Собственно, их знакомство и началось с небольшого фарса, в котором майор сыграл главную и единственную роль. Действие развернулось в центре большой поляны, оборудованной под стрелковый полигон.
Сержант Лерош выстроил их - как и полагалось, а сам ненадолго исчез: майора Кеведиша необходимо было разыскать где-нибудь в зарослях неподалеку, разбудить, вытащить из походного гамачка и привести в божеский вид. Опытный Лерош быстро справился с этой задачей, и майор предстал перед курсантами во всей красе.
Шмыгнув носом, он скосил в сторону маленькие серые глазки и тяжко вздохнул:
- Свинство, конечно...
Судя по всему, реплика предназначалась сержанту Лерошу, но Лерош и глазом не моргнул.
- Ладно! И... и... ик! - примирился со своей участью майор. - Вы думаете, что умеете стрелять? А? И... и... ик!
По рядам курсантов прошелестел легкий смешок. Судя по всему, майор успел где-то надраться вдрызг.
- Ага! - грозно рявкнул Кеведиш и качнулся на ногах. - Умеете?! И...ик! Жопами вы умеете стрелять! Жопами... после обеда!
- Гляди из своей с натуги не бахни, - тихо, но внятно отозвался из строя Сэм. Выходка Сэма майору понравилась - он обожал соленый солдатский юмор.
- Если бахну, то тебя унесет, - не без доли преувеличения заверил Сэма Кеведиш.
- Так заткни ее от греха, - посоветовал Сэм.
- А заодно и рот, а то сквознячком геморрой надует, - добавил Спенсер, верно уловивший тон беседы.
- Га-га-га! - заржал в ответ Кеведиш. - Мне Райт говорил, что вы продувные бестии, но мне такие парни нравятся. Ну, так как?!
- Что "как"? - осведомился Сэм.
- Говоришь, стрелять умеешь?
Сэм пожал плечами в ответ.
- Выдай им пушки, - коротко скомандовал Кеведиш Лерошу.
- Какие? - уточнил Лерош.
- Карманные.
"Карманной пушкой" Кеведиш, как оказалось, именовал "кольт-375".
В руках десяти курсантов оказались новенькие, пахнущие смазкой револьверы. Затем сержант проставил номера "кольтов" в специальном журнале напротив фамилии получателя и предупредил, что теперь это оружие закреплено за ними до окончания учебы. Выполнив формальности, Лерош направился было к пульту управления мишенями, но Кеведиш остановил его:
- Э! Сержант! Они же умеют стрелять.
- Так что? - не понял егекЛерош.
- Табельные мишени для них слишком большие, - с явной издевкой пояснил Кеведиш и с трудом наклонился. Порывшись в траве, он подбросил на ладони три старые винтовочные гильзы.
- Вот! - торжественно объявил Кеведиш. - Это в самый раз.
Шагах в сорока, в стороне, из травы торчал полусгнивший пенек. К нему Кеведиш и направился, старательно обходя по дороге малейшие выбоины и бугорки. Присев возле пенька, Кеведиш долго и старательно устанавливал на нем гильзы.
- Прошу вас, г...спода, - широким жестом указал Кеведиш направление стрельбы, а сам сложил руки на груди и застыл в известной позе французского императора.
Палили они наугад, целясь в пенек. Ржавые гильзы с такого расстояния разглядеть на фоне бурого пенька мог разве что глаз куперовского героя.
Труха летела из пенька во все стороны, но все три гильзы - к великому позору стрелков - остались на месте.
- Так, - констатировал Кеведиш, - языками вы орудуете куда лучше. Теперь я попробую.
Он смачно высморкался, неторопливо извлек из кобуры старый, обшарпанный "смит-вессон".
- Если есть смельчаки, то могут стать возле пенька и посмотреть, напоследок предложил Кеведиш, взводя курок.
- Я стану, - неожиданно для себя вышел вперед Мейсон.
- Ты часом не перегрелся? - схватил его за руку Сэм. Мейсон выдернул руку и решительно зашагал к пеньку.
- Э, сержант, - ринулся к Лерошу Хариш, - останови этого придурка!
Однако Лерош повел себя странно. Он хмыкнул, пожал плечами и безразлично махнул рукой:
- А... пускай...
Мейсон встал в трех шагах от злополучного пенька и пялил глаза на гильзы-мишени. Самое странное - он в тот момент совершенно не чувствовал страха, только любопытство.
Майор не торопился. Он медленно поднял руку с револьвером и направил ствол в сторону мишени. Все, затаив дыхание, следили за его указательным пальцем, лежащим на курке. Однако выстрел так и не прозвучал. Кеведиш, казалось, передумал стрелять. Он опустил руку, постоял секунду в раздумье и быстро сунул револьвер под мышку. Затем отстегнул от пояса заветную фляжку, отвинтил крышку и жадно припал к горлышку губами.
Он стоял спиной к курсантам и правым боком к мишени, а поэтому они видели только высоко запрокинутую голову Кеведиша. Когда же он вытащил из-под мышки "смит-вессон", не заметил никто. Три выстрела хлопнули коротко и неожиданно. Мейсон тоже не уловил движение Кеведиша и вздрогнул, когда гильзы, почти одновременно, со звоном разлетелись в разные стороны.
Что и говорить - такого фокуса не увидишь ни в каком цирке. Кеведиш сразу и навсегда заработал себе прочный авторитет.
- Интересно... - почесывая затылок, вопросил Сэм. - А во сколько обходится государству содержание этого гениального алкоголика?
- Ну что, сопляки?чА, умеет майор Кеведиш стрелять? То-то! Но все этЬдер... р... рь... мо! Стрелять надо на слух. Да! Ик! Ваш начальник Э... Э...
Эдварсн... он... мжт... Я научил... И Лрш тоже мжет... Всех я научил, кажется, майора окончательно развезло. Тут-то, как всегда вовремя, вмешался Лерош. Он бережно подхватил под мышки Кеведиша, амплитуда колебаний которого приняла угрожающие размеры, и дипломатично осведомился:
- Сэр! А вам не пора вздремнуть часок-другой?
- Пра! - тотчас согласился майор. - Мне дано пра... Веди мня.
Лерош поволок "гениального алкоголика" к гамаку, а Мейсон все стоял над злополучным пеньком...
... - Ты видел? - спросил Паоло напарника и, не дожидаясь ответа, сбросил газ.
"Крайслер" покатил по инерции и бесшумно замер в десяти шагах от пожарища.
Джанкарло, худой, будто высушенный субтропическим солнцем пустоглазый ганфайтер, коротко бросил по-итальянски: "Черт ему помогает" и, выставив в окно ствол безотказного "ингрэма", хлестанул очередью по невысоким сопкам, топорщащимся у места, где только что дематериализовался полковник.
В ответ прозвучал только один выстрел - едва слышный хлопок. Но Джанкарло дернулся, проелозил по сиденью и, выронив автомат, схватился за простреленное плечо. Правая рука, умелая и спорая десница ганфайтера, повисла как плеть.
- Porkko! - прошипел Джанкарло и приказал: - Гони!
...Стрелять вдогонку "Крайслеру" полковник не стал. Так даже лучше, если машина с подранком доберется до... Фрэнки, кого же еще. Но и торчать на пустом шоссе возле кострища, дожидаясь полицейского патруля, Мейсон не собирался.
До новой бензоколонки Тома - три мили по пустыне, негусто поросшей высокими агавами. Одежда для марш-броска неподходящая, но выбирать не приходится.
Мейсон подхватил с обочины свернутый пропеллером номерной знак с "Лендровера" и рванул по едва заметным тропинкам на юго-запад.
Каменистая пустошь. Где в подобном месте приходилось бегать? В Чаде... С полной выкладкой и полуторагаллонной канистрой воды. В спину не стреляли - им удалось оторваться скрытно, - однако на ходу все время прислушивались, чтобы успеть замаскироваться до появления угандийских вертолетов. Принимать бой было нельзя: в магазине тяжеленного гранатомета "карл густав", который тащил сержант Доули, оставалось только два заряда. Вертолетчики, конечно, французы, и совсем не зря получали, сволочи, свои франки от угандийского правительства...
С пригорка хорошо просматривался фривей - широкая сине-серая лента с редкими росчерками тормозных следов, машин немного - до вечера, когда хлынет поток возвращающихся из Лос-Анджелеса служащих, еще далеко. У бруксоновской заправки только две машины:
плоский оранжевый "Корвет" с двумя девицами и большой серебристый рефрижератор. Том, в спецовке, чуть паодаль - с двумя монтажниками, заканчивающими сборку павильона закусочной.
Мейсон еще полежал на гребне, понаблюдал - картина казалась мирной, потом одним броском перебежал к заправке.
- Воюешь, что ли? - спросил Том, окидывая взглядом пропыленную и измятую одежду Мейсона. А возможно, все дело было в выражении лица полковника.
- Разминаюсь, - кивнул Мейсон, - тебя тут никто не доставал?
- С той пятницы - никого Даже за деньгами не заехали.
- А ты "фрик" приготовил? - поинтересовался Мейсон, увлекая Тома в маленький, но хорошо расположенный (обзор на три стороны)
офис.
- Пушку я приготовил, - сообщил Бруксон и указал на магазинный "винчестер", - пусть сунутся. Кто, черт побери, хозяин на этой земле?
- Хорошая штука, - согласился отставной полковник, проведя пальцем по стволу и оглядывая офис и панораму из окон, - только... прибереги на самый крайний случай.
- Что будешь пить? - спросил Том, открывая холодильник.
- Содовую. Со льдом.
Бруксон еще раз внимательно глянул на Мейсона и вдруг спросил:
- Ты что, вместо меня подставился Фрэнки?
- Шлюхи подставляются, - неприятным голосом отозвался Мейсон, - и педики сраные.
Думай, что говоришь.
- Ладно, чего тут собачиться, - примирительно проворчал Бруксон и протянул мгновенно запотевший стакан, - но я же тебе так, по дружбе пожаловался, безо всякой задней мысли... На меня наехали - мне и разбираться.
- Сам не разберешься. Не твой уровень.
- Твой? - спросил Том, кивая на перепачканную одежду Мейсона. - Или будешь армейскую команду собирать?
- Много чести, - отрезал Мейсон и поставил пустой стакан. - Ты мне свой "Ниссан" одолжишь?
Бруксон кивнул - не вопрос, мол, - и предложил:
- Может, я с тобой?
Мейсон помедлил и отрицательно покачал головой.
4
Бруксоновский "Ниссан" был "чистым". Не требовалась даже специальная проверка, достаточно было Мейсону заглянуть под капот и под днище и пошарить под сиденьями.
Все-таки рэкетиры - ребята не слишком высокого класса. На уровне мирных обывателей они, конечно, угроза смертельная, но до настоящей современной техники недоросли. Можно надеяться.
Джеймс Мейсон сунул в обширный "бардачок" искореженный передний знак с покойного "Лендровера" и погнал в Кармел. Там поставил "Ниссан" перед домом Бруксона и пошел пешком.
"Пешком", впрочем, это гипербола, или в лучшем случае констатация способа передвижения на своих двоих.
Шел Мейсон только один квартал. Дальше, легко и бесшумно, как большой кот, перемахнул через изгородь и пробрался сквозь частные домовладения. Не самое подходящее время, все залито сиянием субтропического солнцау но и не самое худшее - сиеста.
На одном из участков играли в теннис, вяло и монотонно перестукиваясь желто-оранжевыми пушистыми мячиками.
На другом - столь же вяло и непрофессионально занимались любовью на краю бассейна, под вопли "Айрон Мейденс". Музыка соответствовала скорее ритмизированной ламентации дюжины жиголо в предвкушении брутальной кастрации, чем здешней земноводной реальности.
На третьем - замечательно растрепанные англо-американские детишки, числом до шести, возились с полудюжиной сеттеров и спаниелей с добавлением парочки гувернанток, Мейсону понадобились лишние пять минут, чтобы преодолеть эти двести ярдов незамеченным и неукушенным.
Затем Мейсон пробрался сквозь два частных владения, где не оказалось никого крупнее и опаснее махаонов, и вышел к своему дому.
Столетний платан рос как раз на границе участков, на пятьдесят футов взметая крону над изгородью.
Мейсон ловко, по-обезъяньи вскарабкался на уровень кровли своего дома, прильнул к развилке и замер.
На эту сторону выходило пять окон - три первого и два второго этажа, хорошо просматривалась подъездная дорожка.
Рамон работал на кухне, работал и напевал что-то свое, бесконечное, народное, на трех нотах.
Одной этой песни, наверное, было бы достаточно, чтобы заподозрить неладное, хотя ни в словах (Мейсон, естественно, владел испанским, по крайней мере, достаточно, чтобы понимать непритязательный текст о любви и одиночестве), ни в мелодии ничего предосудительного не было. Просто Мейсон знал репертуар своего слуги-повара и знал, по каким законам сменяются рамоновские "диски".
Но, кроме бормотаний и завываний, которыми чикано успокаивал смущенную душу, Мейсон уловил еще кое-что.
Тень тени.
Не силуэт и не движение, а чуточку измененное распределение освещения в спальне.
И еще: чем дольше Мейсон всматривался в окна собственного дома, тем определеннее чувствовал не просто постороннее, но враждебное присутствие. Засаду.
Умел подобные вещи ощущать полковник Чаще всего куда быстрее, чем срабатывал рассудок.
Необходимое условие выживания. Или наоборот при всей тренированности, подготовке, снайперском мастерстве полковник просто не дожил бы до этих лет, а скорей всего не выбрался бы живым из первого своего настоящего боя, тогда, во Вьетнаме, а может быть, даже из лагеря.
Великий мастер Эдвардсон сумел развить у всей команды, у каждого это шестое чувство Но возможно, не только развить. Мейсон давно склонился к мысли, что в критериях отбора курсантов "Белой рыси" догадка о таких, не четко определенных наукой, но известных настоящим военным практикам, возможностях парней-кандидатов играла важнейшую роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51