Это когда режут еще живое тело. Почему-то Катя была уверена, что большинство мутантов погибли здесь же, в пещере, а не раньше, умерли под ножом – скальпелем, когтем, клыками? – неведомого хирурга, который проводил какие-то дикие опыты. Только ведь это не тушканы – так кто еще живет здесь?
Хрип стал громче, и вскоре луч фонарика озарил человеческое тело.
Сначала она решила, что это снорк, потом попыталась убедить саму себя, что там висит кровосос или, может, контролер, – но вскоре окончательно уверилась в том, что на длинной жиле повис человек. Присоски впились в спину между лопаток, он замер, опустив голову, уткнувшись подбородком в грудь.
Сделав еще пару шагов, Катя разглядела лицо Мирового.
Отведенные за спину, облепленные слизью руки его были выломаны в локтевых суставах. Пожелтевшая слизь распалась на твердые сухие жилы, они протянулись от плеч к запястьям наемника. Живот разрезан наискось, от правой стороны ребер до левой части таза.
Но он был жив. Мировой слабо дергался и почти неслышно хрипел. Лицо его залепила слизь, сквозь густое мутно-прозрачное вещество Катя разглядела глаза, полные боли.
Мировой попал в плен из-за нее. Это она повела их в поход. Это ее прикрывал наемник, стреляя с автобуса по тушканам, вместо того чтобы защищать себя и спасаться.
Он – не тварь и не робот, он человек, случайная жертва, как и Брюква, и другие наемники отряда, которые, возможно, еще не погибли, но погибнут до того, как поход в глубину Зоны закончится, погибнут наверняка, потому что смерть с самого начала витает над отрядом – в лице каждого наемника Катя видела ее тень.
Мировой хрипел монотонно, на одной ноте, лишь изредка тихий хрип сменялся коротким сипением, когда он втягивал воздух ноздрями. Нос его оставался единственным, что не залепила слизь. Это намеренно? Тот, кто свежевал и вскрывал тела, хотел, чтобы наемник оставался жив?
Если бы у нее был пистолет…
В глазах Мирового не было ничего, кроме боли, но Кате показалось, что он заметил девушку сквозь наполнявшую сознание пелену, осознал ее присутствие. Его не спасти – с такими ранами не живут, – она должна прекратить мучения. С пистолетом это было бы легче, а так… Подняв нож, Катя шагнула вперед. Занесла нож над головой, закрыла глаза и ударила. Ощутила, как лезвие прошло между ребрами, нажала, чтобы оно достигло сердца, провернула. Выдернула. Тело дернулось, и ребра сжались, будто не желая выпускать обратно клинок. Хрип смолк.
Она не стала смотреть на дело рук своих. Опустив голову, обошла Мирового, вытерла нож о штанину. В душе ее все омертвело. Ни единой мысли, никаких чувств, кроме одного: добраться до него и отомстить. Что там происходит с Глебом и Опанасом? Или Опанас уже мертв? Она ощущала боль Глеба, ведь они были близнецами, а с Опанасом просто любили друг друга… Просто? Это делало их очень близкими, но все же той ментальной нити, которая часто соединяет близнецов, между ними не было. Когда в последний раз она видела их обоих? Всего три месяца назад – а ей казалось, что прошло тридцать лет. Она-то уж точно постарела за это время лет на тридцать. А может, и на триста. На три тысячелетия. В ней ничего не осталось от той, прежней Катьки Орловой. Что, если Глеб висит сейчас на каком-то крюке или ленте с присосками, раненный, облепленный слизью?
Катя прикусила губу. До сих пор у нее было очень смутное представление о враге. У нее не было даже четкого плана, как уничтожить его, когда она достигнет цели.
И зачем ему нужен клубень? Для чего этот странный артефакт в контейнере?
Она оглядела затянутый пленкой слизи свод и неподвижные ряды свисающих с него тел.
Кто проводит опыты над пойманными мутантами, висящими здесь? Мутантами и людьми?
Девушка пошла дальше – и вскоре достигла горба, замеченного минуту назад. Вокруг было свободное пространство, тела там не висели, жилы-ленты спиралями свернулись под потолком. Катя остановилась.
На большом костяном бугре с плоской вершиной лежали хитиновые инструменты: зазубренный серп, ножи с лезвиями пугающе неестественной формы, какие-то крючки, пилочки – ее передернуло при виде всего этого. Очень необычные рукояти, человек не сумеет толком ухватиться за такие. Но и тушканы не смогут их взять, они рассчитаны на руки – или лапы – другой формы, другой скелетной конструкции. Так кто же…
Туши вокруг слабо закачались: из глубины пещеры потянуло сквозняком. Катя оглянулась, повернув фонарик.
Желтый луч лизнул извилистую стену метрах в пяти слева – пещера там изгибалась – и большую круглую диафрагму. На глазах Кати она раздвинулась.
Массивный силуэт возник в проходе. Это было существо ростом почти с девушку, странным образом напоминавшее одновременно тушкана-мутанта, паука и человека. Катя отпрянула, луч дернулся, но она успела разглядеть отставленные далеко в сторону длинные тонкие руки с парой локтевых суставов, хитиновое тело на кривых не то ногах, не то клешнях, вверху – выступ необычной формы, голову.
Раздались частые щелчки, и мутант вошел в проход, покачиваясь.
Может, это самка тушкана? Как пчелиная матка, которая гораздо крупнее рабочих муравьев. Может, она даже разумна? Но если так – это совсем чуждый, не похожий на человеческий разум. Слишком уж странно выглядит это существо, слишком нелепо и зловеще. Обычно всегда понимаешь, кого видишь перед собой, ощущаешь, кто это – человек, обычный зверь или мутант. Но сейчас Катя не могла сообразить, чувства смешались.
Монстр зашагал к ней. Девушка повернулась, наткнулась на костяной горб, схватила серп, швырнула в мутанта и побежала.
* * *
Луч фонарика метался, выхватывая свисающие с потолка туши – настоящую коллекцию представителей фауны Зоны. Катя поворачивала, обегая их, пригибалась, прыгала из стороны в сторону. Она так и не разглядела толком, кто бежит за ней, но про себя назвала преследователей матками. Их было с полдесятка, конечности глухо стучали о пол, щелкали суставы. Девушка бежала быстрее – самки тушканов постепенно отставали.
Пещера сузилась, превратилась в коридор, изгибавшийся длинной пологой дугой. Жилы-ленты на своде исчезли, бежать стало легче, больше не нужно было лавировать между тушами.
Но и матки, добравшись до этого места, будут двигаться быстрее.
Она бежала, тяжело дыша. Во рту пересохло, а фляга давно опустела. Голод тоже давал о себе знать.
Коридор круто изогнулся – и Катя вылетела в небольшую пещеру. Остановилась, лихорадочно оглядываясь. Тупик! Впереди – пологая стена, покрытая грязной слизью. Что это такое, куда она попала?! Девушка подняла фонарик. Скользнув по стене, луч осветил метрах в трех над головой круглое окно, прореху в слизистой стене. Топот маток стал громче. Сунув руку в подсумок на ремне, Катя пригляделась. Ржавая жесть, филенки, ручка… Дверь! Там, за слизью, была обычная подвальная дверь.
Она достала из подсумка гранату и швырнула в проход, где появились твари. Вспышка высветила уродливые тела, по стенам пещеры заметались тени. У Кати было еще две гранаты, и этого не хватит, чтобы справиться со всеми. Сжав фонарик зубами, Катя выхватила нож, вспрыгнула на стенку – и соскользнула вниз. Залезть можно, но на это потребуется время, которого нет…
Швырнув вторую гранату, она упала на колени. Теперь рвануло у самого входа, от стены над ним откололся большой кусок бетона, рухнул вниз и частично перегородил проем.
Скинув с плеча лямку рюкзака, Катя распустила ремень, перехлестывающий контейнер, рванула целлофан. Тот не поддавался – крепкий, она специально такой выбрала. Полоснув ножом, девушка взрезала его, сунула в прореху пальцы, щелкнула фиксаторами и сделала то, чего не делала уже давно: распахнула крышку.
И увидела, что клубень стал заметно больше. Раньше он был размером с кулак, а теперь вырос вдвое. Кожица приобрела другую фактуру, немного поменялась форма.
А потом из глубин Зоны к ней устремился ВЗГЛЯД.
Она закричала – призывно и угрожающе, злобно, требовательно… и беззвучно. Это был мысленный крик, крик о помощи: Хочешь, чтобы я пришла?! Чтобы клубень попал к тебе? Ничего не получится – меня сейчас убьют! Я навсегда останусь в этих подземельях, тушканы сожрут меня или матки разрежут на части, а твой клубень исчезнет, пропадет навсегда. Ты слышишь меня, Хозяин?!
Из коридора доносились приглушенные звуки. Ее мысленный крик улетел вдаль, отразился, вернулся эхом…
Что-то беззвучно лопнуло в голове – и вокруг Кати развернулось ментальное пространство Зоны.
Девушка вскрикнула от неожиданности. До того она находилась в узкой комнатенке, в тесной кладовой – а теперь стены мгновенно разошлись, исчезли, и Катя очутилась посреди огромного поля под беззвездным небом, темного, но полного жизни.
Она слышала чужие мысли.
Черное поле населяли множество существ. Неземные ветры дули над ним, несли шепот сотен тысяч голосов. Некоторые были едва слышны, другие – совершенно бессмысленны, но третьи – более явные, четкие. Вот псевдоплоть, бормоча всякую абракадабру, бежит вдоль лесной опушки, вот хор голосов – стая слепых собак трусит по улице заброшенного поселка. А этот угрюмый злобный бас – старый матерый кровосос, устроивший засаду двум сталкерам, идущим к Темной долине. В темноте двигались тени, хлопали крылья, щелкали клыки, скрипели когти о камень и дерево. Катя так же ощущала и мысли людей, их ментальные голоса были куда более ясными, хотя тех, кто находился дальше, разобрать было труднее.
Зато неподалеку она расслышала холодный скрипучий голос. Это же Болотник! А рядом кто это возле него? Ну да, Анчар! Что-то не в порядке с Командором, внутри него горит огненный шарик, багрово-красный, безумный, он рассылает импульсы, которые постепенно выжигают сознание старого наемника. Что это за маленький огненный клубок, откуда он? Она не успела понять – отвлеклась, ощутив сдвоенное сознание синхронов, формой напоминавшее гантель: два шара, соединенные ментальным стержнем. А вот Хохолок – совсем простой разум, мерный рокот на одной ноте. Они недалеко, идут медленно, Кирилл с Нешиком ранены, Командор ведет их на северо-восток, в сторону Припяти. Если она выберется отсюда, то сможет догнать отряд.
Кате казалось – прошли минуты, но время в ментальном пространстве движется иначе, и в реале миновало не больше пары секунд.
А потом в безбрежной тьме, окутавшей ментальную Зону, она разглядела Хозяина.
Он не шептал, как другие, – его мысленный голос звучал подобно реву.
И он был не смутной тенью, пробирающейся во тьме, – но темной башней, исполинским силуэтом, который высился над всей округой.
Когда он заговорил, ураганный ветер пронесся над полем, разметал тени, взвихрил тьму.
СПАСИ АРТЕФАКТ!
А ты спаси меня! – прокричала она в ответ.
Видение темного поля начало гаснуть, физический мир медленно проявился перед глазами, как фотография, проступающая на пленке. Перекрывший вход в пещеру кусок бетона закачался, фонарик осветил уродливые головы над ним. Катя швырнула третью гранату. Бетонная глыба накренилась.
Она захлопнула крышку контейнера. Щелкнув фиксаторами, затянула ремешок. Вскочила, повернулась и вонзила нож в слизистую стену над головой.
Граната позади взорвалась.
Клинок пробил твердое основание под слизью. Упираясь ребристыми подошвами, девушка подтянулась, нащупала скользкий бугор, напоминающий бородавку, поднялась еще выше. Отзвуки взрыва за спиной смолкли, донесся стук, он быстро приближался – монстры были прямо за ней, она не успела.
А потом что-то произошло.
Ей показалось, что из пещеры на мгновение высосали весь воздух. И не только из пещеры. Некто, находящийся в глубине Зоны, тот, кого она называла Хозяином, вдохнул – а потом выдохнул. Во все стороны от него покатилась круговая волна, достигла Лиманска, прошла по нему.
Волна эта была приказом, командой, какую хозяин отдает своему псу.
И пес услышал его.
Катя понимала, что за время, пока она находилась под землей, Мгла успела приблизиться – но она не знала насколько. А теперь преследователь прыгнул вперед, как собака на дичь.
Смертельный, гнетущий ужас упал сверху, просочился сквозь щели и прорехи, проник во все мельчайшие отверстия в земле и бетоне.
Позади раздался стон. Человек не мог бы так застонать – он напоминал скрежет, какой издает железо, если им с силой провести по стеклу.
Полившийся от Мглы ужас чуть не сбил Катю со стены, но она была готова – сцепила зубы, зажмурилась и поползла, вонзая нож в мягкую стену, нащупывая бугры-бородавки, подтягиваясь, переставляя ноги. Внизу что-то дергалось, стонало, билось в истерике. Катя не оглядывалась. Чтобы как-то справиться с ужасом, она про себя громко пела песню о моряке, который слишком долго плавал – ту, что они с Глебом любили в детстве, – повторяла раз за разом один и тот же нехитрый куплет, стараясь думать о прошлом, о жизни до того, как ее брат и жених пропали в Зоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49