А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


"Черт возьми, разумеется!" – хотел было воскликнуть Райли, но благоразумно передумал, предположив, что с послами не разговаривают в таком тоне и такими словами.
– Я решил приложить все силы и способности, чтобы никогда не поднимали голову такие чудовища, как Кодос.
Райли показалось, что его ответ полностью удовлетворил Сарэка. Посол, положив руки на стол, молча рассматривал молодого офицера. После службы со Споком Райли знал, что означает долгое молчание вулканцев. Поэтому он, не произнося ни слова, без всякой суеты, нетерпения и раздражения стал ждать.
Молчание Сарэка длилось неприлично долго. В один из моментов Райли даже показалось, что посол просто-напросто заснул.
За время бесцельного сидения в кабинете Сарэка лейтенант успел подумать обо всем, даже о своей бороде. Райли отпустил ее, когда служил у Кирка. Он так привык к своей бороде, что решил не расставаться с ней никогда. У Райли появилась привычка во время бурных проявлений эмоций хвататься за бороду и накручивать ее на пальцы. Впрочем, накручивал он ее и просто так, от скуки. Смотрясь в зеркало, Райли иногда ловил себя на мысли, что с бородой выглядит вполне солидно, даже величественно, что, впрочем, не всегда вязалось с его чрезвычайно живой натурой. Что ж, борода, возможно, еще послужит его дипломатической карьере, ведь у многих народов Федерации всякая растительность на лице служит признаком зрелости и достоинства.
– У вулканцев есть поговорка, что борода чаще открывает, чем скрывает, – наконец, ожил Сарэк, то ли угадав мысли собеседника, то ли заметив, как Райли беспрестанно накручивает бороду на пальцы. – Вот поэтому очень редко можно встретить бородатого вулканца. Кстати, вы намерены сохранить эту вашу растительность?
Голос посла звучал совершенно бесстрастно, и Райли не мог догадаться, какой ответ сейчас был бы наиболее выгодным.
– Я сбрею ее, если вам не нравится, посол, – быстро, почти скороговоркой, ответил Райли.
– Если вы станете моим представителем в Звездном Флоте, мистер Райли, то вы должны будете уяснить: я не терплю нерешительности. Еще кто-то из ваших почитаемых философов сказал:
"Пребывай холодным или горячим. Не будь только тепленьким, иначе я обдам тебя пламенем или вылью на твою голову ушат холодной воды." Я придерживаюсь такого же принципа. Можете быть неуверенным в чем-то, мистер Райли, но никогда – нерешительным. Надеюсь, вы улавливаете разницу между этими понятиями?
– Да, сэр, – немного подумав, твердо ответил Райли.
– Иного я не ожидал, – вздохнул с облегчением посол.
Райли сохранил свою бороду и многому научился у Сарэка. Собравшись с духом, он вошел в турболифт и нажал на кнопку "пресс-центр".
* * *
Встреча адмирала и президента с офицерами старшего состава "Энтерпрайза" уже подходила к концу, когда двери пресс-центра распахнулись, и на пороге появился Кевин Райли. Адмирал нервно взглянул на часы, но промолчал.
Начались приветственные рукопожатия. С особым чувством Райли пожал руки Кирка и Маккоя. Жестом адмирал Картрайт прервал излишние проявления радости и грозным голосом отругал посла за опоздание.
Райли состоял совершенно в другом ведомстве и вполне мог проигнорировать замечания адмирала. Но, учитывая возраст Картрайта и присутствие президента, опоздавший благоразумно промолчал и даже придал лицу виноватое выражение.
Когда Райли, наконец-таки, уселся в кресло между адмиралом и Маккоем, Спок обратился к президенту:
– Вы, кажется, говорили, что у ромуланцев есть еще какие-то странные требования...
– Нет, скорее, необычные или неожиданные.
Конференция должна состояться на планете, которую Федерация называет Темариус-Четыре.
Над столом, под самым потолком пресс-центра, завис светло-оранжевый шар, спроецированный скрытыми голографическими проекторами.
– Это же в Нейтральной Зоне!.. – удивленно воскликнул Райли, рассматривая бегущие по шару цифры – координаты планеты и ее характеристики. – Но почему так далеко?
– Видно, жаждут съесть нас за завтраком, – с сарказмом ответил Маккой. – Не знаю, как вы, но я все острее чувствую запах провокации.
Адмирал Картрайт, вздрогнув, посмотрел на Маккоя.
– Запах чего, доктор?
– Мистер Маккой перефразировал свои подозрения по поводу скрытых мотивов в поведении ромуланцев, – ответил за доктора Кирк.
– Невзирая на все их мотивы, для нас открылись прекрасные перспективы на установление долгого мира, – заявил Спок. – Темариус-Четыре считается заповедной планетой, археологической ценностью как у федератов, так и у ромуланцев. Планета находится в самом центре Нейтральной Зоны, поэтому она и осталась нетронутой сотню лет. И то, что ромуланцы предложили провести конференцию именно на ней, несомненно, джентльмены, является важным символическим жестом.
– Верно, мистер Спок, – согласился президент. – Это решение больше, чем просто символическое. Ромуланцы, например, в рамках научной и культурной части конференции даже предлагают начать совместные археологические раскопки. Я назвал бы их повторными: перед последней войной археологам удалось найти целый город.
– Это, действительно, больше, чем символический жест, – поддержал Спок, обращаясь к Кирку и Маккою. – Особенно, если работы начнутся уже после принятия мирных решений. Руины Темариуса имеют огромное историческое значение, капитан. Согласно результатам первой экспедиции, раскопанный город был крупнейшим известным центром Эризианской Империи, к тому же он хорошо сохранился. Вокруг самих эризианцев до сих пор ходит много слухов и домыслов. Существует несколько теорий, объясняющих их неожиданный выход из этой части галактики. Некоторые ученые даже придерживаются мнения, что эризианцы являются далекими предками вулканцев, ромуланцев и, возможно, землян.
– Каждый народ по эту сторону Антареса спит и видит эризианцев своими предками, хотя никто никогда не нашел ни единой косточки, изображения или хотя бы... – с жаром начал Маккой, но был прерван Картрайтом.
– Спасибо, джентльмены. Я разделяю вашу точку зрения и тоже считаю, что совместные раскопки, длись они час или целое столетие, принесут нам много пользы.
– Но все эти странные требования ромуланцев... – сокрушенно покачал головой Маккой. – В случае их выполнения ромуланцы получат слишком большую выгоду, черт возьми. Не удивлюсь, если они укажут нам, каких археологов взять с собой, а каких оставить дома.
Адмирал обменялся быстрым взглядом с президентом, а затем с подозрением посмотрел на доктора.
– Должен заметить, что вы недалеки от истины. По крайней мере, в той части, которая касается начальника нашей археологической экспедиции.
– Вы шутите! – взорвался Маккой, но выразительный взгляд Кирка остудил его пыл.
По лицу Райли пробежала легкая тень удивления, но он предпочел сохранить дипломатическую выдержанность.
– Иногда эмоции нашего доктора бывают... слишком резкими, – объяснил Кирк. – Но я не могу не разделить его... как бы точнее выразиться... удивления. Отклонить кандидатуру определенного дипломата – это я еще могу понять. Но в данном случае... Откуда вообще ромуланцы знают что-либо о наших археологах?
– Они уже раньше имели с ними дело, – вмешался в разговор президент.
– Ромуланцы уточнили, что это просьба, а не требование. Позволю себе зачитать отрывок из послания комитета: "... в порядке удовлетворения ее жалобы на тех, кто мешал ей в работе и строил ей и ее коллегам козни от имени Ромуланской Империи..." Ее присутствию на Темариусе, как видно, ромуланцы придают большое значение.
– Так кто же она? – спросил Кирк. – И согласна ли она стать начальником экспедиции?
– Ее зовут Одри Бенар. Ее согласия мы еще не получили, но Ухуре уже объявлено о назначении начальника археологической экспедиции.
* * *
С восхищением рассматривая украшенный классическими барельефами фасад Линкольновского Филармонического Центра, Ухура поймала себя на мысли, что в такой храм нужно приходить вовсе не по тому делу, которое привело ее сюда. Может быть, не вызовись она сама, кто-нибудь другой справился бы с этим заданием лучше. Например, адмирал Картрайт или даже сам президент.
Впрочем, если бы Бенар получила официальную просьбу в откровенной, хотя и несколько извинительной форме от кого-то из этих двоих деятелей, то у нее почти не осталось бы выбора. Но имея дело с рядовым гражданином, к тому же женщиной, доктор Бенар, возможно, согласится принять участие в миссии добровольно, а не будучи зажатой в тиски официальной "просьбы".
Подбодрив себя, Ухура вошла в помпезное здание, быстрым деловым шагом пересекла богато убранное фойе и оказалась в огромном концертном зале, наполненном хаотическими звуками настраиваемых инструментов. Зал был пуст, лишь в первых рядах у самой оркестровой ямы сидели несколько человек. Это были, видимо, друзья музыкантов или кто-то из администрации.. После нетерпеливого постукивания дирижерской палочки и непродолжительной паузы из оркестровой ямы раздались первые аккорды Седьмой симфонии Бетховена.
Остановившись у самого входа, Ухура зачарованно слушала бессмертные звуки. "Есть все-таки вещи, – с теплотой подумала она, – которым не страшны столетия."
На какое-то время Ухура даже забыла, зачем сюда пришла. Творения Людвига ван Бетховена будут жить вечно, думала она. И через четыре века после смерти композитора ежегодно его музыка, звучит на различных фестивалях в Зальцбурге и Вене, Токио и Сиднее, не говоря о других, тоже развитых в культурном отношении планетах Федерации.
Трудно даже представить, что было время – если судить по историческим источникам – когда компьютеризированные произведения скандального Муга заполонили собой все сцены, подмостки и эфир Федерации, а живые звуки великих композиторов были под угрозой полного забвения. В те годы во всей Федерации нельзя было найти для оркестра и нескольких квалифицированных музыкантов. Возрождение живого звука произошло лишь в двадцать втором веке.
Ухура осторожно подошла к сцене и заглянула в оркестровую яму. Она с восхищением наблюдала за игрой музыкантов и вдохновенной работой дирижера, восторгаясь той координацией и слаженностью, с которой дюжина совершенно разных людей рождали то божественное, что называется Музыкой. Ухура любила музыку, знала в ней толк и считала себя довольно сносным исполнителем. Но, окажись она на секунду в таком большом и профессиональном коллективе, вмиг ощутила бы себя беспомощным дилетантом.
Наконец, после очередного недовольного постукивания дирижерской палочки, вновь воцарилась тишина. Ухура так и не поняла, чем именно недовольна изящная молодая дирижер. Ни фальши, ни единого диссонирующего аккорда не заметила внимательно слушающая гостья.
– Господа виолончелисты, – начала дирижер низким, даже несколько грубоватым голосом. – Я понимаю, что трудно выдержать напряженный темп в этих тактах, но уверяю вас это возможно. Ваше исполнение пока очень далеко от совершенства.
На лицах музыкантов появились легкие виноватые улыбки.
– Пожалуйста, приготовьтесь еще раз, – дирижер вновь подняла свою палочку. – С третьего такта...
– Кто же эта прелесть? – вдруг раздался голос одного из музыкантов, который обратил внимание на стоящую у самого края оркестровой ямы гостью.
Среди находившихся в зале Ухура узнала изящную маленькую фигурку Кармен Эспиносы, главного дирижера Филармонического Центра. Ее большая голограмма украшала просторный вестибюль театра.
– Вы, должно быть, Ухура, – догадалась Кармен. – Но мне сказали, что вас не стоит ждать до полудня. Разве вы не знаете, что музыканты далеко не "жаворонки"?
Тон, которым говорила дирижер, показался Ухуре несколько фамильярным.
Кармен не стала ждать ответа.
– Идемте. Даже я не осмелюсь прервать репетиции Одри. Боюсь, вам придется подождать в моей уборной, где я смогу предложить вам чашечку чая.
Ухура приняла предложение с радостью и, облегченно вздохнув, последовала за белокурой маленькой женщиной по длинному лабиринту коридоров.
– Пожалуйста, простите за беспорядок, – извинилась Кармен и, убрав с кресла небольшую виолончель, усадила Ухуру на просторный диван. Затем она поставила электронную чаеварку.
– Догадываюсь, зачем вы пришли. Звездный Флот недавно покушался на весь мой оркестр, но я не уступила им ни одного музыканта. Сейчас, если я правильно поняла переданное мне сообщение, вы хотите завербовать моего лучшего постановочного дирижера для какого-то тайного задания. Но перед тем, как вы заберете ее у меня, я хочу сообщить вам, какое сокровище наша Одри.
Зазвенела чаеварка, указывая, что чай готов. Кармен стала наполнять чашки, ни на секунду не прерывая своего монолога.
– Вы, наверное, знаете, что Одри пришла к нам при, в общем-то, необычных обстоятельствах. Я всегда думала, что, рано или поздно, она покинет нас, – Кармен печально улыбнулась и спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов