племенных ополченцах, которые были всего-навсего бандитами. Они наобум выпускали уйму пуль из своих АК, тогда как наши «бренны» выкашивали их, словно траву. За месяц мы очистили всю страну к востоку от рек, захватили две тысячи голов скота, и я, как и обещал Господь, под приветственные возгласы и пение всего племени, триумфально въехала в поселение на захваченном у баггара вороном скакуне. Скот я поделила между бойцами, без оглядки на пол или клан, что вызвало ропот, ибо никогда прежде женщины не владели скотом, но мною было заявлено, что таков новый къенг, данный Богом, который даровал им победу, и они согласились, потому что мое слово было законом.
Да, мое слово было законом среди пенг, благодаря чему британский шанцевый инструмент не лежал без дела, а активно использовался для рытья окопов и укрытий от авиаударов как в Вибоке, так и в окрестных деревнях. Было очевидно, что очень скоро властям станет известно об активизации действий в этом районе сильной группировки СНОА. А как еще могли объяснить мурахилим свои неудачи, не рабы же их били?
Однажды утром меня разбудили выстрелы: оказалось, некоторые из моих ребят палят в самолет, к счастью, мимо, потому что это был «фоккер» общества из Пибора. С него стали сбрасывать на парашютах припасы, а заодно спрыгнул и человек, которым оказался Питер Малвени.
Он прибыл, чтобы забрать прах Норы, а когда узнал о том, чем я здесь занимаюсь, настоял на визите. Питер сказал: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов» – то же самое, что сказала бы и Нора, окажись она на его месте, и спросил, чем он может мне помочь, и я ответила, что воины у меня есть, но, если я хочу удержать этот край, мне нужны солдаты, нужен батальон настоящей пехоты. День Питер приглядывался к моим людям, а потом сказал, что из моих воинов можно сделать солдат: получилось же это с шотландцами и ирландцами. Так что я научила его языку динка в степени, достаточной, чтобы отдавать приказы, устраивать разносы и хвалить отличившихся. Мне казалось, что Нора снова со мной, и я была счастлива, но потом поинтересовалась у Питера, как ему удалось получить разрешение воспользоваться самолетом и доставить нам припасы, а когда он ответил: «У тебя есть друзья в высоких сферах», поняла, что генеральная приоресса прознала о моих занятиях и одобрила их, а вот Нора наверняка возмутилась бы, так что это еще одна измена. Мне оставалось лишь молиться о прощении.
Будучи профессионалом, он добился куда больших успехов, чем я, одел лучших бойцов в хаки из склада «проклятых», нашел упаковку с наплечными нашивками и сделал половину сомерсетской легкой пехотой, а другую королевскими фузилерами, разбил на подразделения без учета пола, возраста, клана и прочего и постоянно устраивал состязания, в которых одни дрались против других. По его замыслу, следовало вытравить из них представление о своей принадлежности к чему-либо, кроме полка, что, конечно же, было правильно, хотя для них непривычно и даже болезненно. Нам, однако, важно было выработать в них лояльность церкви, полку и, конечно, вождю Дол Бионгу, понимавшему необходимость всего этого, благослови его Господь. Разумеется, скоро количество новобранцев увеличилось настолько, что мы уже не могли заниматься ими сами, и мои первые сорок бойцов стали офицерами.
Враги нагрянули в Вибок по прошествии месяца: грузовик, полный пехоты с пулеметом калибра 12,7, установленным на кабине, за ним командирская машина, «хаммер пиг» 4x4, потом пушка и еще три грузовика. Остановившись примерно в пятистах ярдах от форта, они провели обстрел, и я впервые услышала страшные звуки выстрелов оружия, которому предстояло стать моим. Тогда пушка стреляла в мою сторону в первый и последний раз.
– Это не шутки, – заметил Питер, – с их калибром они раздолбают наш форт минут за десять.
– Тогда приступим, – откликнулась я.
Он выбрал лучших наших стрелков, и мы разошлись в обоих направлениях, чтобы обойти их по широкой дуге. Как и следовало ожидать, атаки с флангов или тыла нападающие не ожидали и вообще ничуть не заботились о безопасности периметра, так что бойцы. Питера уложили весь орудийный расчет прежде, чем там сообразили, что происходит, а потом перестреляли всех офицеров. Армии стран третьего мира по большей части специализируются на расстрелах беззащитного гражданского населения, и эта не составляла исключения. Оставшись без командиров, солдаты принялись метаться и беспорядочно палить во всех направлениях, наглядно показывая, что огневая мощь автоматического оружия бесполезна, если ты не попадаешь в цель. Все закончилось за сорок минут. Явились носильщики, добили раненых, стянули с трупов сапоги, собрали амуницию и оружие. Мы потеряли двоих убитыми, десять человек было ранено, но взамен нам достались снаряжение пехотной роты и моя пушка. Господи, прости, в то время я думала, что нам повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Захватчики бежали, бросив своих убитых и раненых. Когда врагов не осталось, а мы приходили в себя, ухаживая за нашими пострадавшими и развязывая пленников, дождь прекратился, появилось лучистое, какое рисуют, изображая небо в церквах, солнце, над влажной землей стал подниматъся пар. Это выглядело как сотворение мира. Потом я увидела, что при обрушении башни в боковой стене проломило дыру, и там, у угла здания, показался треугольник черной пустоты.
До сих пор все в Вибоке считали, что англичане завалили старое турецкое подземелье камнями и залили бетоном, уничтожив его как таковое, но тут выяснилось, что это вовсе не так. Да, окна они закупорили и устроили над подвалом железобетонный пол, но внутри осталось пустое пространство.
Я схватила мальчика и послала его в госпиталь за фонарем, а когда он вернулся, велела слазить в отверстие и посмотреть, что там находится. Он так и сделал, а выбравшись наружу, доложил, что внутри находятся завернутые в брезент ящики, какие-то непонятные штуковины и оружие.
«Склад „проклятых“», – громко сказала я, хотя там не было никого, кто бы меня понял. Так или иначе, мне стало ясно, что Господь послал нам эту находку в нашей нужде. После всего только что случившегося каждый старался мне услужить, так что нехватки в помощниках у меня не было. По моему указанию люди кирками и лопатами расширили пролом, и я спустилась в подвал сама, хотя поняла, что там находится, еще до того, как увидела все собственными глазами. В пору британского владычества по всей Восточной Африке были размещены армейские подразделения, при каждом из них состояли сержанты-квартирмейстеры, в руках которых разными путями скапливалось неучтенное военное имущество. Его нельзя было ни выбросить (попадет в руки туземцам, а потом командование затеет разбирательство), ни вернуть туда, откуда это имущество поступило. И вот такой интендантский сержант вызывал своего капрала и говорил ему: «Чтоб я этого хренова… больше не видел: найди подходящую дыру и схорони добро понадежнее». Дыру неприметнее Вибока сыскать было мудрено, а когда в 1956 году пришел приказ готовиться к возвращению домой и оставить страну ниггерам (а старую турецкую темницу, чтобы одним ниггерам не пришло в голову бросать туда других, залить цементом), эти смекалистые ребята мигом сообразили, что это им подарок от Бога. Все неучтенное имущество упаковали, по ночам, таясь от туземцев, перетаскали в подвал, залили цементом окна, так же как и мусор, наваленный поверх стальной сетки, и, скрыв таким образом следы своей неуставной деятельности, с веселыми песнями отбыли к себе в старую добрую Англию.
Вот что мы нашли:
121 единица шанцевого инструмента, пригодного для рытья окопов;
200 комплектов повседневной униформы нижних чинов, хлопок, хаки;
650 джутовых мешков, увязанных в тюки;
18 000 патронов в пятистах металлических зарядных ящиках со штемпелем «истек срок годности»;
12 винтовок «ли-энфильд MKII», в ящиках, со штемпелем «1918 г. Алдершот»;
8 винтовок «ли-энфилд НК V» с надписью желтой краской «к употреблению непригодны»;
2 ручных пулемета «МК III брен»;
31 магазин к ручному пулемету «брен», пустые;
4 бобины колючей проволоки, по пятьсот ярдов;
6 биноклей «МКП» со штемпелем «1946», все с как минимум с одной разбитой линзой;
2 ракетницы «вери» в коробах;
6 иммерсионных нагревателей, работающих на бензине;
12 свистков для сержантского состава;
16 штыков-ножей «уилкинсон», 17-дюймовых б/ножен;
122 каски, сталь, «МКП» образца 1916 года;
10 мачете б/ножен, с пометкой «Китчин и ко», Шеффилд, 1917;
214 кусков прорезиненной ткани, 6 на 4.
Плюс ящики с металлическим хламом, лебедка, патронташи, светоотражатели, веревки, камуфляжные сетки, вздувшиеся консервные банки, ламповые радиоприемники, обмотки, различное оптическое оборудование неизвестного назначения, дырявые ведра, левые сапоги и т. д.
Мы вынесли все это из пещеры, подстелив ткань, разложили на земле, среди поднимающегося пара и едкой вони от сожженного грузовика, и люди, собравшись вокруг, воззрились на эти сокровища. В последующие дни я показала им, как отчистить металлические предметы амуниции бензином, как привести в порядок и смазать оружие с помощью имеющегося в комплекте ЗИПа, а потом сама зарядила каждый ствол и опробовала в деле. Одна из «МК V» действительно была не в лучшем состоянии, но выстрелы удалось произвести изо всех. Конечно, оружия было маловато, но память тут же услужливо подсказала, что в 1945 году у Вьетконга имелись три винтовки и пистолет. Я велела отнести военное имущество в крепость, под охрану Ньуонга и его уцелевших бойцов, а сама отправилась к динка готовить их к войне.
Все динка великие воины, то есть подразумевается, что в бою они беззаветно отважны, как святые, но о войне не имеют ни малейшего представления. Но, слава богу, за то время, что мы, после моего прозрения, проводили вечерами в палатке, мне удалось вложить в голову Дол Бионга мешанину из Клаузевица и «Полевого наставления для командного состава». Поэтому мы вместе пошли к старейшинам, где он держал речь, а я сидела и излучала духовную энергию – единственное, что, по убеждениям динка, дает право на власть. По традиции война у динка начинается с оскорбления, племя собирается в отряды, сформированные по возрасту, все бьют в барабаны, танцуют и провозглашают дор, поносящие врага и восхваляющие себя. Потом они, распевая на бегу, устремляются к стоянке враждебного племени (женщины бегут с ними, неся еду и запасное оружие) и схватываются с врагом врукопашную. Пленных не берут, раненых недругов добивают, нападать из засады или отсиживаться за укрытием считается постыдным. Если они одерживают победу, то угоняют вражеский скот. Короче говоря, действуют на манер героев Троянской войны, что едва ли способно принести успех, когда противник вооружен автоматами Калашникова.
Старейшины послушали, поговорили, поспорили и решили передать в наше распоряжение для обучения новым способам ведения войны отряд семнадцатилетних юношей под названием «Люди-львы». Дол сказал им, что это не компромисс с их динг, что для мужчин динка чрезвычайно важно, а еще один элемент новых обычаев. А я сказала, что мне нужен еще и отряд девушек. Это вызвало еще больше споров, но, в конце-то концов, я говорила от имени Ньялика, и они согласились с тем, чтобы в нашей войне приняли участие «Рыжие львицы». Дол отобрал по двадцать наиболее подходящих бойцов, мужчин и женщин, и мы приступили к базовой подготовке.
Это были славные ребята, легко обучаемые, в отличной физической форме, проворные, неутомимые и овладевавшие умением стрелять по целям с энтузиазмом и с впечатляющими результатами, ну а штыком и мачете они владели с колыбели. Труднее всего было научить их молчанию и терпению, поскольку динка народ шумливый, голосистый и непривычный устраивать засады. Зато они несравненные бегуны: ручаюсь, они оставили бы позади лучшую легкоатлетическую команду из наших колледжей, пусть бы наши бежали налегке, а динка с полной выкладкой. На подготовку я отвела два месяца. Когда мои ученики научились маневрироватъ, окапываться, устанавливать периметр и менее чем за минуту двенадцать раз попадать в жестянку с расстояния в триста ярдов, я назначила лучших из них командирами подразделений и решила, что мы готовы поднять оружие против мурахилим.
Если невидимый враг постоянно преследует, обстреливая с расстояния, это деморализует даже обученных солдат, так что уж говорить о племенных ополченцах, которые были всего-навсего бандитами. Они наобум выпускали уйму пуль из своих АК, тогда как наши «бренны» выкашивали их, словно траву. За месяц мы очистили всю страну к востоку от рек, захватили две тысячи голов скота, и я, как и обещал Господь, под приветственные возгласы и пение всего племени, триумфально въехала в поселение на захваченном у баггара вороном скакуне. Скот я поделила между бойцами, без оглядки на пол или клан, что вызвало ропот, ибо никогда прежде женщины не владели скотом, но мною было заявлено, что таков новый къенг, данный Богом, который даровал им победу, и они согласились, потому что мое слово было законом.
Да, мое слово было законом среди пенг, благодаря чему британский шанцевый инструмент не лежал без дела, а активно использовался для рытья окопов и укрытий от авиаударов как в Вибоке, так и в окрестных деревнях. Было очевидно, что очень скоро властям станет известно об активизации действий в этом районе сильной группировки СНОА. А как еще могли объяснить мурахилим свои неудачи, не рабы же их били?
Однажды утром меня разбудили выстрелы: оказалось, некоторые из моих ребят палят в самолет, к счастью, мимо, потому что это был «фоккер» общества из Пибора. С него стали сбрасывать на парашютах припасы, а заодно спрыгнул и человек, которым оказался Питер Малвени.
Он прибыл, чтобы забрать прах Норы, а когда узнал о том, чем я здесь занимаюсь, настоял на визите. Питер сказал: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов» – то же самое, что сказала бы и Нора, окажись она на его месте, и спросил, чем он может мне помочь, и я ответила, что воины у меня есть, но, если я хочу удержать этот край, мне нужны солдаты, нужен батальон настоящей пехоты. День Питер приглядывался к моим людям, а потом сказал, что из моих воинов можно сделать солдат: получилось же это с шотландцами и ирландцами. Так что я научила его языку динка в степени, достаточной, чтобы отдавать приказы, устраивать разносы и хвалить отличившихся. Мне казалось, что Нора снова со мной, и я была счастлива, но потом поинтересовалась у Питера, как ему удалось получить разрешение воспользоваться самолетом и доставить нам припасы, а когда он ответил: «У тебя есть друзья в высоких сферах», поняла, что генеральная приоресса прознала о моих занятиях и одобрила их, а вот Нора наверняка возмутилась бы, так что это еще одна измена. Мне оставалось лишь молиться о прощении.
Будучи профессионалом, он добился куда больших успехов, чем я, одел лучших бойцов в хаки из склада «проклятых», нашел упаковку с наплечными нашивками и сделал половину сомерсетской легкой пехотой, а другую королевскими фузилерами, разбил на подразделения без учета пола, возраста, клана и прочего и постоянно устраивал состязания, в которых одни дрались против других. По его замыслу, следовало вытравить из них представление о своей принадлежности к чему-либо, кроме полка, что, конечно же, было правильно, хотя для них непривычно и даже болезненно. Нам, однако, важно было выработать в них лояльность церкви, полку и, конечно, вождю Дол Бионгу, понимавшему необходимость всего этого, благослови его Господь. Разумеется, скоро количество новобранцев увеличилось настолько, что мы уже не могли заниматься ими сами, и мои первые сорок бойцов стали офицерами.
Враги нагрянули в Вибок по прошествии месяца: грузовик, полный пехоты с пулеметом калибра 12,7, установленным на кабине, за ним командирская машина, «хаммер пиг» 4x4, потом пушка и еще три грузовика. Остановившись примерно в пятистах ярдах от форта, они провели обстрел, и я впервые услышала страшные звуки выстрелов оружия, которому предстояло стать моим. Тогда пушка стреляла в мою сторону в первый и последний раз.
– Это не шутки, – заметил Питер, – с их калибром они раздолбают наш форт минут за десять.
– Тогда приступим, – откликнулась я.
Он выбрал лучших наших стрелков, и мы разошлись в обоих направлениях, чтобы обойти их по широкой дуге. Как и следовало ожидать, атаки с флангов или тыла нападающие не ожидали и вообще ничуть не заботились о безопасности периметра, так что бойцы. Питера уложили весь орудийный расчет прежде, чем там сообразили, что происходит, а потом перестреляли всех офицеров. Армии стран третьего мира по большей части специализируются на расстрелах беззащитного гражданского населения, и эта не составляла исключения. Оставшись без командиров, солдаты принялись метаться и беспорядочно палить во всех направлениях, наглядно показывая, что огневая мощь автоматического оружия бесполезна, если ты не попадаешь в цель. Все закончилось за сорок минут. Явились носильщики, добили раненых, стянули с трупов сапоги, собрали амуницию и оружие. Мы потеряли двоих убитыми, десять человек было ранено, но взамен нам достались снаряжение пехотной роты и моя пушка. Господи, прости, в то время я думала, что нам повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70