Если это желательно, надо не только найти их, но и проникнуть внутрь. Если нет, тогда уничтожить, не рискуя.
– Здесь вряд ли будут два мнения, – сказал Стоун. – Техника двух миров не может быть совершенно идентичной. Что-нибудь полезное обязательно найдется. Например, методы локационных помех, «невидимость», способ передачи информации через бездну пространства, разделяющую соседние системы. К тому же мы не знаем – соседние ли?
– Значит, и говорить не о чем. Нужно, и точка. – Лещинский решительно «отрубил» это слово, ударив ребром ладони по столу. – Но раз мы знаем, что возможна опасность, то не следует посылать два корабля к обоим спутникам, как мы решили. Пошлем один, сначала к первому, потом ко второму. И лететь на нем должны только добровольцы.
– Что вы хотите этим сказать? – удивился Стоун. – А как могут быть не добровольцы?
– Я говорю в том смысле, что участники экспедиции должны хорошо знать, что рискуют жизнью. Но вы правы, – улыбнулся Лещинский, – слово «добровольцы» – анахронизм.
– Желающих найдется больше, чем надо. Но это страшные слова: «рискуют жизнью»! – Стоун наклонился вперед и обвел взглядом членов совета. – Предлагаю каждому подумать и решить, стоит ли игра свеч?
Воцарилось молчание.
– Стоит! – первым произнес Метьюз.
– Стоит! – повторил Лещинский.
– Стоит!.. Стоит!..
– Тогда я прошу доверить мне руководство экспедицией, – сказал Стоун.
– И включить в нее меня и моего друга Муратова. По-моему, мы заслужили это право, – прибавил Синицын.
– Муратова здесь нет.
– Это не играет роли. Я говорю за него.
– С его согласия?
– Нет, мы с ним не говорили об этом. Но я ручаюсь…
– Хорошо. Значит, уже трое. Я думаю, что достаточно четырех-пяти человек.
– Весьма признателен, – Муратов подчеркнуто церемонно поклонился. – Ты очаровательно любезен. Но что, если у меня нет никакого желания отправляться в пространство?
– Пространство? – Синицын пожал плечами. – Это рядом с Землей. Ближе, чем до Луны.
– Предположим, что это даже на самой Земле…
– Ну и что же?
– Вот именно, ну и что же?
– А ну тебя! – Синицын возмущенно отвернулся от друга. – Что это за человек! Ему оказывают такое доверие, а он… Можешь отказаться! Вот, пожалуйста… – сердитым жестом он указал на столик, где стоял радио-фон.
– А мне не от чего отказываться. Я ни на что не соглашался. Какое мне дело? Сам зачислил меня в состав экспедиции, сам и отчисляй.
Синицын вскочил и кинулся к аппарату.
– Стой! – Муратов успел схватить друга и с силой бросил его обратно в кресло. – Шуток не понимаешь! Разве я пущу тебя одного, если существует опасность? Кто будет за тобой смотреть? Когда надо лететь? – спросил он деловым тоном.
– Через неделю.
– Так бы и говорил. Я успею закончить свою работу, уже раз прерванную из-за тебя. А почему такое промедление? Ведь задерживаются все звездолеты.
– Опасности больше нет. Местонахождение обоих спутников известно.
– А если они изменят орбиту?
– Это заметят вовремя. За ними непрерывно следят почти что все локаторы обсерваторий земного шара. Мы с тобой дали им хорошую основу для наблюдений.
– А здорово получилось, правда?
– Не хвастайся! Сам знаешь, что случайно напал на верную мысль.
– О, нет! Не случайно. Какая же случайность, если все естественные орбиты отпали одна за другой. Это логика.
– Или фантазия.
– Или фантазия, – согласился Муратов. – Этот фактор никогда не следует забывать. В науке фантазия необходима. Если бы ты обладал ею, то не пришлось бы кричать «караул!» и звать меня на помощь.
– Раскудахталась курица! – с досадой сказал Синицын. – Снесла яйцо и воображает, что Рим спасла.
– То гуси были. Но ты не ответил на мой вопрос. Почему такая задержка?
– Корабль надо оборудовать. Стоун устанавливает на нем, кажется, все приборы, существующие в технике наблюдений. Попробуй найти то, что невидимо, да еще в пространстве.
– Ага! Все-таки в пространстве. А ты говорил… Ну ладно, не буду придираться к словам. Да, задачка! Кстати, у меня есть кое-какие соображения по этому поводу. Вот, например… Пусть весь корпус спутника из немагнитного материала. Внутри, наверное, имеются металлические части…
– Магнитные? Предусмотрено. Будут и такие приборы.
– Знаю. Не мешай! – Муратов стал медленно ходить по комнате из угла в угол. – Пусть эти тела не поглощают лучей Солнца и не нагреваются ими. Двигатели у них есть? Есть! Значит, должно быть и какое-то тепло. Очень слабое, но должно быть. Значит, они покажутся, с близкого расстояния, на инфракрасном экране. Между прочим, твое мнение, что они абсолютно белые, не выдерживает критики. Погоди, не спорь! Потом! Мое предположение, что они абсолютно черные, тоже сомнительно. Но ведь я не спорю. Пойдем дальше. Можно уверенно сказать, что со спутников передается информация. Как? Скорее всего с помощью ультракоротких волн. Значит, передатчик можно запеленговать Это уже три! Тел без массы не существует. Массу спутников мы знаем, она достаточно солидна. С Земли будут следить за нашим кораблем и за спутниками. Нам сообщат, когда мы приблизимся к ним. Пусть мы их не увидим и не нащупаем никакими приборами. Две массы в пустом пространстве. Ведь практически оно пустое, правда?.. Сами сойдутся вплотную. Это четыре! Спутники и все, что на них находится, не могут быть совершенно прозрачны. Их можно увидеть просто глазами, как темное пятно на фоне звездного неба. Конечно, опять-таки с близкого расстояния. Это пять! Ну, вот теперь, пожалуйста, можешь спорить.
– Не собираюсь! – Синицын смеющимися глазами смотрел на приятеля. – Все верно. Но я вижу, что руководство экспедицией ошибочно доверено Стоуну. Следовало назначить тебя. Теперь ты погоди. Обижаться будешь потом. Итак, Виктором Муратовым найдено пять способов обнаружить спутники в пространстве. Я ведь тебя знаю: раз замолчал, значит, ничего больше не приходит в голову. А вот Стоуну пришло! Вздрогнул, голубчик! Гравитонный определитель массы – раз! Гамма-прожектор – два! Руки вверх! Ложись на обе лопатки!
Несколько секунд Муратов озадаченно смотрел на Синицына. Потом он наклонился к самому его лицу и сказал заговорщицким тоном:
– Значит, семь? Только семь и больше нет? Найденный спутник будем ощупывать. Руками. А не хочешь увидеть его? Глазами? Поверхность у него есть? Пусть невидимая, но есть? А если ее окрасить? Распылитель – восемь!
Лицо Синицына сразу стало серьезным.
– Этого, кажется, не предусмотрели, – сказал он. – Надо немедленно сообщить Стоуну. Молодец, Витька!
3
Достижения технической мысли поражают воображение людей только первое время, пока они еще новы и непривычны. Человек быстро приспосабливает свое сознание к новым условиям, и то, что совсем недавно казалось ему чудесным, становится обыденным.
Когда, в начале двадцатого века, появились аэропланы, когда человек впервые поднялся в воздух, казалось, что летать могут только избранные, что для этого нужны особая смелость, особые черты характера и физического здоровья. Но прошло сравнительно немного времени, и пользование воздушным транспортом вошло в обиход, перестало удивлять людей; в самолет стали садиться, как раньше – в наземный экипаж или поезд, без каких-либо эмоций.
То же произошло и с ракетами. Реактивные самолеты незаметно приучили людей к мысли, что летать можно и без крыльев. И когда ракеты вошли в строй пассажирского транспорта, не потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к ним.
А от полета на ракете в атмосфере до такого же полета вне ее – один шаг. И этот шаг люди сделали, совсем уже незаметно. Период освоения космических трасс, полный романтики подвига, прошел очень быстро. И первый пассажирский рейс Земля – Луна был воспринят как нечто само собой разумеющееся и обыденное.
Сознание человечества просто и естественно перешло от земных масштабов к масштабам космическим.
Виктору Муратову до сих пор не приходилось покидать Землю. Как-то так случилось, что даже в годы обучения, сперва в школе, а затем в институте, он не принял участия ни в одном предусмотренном программой полете на Луну. Он не помнил, болел ли он тогда или была другая причина.
Но когда друг детства и юности зачислил его в состав экспедиции, отправлявшейся на поиски таинственных спутников Земли, Муратову даже в голову не пришло, что его ожидает что-то необычайное, выходящее из рамок обыденной жизни. Он отнесся к предстоявшему ему полету в пространство, как мог бы отнестись человек первой половины двадцатого века к предложению совершить путешествие на ледоколе в Арктику. Это было непривычно, но не заключало в себе ничего, что могло бы вызвать особое волнение. Сотни и тысячи таких же, как он, людей совершали гораздо более дальние перелеты в космосе. Ничего поражающего воображение здесь не было.
Условия жизни на звездолетах были хорошо всем знакомы со школьной скамьи. Тренировки на вибростендах и в антигравитационных камерах давно уже входили в программу физического воспитания школьников. Люди оканчивали учебный период своей жизни полностью подготовленными к любому космическому полету.
Мысли Муратова были заняты не полетом, а его целью. Чем больше думал он об этой цели, тем слабее становилась его уверенность в успехе экспедиции. Десятки возможных препятствий приходили ему в голову, и каждого из них было вполне достаточно, чтобы свести на нет все усилия. Он нисколько не сомневался, что спутники действительно являются разведчиками другого мира и что те, кто направил их к Земле, сделали все, чтобы обеспечить их неуязвимость. Удастся ли преодолеть трудности?
Сомнения Муратова разделялись всеми членами научного совета Института космонавтики.
И они оправдались.
Задача, вставшая перед экспедицией, оказалась гораздо сложнее, чем могли думать…
Как ни странно, но самый факт, что возле Земли обнаружены два искусственных спутника – порождение иного разума, иного мира, нисколько не поразил воображение не только ученых, но и широкой общественности. Люди давно привыкли к мысли, что рано или поздно будут получены прямые доказательства существования разума вне Земли. И когда это действительно случилось, никто не удивился. Реакция человечества выражалась одним словом: «Наконец-то!»
Предположение, что хозяева спутников могут оказаться не братьями, а врагами, решительно отвергалось подавляющим большинством. Это было чудовищно, нелепо, невозможно! Разум, способный послать разведчиков в чужую систему, способный создать таких разведчиков, не мог быть заражен чувствами вражды или ненависти к другому разуму.
«Но почему же тогда они так затруднили нам знакомство с этими спутниками?» – спрашивали сомневающиеся.
«Этого мы не знаем, – отвечали им. – Но узнаем потом. Не следует забывать, что спутники были посланы в эпоху, когда на нашей Земле существовали такие явления, как вражда народов и войны. Ведь все указывает на то, что Земля давно и хорошо знакома им. А зная людей того времени, они не хотели знакомить нас с техникой, могущей быть использованной во зло. Например, с атомной техникой, которой сто лет назад еще не было у нас».
Это звучало вполне правдоподобно.
Но в узком кругу работников космонавтики, в кругу тех, кто должен был во что бы то ни стало войти в непосредственный контакт с разведчиками, не могли пренебречь, пусть маловероятной, но возможной гипотезой «враждебности». Ее надо было учитывать, и ее учитывали.
Корабль был оборудован всеми способами защиты от любой опасности, которую могли только предвидеть.
И в назначенный день, памятный всем людям Земли, экспедиция началась.
Прошло сорок два часа. Звездолет «Герман Титов» – летающая лаборатория Института космонавтики, находился на параллельной орбите к ближайшему от Земли спутнику-разведчику, держась от него на незначительном расстоянии.
Наземные обсерватории, наверное уже в пятнадцатый раз, передавали, что координаты корабля и спутника совпадают, что оба они фиксируются локаторами в одной и той же точке и, следовательно, находятся на одной прямой, по «лучу зрения» локационной установки.
Но спутник никак не удавалось обнаружить.
Многочисленные приборы, расположенные на огромном стенде, занимавшем большую часть рабочего помещения корабля, упорно бездействовали. Только гравитонный определитель, или, как его чаще называли, гравиометр, показывал присутствие какой-то значительной массы в близлежащем пространстве, которое глазу казалось совершенно пустым.
Спутник, несомненно, находился где-то тут, совсем рядом.
К несчастью, показаний одного только гравиометра было недостаточно, для того чтобы подойти к невидимому телу. Необходимо было нащупать его другими приборами, которые показали бы не только массу, но и точное направление на нее, а также расстояние.
А этих данных все еще не было.
Спутник явно не изъявлял желания легко «даться в руки»…
Сначала все шло гладко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58