- Да, временами он туговато соображает.
- О, это еще цветочки. Чаще Экс любил подшучивать надо мной. Я, к
вашему сведению, чурался общества и девушек боялся как огня. А за Эксом
они табунами ходили, и все - одна шикарнее другой. Вот он, добрая душа, и
сжалился надо мной - предложил поделиться, устроив мне свидание с
прекрасной незнакомкой, что называется, вслепую. Я обрадовался и в
назначенный час, сгорая от нетерпения, был на условленном месте. И она
пришла. В темных очках, с тросточкой, которой, сами понимаете, постукивала
перед собой по асфальту. Вслепую так вслепую.
Стив Дельмарио затрясся, прыснул и едва не захлебнулся коктейлем.
- Простите... Ох!.. Простите, - прохрипел он, откашливаясь.
Банниш небрежно махнул рукой.
- Гогочи, не стесняйся. Со стороны это и вправду выглядело смешно. На
самом-то деле девушка видела не хуже меня. Она занималась в актерской
студии и репетировала какую-то пьесу. Но чтобы выяснить это, я потратил
целый вечер и выглядел дурак дураком. Впрочем, это только один из
розыгрышей, на которые Экс был неистощим.
- Это было давно, - с досадой произнес Стюарт. - Мы были молоды,
глупы. Все в прошлом, Брюс.
- Брюс?! - Банниш изобразил удивление. - Это что-то новенькое,
Стюарт. Ты и впрямь изменился. Раньше ты звал меня по-другому - ведь это с
твоей легкой руки ко мне прилипло имечко Брюсик. Боже, как я его
ненавидел! Меня от него тошнило. Сколько раз я просил не называть меня
Брюсиком, ты помнишь? Годика через три при встрече ты подошел ко мне и
сказал, что, поразмыслив на досуге, вынужден согласиться: имя Брюсик не
очень подходит шахматисту первой категории, совершеннолетнему и к тому же
офицеру запаса. Меня так растрогали твои слова, что я запомнил всю речь
целиком, хотя от неожиданности не сразу нашелся с ответом и сказал только:
"Ладно, давно пора", - а ты ухмыльнулся и добавил: да, мол, с Брюсиком
покончено навсегда. С этого момента, заявил ты, вы будете звать меня
Банни[1].
Кэти рассмеялась, Дельмарио поперхнулся и прыснул фонтаном коктейля,
Питер же почувствовал только холод в груди. Хотя Банниш произнес свой
монолог задумчиво улыбаясь, тон его оставался более чем желчным. Экс тоже
не выказал признаков веселья. Пытаясь придумать какую-нибудь другую тему,
Питер глотнул пива и услышал свой поспешный вопрос:
- А кто из вас не бросил игру?
Все посмотрели на него.
- Ик...игру? - переспросил Дельмарио, мигнул осоловевшими глазами и
огорченно воззрился на свой пустой бокал.
- Не стесняйся, наливай, - дружески посоветовал хозяин, - ты ведь уже
сориентировался, где тут что. - И, когда Дельмарио нетвердой походкой
двинулся к бару, улыбнулся Питеру. - Ты, конечно, имеешь в виду шахматы.
- Вот именно, - подтвердил Питер, оглядываясь на Экса. - Неужели мы
забыли, что это такое? Неужели все бросили это удивительное развлечение с
белыми и черными фигурками и двухциферблатными часами?
Экс пожал плечами.
- Я был слишком занят. Рейтинговые партии не играют с окончания
колледжа.
Вернулся Стив. В его полном бокале тихонько звякали кубики льда.
- А я играл, - заявил он и, плюхнувшись в кресло, уставился в
холодный камин. - Всего пять лет как перестал... Плохие были времена... Я
сменил несколько мест работы, жена от меня ушла... Банни обставил меня по
всем статьям. Ч-черт. С какой бы идеей я ни сунулся, выяснялось, что он
уже получил на нее патент. А я-то ничего другого не умел... Тогда и начал
закладывать. - Он ухмыльнулся и отхлебнул коктейль. - Ага, за воротник,
разумеется. Как раз тогда. Ну и шахматы бросил. Все полетело кувырком. За
доской ничего не соображал, проигрывал всем подряд, даже последним
придуркам. Рейтинг свалился до второй категории; разве ж это можно
стерпеть? - Он выпил еще и посмотрел на Питера. - Чтоб нормально играть,
надо это... ну ты понимаешь... Дьявол, никак слова не подберу...
Высокомерие, что ли, самоуверенность и тому подобное. В общем, иметь
нечто, скрытое в твоем "я" - стержень, вот. А у меня этот самый стержень,
или как его там, пропал. Был да сплыл. Мне все не везло да не везло...
Глядь, а стержня-то и нет. Ну и шахматы тоже... сплыли. Так я их и бросил.
- Стив поднес к губам бокал, поколебался и допил залпом. Закрыл глаза,
улыбнулся. - Бросил, - повторил он. - Отыгрался. Завязал. - Хихикнув,
Дельмарио встал и снова направился к бару.
- А я - играю, - веско произнес Банниш. - Я стал мастером.
Дельмарио споткнулся, застыл на месте и, медленно обернувшись, метнул
на хозяина такой откровенно презрительный, злобный взгляд, что, казалось,
если бы мог - убил бы. Питер заметил, как задрожали его руки.
- Что ж, я рад за тебя, Брюс, - сказал Э.К.Стюарт, вставая. Он хмуро
одернул жилет. - Будь счастлив, радуйся жизни, наслаждайся, ради Бога,
своим мастерством, своими деньгами и своим Баннишлендом. Позвольте
откланяться.
- Как, уже? - огорчился Банниш. - Так скоро? У тебя неотложные дела?
- Банниш. - Экс остановился перед ним, посмотрел в упор. - Если тебе
нравится играть в свои игры - играй. Со Стивом, с Питером, с кем угодно.
Меня все это не занимает. Ты для меня по-прежнему пустое место, а посему я
предпочитаю заниматься своими делами, а не торчать здесь, наблюдая, как ты
выдавливаешь десятилетний гной. Я доступно выразился?
- Вполне, - ответил Банниш.
- Вот и отлично. - Экс обратился к остальным. - Рад был с вами
познакомиться, Кэти. Жаль только, обстановка не слишком способствовала
общению. Питер и Стив, если кто-нибудь из вас в ближайшем будущем окажется
в Нью-Йорке, - милости прошу в гости. В справочнике есть мой телефон.
- Экс, а может быть... - начал было Питер, уже зная, что все
бесполезно. Экс и раньше отличался упрямством.
- До встречи, - перебил Стюарт своего бывшего капитана и не мешкая
зашагал к лифту.
Все молча проводили его глазами, подождали, пока створки дверей
сомкнутся, а потом Банниш загадочно улыбнулся.
- Ничего, вернется.
- Навряд ли, - отозвался Питер.
Продолжая улыбаться, Банниш поднялся с места. Две глубокие ямочки
заиграли на его круглых щеках.
- Вернется, Нортен, вернется. Теперь моя очередь отыгрываться. Скоро
Экс поймет.
- Что? - очнулся Дельмарио.
- Не волнуйся, ты тоже скоро поймешь. А пока прошу прощения - пора
приниматься за стряпню. Все наверняка изрядно проголодались. Я, знаете ли,
отпустил прислугу и сегодня готовлю сам, так что обедать будем в узком
кругу, наслаждаясь обществом старых друзей. - Брюс взглянул на массивные
швейцарские золотые часы. - Соберемся в столовой, скажем, через часок. К
тому времени все будет готово, тогда и поболтаем вволю. О жизни, о
шахматах... - И, все так же лучась улыбкой, вышел.
У Кэти блестели глаза.
- Знаешь, все это гораздо занятнее, чем я думала, - сказала она
Питеру, когда хозяин удалился. - Такое чувство, словно я перенеслась в
пьесу Гарольда Пинтера.
- К...кто такой? - полюбопытствовал Дельмарио, вольготно разваливаясь
в кресле. Питер пропустил его вопрос мимо ушей. - А мне все это не
нравится. Какие, к черту, розыгрыши? Что он задумал?
Ответ не заставил долго себя ждать. Не успела Кэти смешать второй
мартини, как снова загудел лифт. Они повернулись, и в комнату ступил
сумрачный Экс.
- Где Банниш? - требовательно спросил он.
- Отправился на кухню, - сказал Питер. - А в чем дело? Он намекал на
какой-то розыгрыш...
- Ворота гаража не открываются, - сообщил Стюарт. - Машину не
вывести, а без нее здесь делать нечего. До ближайшего жилья, должно быть,
не меньше полусотни миль.
- А... вот я сейчас пойду и протараню их своей "букашкой", -
расхрабрился Дельмарио. - То-то будет кино!
- Не валяй дурака, - осадил его Экс. - Их только танком прошибешь. -
Он хмуро потеребил ус. - Проще выбить спесь из этого индюка. Где тут его
чертова кухня?
Питер вздохнул.
- Не знаю. И не связывайся ты с ним, Экс. Я бы не стал. Судя по
всему, он с превеликим наслаждением упек бы тебя за решетку. А оскорбление
действием - лучшего повода не придумаешь.
- Позвоните в полицию, - предложила Кэти.
Питер обвел помещение взглядом.
- Мне с самого начала что-то показалось странным. А сейчас ты
сказала, и я понял: здесь нет телефона. - Все промолчали, переваривая
открытие. - И в наших комнатах тоже нет. А у вас?
- Точно! - удивился Стив Дельмарио. - Питер, ты - голова!
- Похоже, нам мат, - проговорил Экс, опустившись на край кресла.
- Верно, - согласился Питер. - Банниш играет с нами в какую-то игру.
Шутки шутит.
- Хм! Ты предлагаешь посмеяться вместе?
Питер пожал плечами.
- Пока поедим, а там, глядишь, и выясним, за каким дьяволом мы ему
понадобились.
- Э-э, нар...род... - пьяно вмешался Стив. - Надо обставить его, вот
что!
Экс недоуменно воззрился на старого друга.
- Что ты несешь?
Дельмарио хитро ухмыльнулся и приложился к бокалу.
- Питер вот говорит, что Банни и...якобы затеял с нами игру,
пр...ально? Ну и все путем. Сыграем и поставим нахала на место. - Он
прыснул в кулак. - Черт возьми, ребята, это ж Фанни-Банни. Какая разница,
во что с ним играть! Может, он и мастер, только, провалиться мне, найдет
способ продуть даже в выигрышном эндшпиле. Да вы чего, з...забыли?
Решающие партии Банни всегда, абсолютно всегда проигрывал. И эту тоже
проиграет.
- Посмотрим, - пробормотал Питер. - Посмотрим.
Захватив с собой вторую бутылку "Хайнекена", он уселся на скамеечке в
"патио" и, попивая пиво, наблюдал за Кэти, которая принимала горячую
ванну.
- Неземное блаженство, - мурлыкала Кэти, нежась в благоухающей пене.
- Я воспаряю к недосягаемым высотам чувственности. Прыгай ко мне.
- Спасибо, не тянет.
- Ты должен купить мне такую же, дорогой.
- Хорошо, но поставим в гостиной. Соседи снизу будут страшно рады.
Глотнув из бутылки, Питер покачал головой.
- О чем задумался, милый?
Он насупился.
- О шахматах.
- Ах! Не может быть.
- Хочешь - верь, хочешь - нет.
- Поделись же сокровенным.
- Жизнь во многом схожа с шахматами, - изрек Питер.
- В самом деле? - Кэти засмеялась. - А я как-то не замечала.
Питер не поддался на провокацию.
- Суть сходства - в свободе выбора. Предпринимая какой-либо шаг на
жизненном пути или делая очередной ход в шахматной партии, человек делает
выбор, который приведет к тому или иному продолжению. Это точка ветвления.
А сделаешь этот шаг или ход - и оказываешься перед новой развилкой. И
только значительно позже видишь, что выбранный вариант совсем не так
хорош, как казалось. Иногда и вовсе проигрышный, но выясняется это только
под конец.
- Надеюсь, ты повторишь свою речь, когда я вылезу, - проворковала
Кэти. - Необходимо записать ее для потомства.
- В универе казалось, что впереди столько дорог, столько, как сказал
бы Стив, вариаций функционала под названием "жизнь"... Я, конечно,
понимал, что каждому дано прожить лишь одну из всех воображаемых линий, но
в те годы любой путь, любое продолжение этой "партии" представлялось
теоретически возможным. То я мечтал стать романистом, то знаменитым
вашингтонским журналистом, потом уж не знаю - политиком, профессором, да
мало ли кем. Мои мечты жили во мне, а я в них. Воображал, как добьюсь
богатства, встречусь с невероятными красавицами, займусь массой интересных
вещей и буду жить во множестве райских уголков... Разумеется, большинство
моих грез в действительности исключали друг друга, но, пока ни одна из них
не реализовалась, я в каком-то смысле обладал всем миром. В точности как
за доской перед началом партии: вот они перед тобой - сицилианская защита,
французская или, скажем, защита Лопеса - все мыслимое разнообразие
вариантов, сосуществующих в мозгу, пока не сделаны первые ходы. Конечная
цель - всегда победа, независимо от выбранного дебюта, но путь к ней не
единственный... - Он отхлебнул еще. - Но вот часы пущены, число вариантов
сокращается с каждым ходом, простора для воображения все меньше, и наконец
остается то, что есть - позиция, созданная наполовину тобой, наполовину
противником. А противник этот - судьба. Хорошо ли ты сыграл или проглядел
свой шанс и угодил в ловушку - расстановку фигур уже не изменить. Ходы не
возвращаются.
Кэти выбралась из ванны и взялась за полотенце. Пар мягко обволакивал
ее разгоряченное нагое тело. Питер вдруг осознал, что смотрит на нее с
почти забытой за последние годы нежностью. Но тут Кэти заговорила, и
очарование пропало.
- Промахнулся ты с карьерой, - энергично вытираясь, констатировала
она. - Тебе бы работать в рекламном бюро. Такой талант пропадает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11