Одна из них была совершенно безжизненна и ее поверхность чем-то напоминала мне голый череп, а другая была немного получше, хотя, по правде сказать, интересного на ней тоже было немного: джунгли, пески, болота.
Правда, на этой планете обитало довольно многочисленное племя туземцев. Как, спрашиваешь, название этой планеты? Названия я не помню, да оно нам было и ни к чему. Она значилась у нас как объект 31425-211.
Мы совершенно не понимали, какого черта нашему командованию взбрело в голову охранять этот богом забытый уголок Галактики. Здесь не было никаких партизан, как в свое время в Джебле-Альтино, не было коммунистической агрессии, как в Сербенс-Видажо, совершенно не было никаких экономических интересов нашей страны: здесь не было наших рудников, заводов, которые стоило бы охранять. И наконец: кроме нас здесь не было ни одного гражданина нашей великой державы, которого требовалось бы защитить от какой-либо угрозы.
Но наше дело .маленькое - мы люди военные.
Нам приказано, мы выполняем.
Приказано охранять квадрат 31425, значит, будем охранять квадрат 31425, прикажут разнести все, что есть в этом квадрате, в пух и прах" разнесем. Да так разнесем, что одна пыль останется.
Главное в нашем деле - это меньше всего рассуждать и подчиняться приказам командования.
Лишь одно нас радовало - если есть в квадрате население, то по части женского пола вопрос как-то решить будет можно.
Вот такая в общих чертах боевая обстановка.
Первое время нас донимали браконьеры из соседней Бранабары. Они залетали в наш квадрат на своих лодчонках и пытались утащить тот или иной кусок астероида или метеорита: говорят, что в них якобы есть какая-то часть драгоценных металлов, чему я совершенно не верю, все это вранье и сплошной самообман и, если какая-то часть этих металлов н тех немного была, то ее едва ли со всего квадрата хватит на пару зубных коронок.
Я не понимаю, зачем они рисковали.
Но действовали они нагло.
Поначалу мы гонялись за каждым из них в капсуле, ловили; метеориты тут же взрывали, чтобы не возиться с ними ни сегодня, ни на завтрашний день, лодки их сжигали, самих браконьеров доставляли на крейсер, а там, допросив и обшарив (а вдруг это шпионы или диверсанты), сажали в пустые бочки из-под горючего, заваривали и, сообщив бочкам третью космическую скорость, направляли в ближайший район черной дыры.
Это немного веселило нас.
Но потом эта забава нам надоела.
Мы не стали гоняться за ними, а просто расстреливали их ракетами с дальних дистанций, благо снайперы были у меня на корабле что боги.
Браконьеры перевелись, но, упреждая грядущие инциденты, мы стали расстреливать буквально все, что попадало в поле нашего зрения.
После этого любой камешек старался облететь стороной наш квадрат.
Потом мы как-то случайно, вероятнее всего, под пьяную лавочку, дали ракетный залп по планете с поверхностью, напоминавшей мне голый череп.
Залп, правда, был не очень сильный и планета еще недели две со скрипом вертелась вокруг светила, но потом рассыпалась на мелкие кусочки.
Таким образом, под нашей охраной оставался только один объект, а именно; маленькая планетка под номером 31425-21J.
Теперь все внимание мы стали уделять только ей.
Планетка та, скажу тебе прямо, дрянь, а не планетка: два маленьких городка, сотни две поселений поменьше, а остальное - наполовину джунгли и пустыни.
А туземцы - тоже не лучше планеты.
В общем-то были они поначалу тихие, что само по себе неплохо, но уж очень какие-то хмурые. Всяк на тебя волком смотрит. А женщины ихние, те были сущие скорпионы.
Наш поручик-сержант Йорбабус, командир первого батальона роботов, ну, тот, который делал у себя в батальоне отменную бражку, как-то попытался позабавиться с одной из них, но у него ничего не вышло. Вдобавок ко всему она здорово покарябала ему морду н откусила левое ухо. Ха-ха, откусила левое ухо.
Бедный поручик-сержант, понятное дело, не мог перенести подобное оскорбление. Его внешность и без того мало напоминала внешность киноактера Мемфиса Бревера, поэтому он, не медля ни минуты, приказал роботам своего батальона спалить деревню, а туземочку вздернуть на виселице, как злостного коммунистического агента, угрожавшего не только безопасности объекта 31425-211 и безопасности охраняемого нами квадрата 31425, но и безопасности всей нашей великой державы.
Что же касается уха, то ухо потом ему приделали новое, пластиковое, такое, что его с первого взгляда было очень трудно отличить от настоящего, но как только на поручик-сержанта находил гнев и он весь краснел, ухо его начинало заметно отличаться - тут сразу становилось видно, что ухо у него искусственное.
Я похвалил йорбабуса за его поступок, ибо во вверенном мне квадрате должен быть образцовый порядок, а главное, должно царить безоговорочное уважение к мундиру.
"Может быть, после этого случая они немножко поумнеют и будут смотреть на нас чуть повеселей", - сказал я йорбабусу.
Однако они почему-то веселей смотреть на нас не стали, но вели себя очень тихо, пожалуй, даже тише, чем положено.
Такая тишина мне тоже не нравилась.
За ней могли скрываться очень нехорошие события.
Необходимо было как-то разрушить эту тишину, а заодно и упредить любые события, которые могли скрываться за ней.
Для разрушения тишины и всеобщего увеселения мы бросили им парочку газовых бомб нервно-паралитического действия - этакое древнее, но в общем-то эффективное средство, а также выжгли часть джунглей в целях профилактики, ибо джунгли есть питательная среда для разного рода партизан и бунтовщиков. Главное, нужно лишить волка леса, и тогда любой волк станет вам улыбаться.
Но они после этого случая стали еще более тихими.
А это стало выводить меня из равновесия еще больше.
Я-то знаю - от тишины до бунта всего один шаг. Уж поверь мне на слово, я крупный специалист в таких делах и почем фунт чиха отлично знаю.
Наступила прямо-таки гробовая тншпп;;.
- Но, но! Я-то ведь все вижу насквозь. Усмириться-то они усмирились, да только для виду. А на сомом деле стали злей пуще прежнего. И кроме того, стали между собой усиленно вести пропаганду против пас.
Ну а мы такого дела, понятное дело, допустить уже никак не можем.
Мы, не медля, как только раскусили их преступные планы, высадили на поверхность планеты два батальона роботов. Первым командовал поручик-сержант Йорбaбуc, другим - поручик-сержант Рекербейер.
Но как только мы стали высаживать десант, они подняли бунт, встретив наши батальоны камнями и стрельбой из дробовиков и самодельных пушек.
Йорбабусу тут снова не повезло; у него была выведена из строя третья часть роботов и их пришлось впоследствии отправить на металлолом.
Это был вызов и на него требовалось ответить силой.
Наш оранжево-голубой стяг взывал к мщению, к мести.
И мы приняли этот вызов.
Я даю командирам батальонов команду, и они начинают утюжить бастионы бунтовщиков с присущей им решительностью.
Снова наступила тишина.
Мы утерли пот с лица и собирались было облегченно вздохнуть. Но тут новый инцидент: через три дня неподалеку от крейсера мы поймали туземца, который подкрался к нам на довольно близкое расстояние и хотел подорвать наш корабль. При каналье нашли банку скипидара н коробку питьевой соды при помощи взрывоопасной смеем из этих материалов он хотел разнести в клочья наш крейсер, но наша бдительность вовремя пресекла эту преступную акцию.
Но нам было мало просто расправиться с ним.
Нам нужны были сведения о заговоре.
Он поначалу попытался рассказать нам сказку, как комиссия Уоррена, что, мол, заговора никакого нет. и он действовал как одиночка. Конечно, мы ему ни на грамм не поверили, ибо мы не американцы и нас не так-то просто одурачить. Одно дело - покушение на президента, а диверсия с целью уничтожения боевого корабля - это совсем иное дело.
Тут нужно четко улавливать разницу.
Мы воткнули ему куда следует электроды, и он дал нам все необходимые сведения о заговоре; современное развитие техники в таких вопросах нынче делает чудеса.
Сведения о заговоре оказались вполне достаточными.
Как мы и предполагали, они имели преступный замысел не только уничтожить наш корабль, но также растоптать гордое знамя нашей великой державы, водруженное в данном квадрате.
Дело пахло красной угрозой.
Мы не могли потерпеть красных не только у себя под боком, но и за сто световых лет в ближайшей округе.
Что по этому случаю говорится в инструкции А16-43: "С красной угрозой действовать сообразно обстоятельствам решительно и беспощадно".
Решительно и беспощадно!!
Я хорошо усвоил эти слова и руководствовался ими всюду и всегда.
Я не уважаю, Майк, демократию, хотя живу в самой свободной и демократической стране.
Собрав офицеров крейсера, я заявил: "Господа, нам брошен вызов. И я думаю, что это грязное стадо стоит проучить. Мы не таких приводили в чувство. Я думаю, что вЫ вполне со мной согласны. Я хочу знать ваше мнение".
"Проучить, господин капитан-полковник, проучить!" - рявкнули мои орлы.
Два ракетных залпа повышенной плотности решили участь планеты и ее обитателей. Планета сжалась, как проткнутый пузырь, затем на минуту вспухла и стала рассыпаться в пыль, теряясь в мировом пространстве.
Такова, Майк, первая часть этой грустной истории.
После этого мы стали охранять совершенно пустой квадрат.
И ты можешь себе представить, что из этого потом вышло? Не можешь. Вот то-то.
А вышла из этого всего очень дрянная история. М-да.
Через две недели вызывает меня на связь командующий бригадой. Наш Фэй, так мы промежду собой его звали.
- Как дела, капитан-полковник?
- Отлично, господин бригадный адмирал-майор.
- Все ли в порядке у тебя в квадрате?
- Так точно, все в порядке. Спокойствие и тишину обеспечиваем самым надлежащим образом.
- Это хорошо. А инцидентов никаких нет?
- Это есть, - отвечаю. - Пришлось уничтожить бунтовщиков на объекте 31425-211.
- Это ничего, не страшно. Но сам объект, я надеюсь, цeл?
- Нет, - отвечаю, - вместе с туземным населением пришлось уничтожить и объект.
Тут он как заорет дурным матом, словно ему в штапы гремучую змею посадили:
- Что?!! Да вы с ума сошли!!!
- Никак нет, - отвечаю. - Действовал на основании инструкции. А16-43.
- Да на основании этой инструкции вы могли уничтожить в квадрате все живое до последнего микроба. Но кто приказывал уничтожать объект?!
Ну и заладил как зануда: кто приказал да кто приказал?
А когда начальство в попугая начинает играть, то тут, сaм понимаешь, отвечать нечего. Стой да молчи.
- А вы понимаете, что вы натворили? - он мне снос.
А чего тут понимать-то. Экая невидаль - планетку раздолбали. Да мы их, бывало, десятками. И ничего. Нас за это дело еще хвалили да ордена давали. А тут из-за какой-то пупочки столько шуму.
Молчу я, а он еще сильнее распаляется;
- Как вы посмели? На этом объекте на основании директивы генерального штаба за номером 524 предполагалось создание важного оборонного объекта. Теперь-то вы можете представить, что вы наделали? И на этот случай у вас на борту должен был быть пакет А16-АМК-14. И вы как командир корабля должны быть с ним знакомы.
- Но я никогда в глаза не видел этого пакета.
Да где уж там, будет он слушать мой лепет.
Он снова свое орет:
- вы представляете, что вы натворили? Так вот! Несмотря на все мое уважение к вам, капитан-полковник, я вас заранее предупреждаю: я вам помочь ни в чем не смогу. Вам придется отвечать за свои дела.
Ну а дальше все как в песне:
Судьба смеялась надо мной, А я, как фрайер, горько плакал...
Вот так-то все и обернулось.
- Да! - горестно вздохнул он, - кто бы мог это предвидеть? Кто?
Нет, меня не расстреляли, не дали пожизненного заключения. Что же касается этой проклятой инструкции A1G-АМК-14, то она действительно существoвaла. Нo ее утерял офицер по поручениям. Это как-то оправдывало меня. Но уничтожение объекта целиком лежало на мне. А этого мне никто не собирался прощать.
До трибунала дело не дошло, к счастью моему: сказали все-таки свое слово мои старые боевые заслуги. Но с должности меня сняли, корабль отобрали и понизили в звании до капитан-капрала.
Меня направили служить на грузовую баржу вспомогательного состава бригады, но там я прослужил всего лишь полгода - на большее не хватило терпения.
Все-таки я как-никак был командиром крупного боевого корабля, а меня посадили на эту грязную калошу, именуемую грузовой баржей.
Я предпочел такому позору отставку, хотя расставаться со службой, поверь мне, было очень жаль.
Но я уже смирился.
Последние слова капитан-капрал говорил еле внятно - у него уже не ворочался язык.
Глаза его подернулись мутной, как сырой туман над морем, пеленой. Капитан-капрал уже не мог твердо держать свою голову. Он долго сидел в полузабытьи.
А впрочем, я тоже был не лучше.
Наконец он поднял голову и, глядя на меня, сказал: - Слушай, Майк, ты бы не мог мне помочь?
1 2 3