Она вошла в зал, в котором ее так жестоко унизили, и приникла к полу в церемониальной позе, как ее учили. По двору пронесся вздох. Дыхание вырывалось быстро. Серебряная Снежинка чувствовала, что вся дрожит. Даже перья зимородка, украшавшие ее блестящие волосы, дрожали.
Она хотела получше рассмотреть императора, но теперь, когда была совсем рядом, не отрывала взгляда от пола, охваченная одновременно чувствами страха и гнева. Этот человек, этот худой и бледный мужчина с руками ученого, и есть Сын Неба, наследник Чиншин Хаунди, который укрепил границы Срединного царства и принял законы для всего. Практически земной бог. Но этот же человек унизил ее, изгнал, наказал друга ее отца и едва не убил и самого отца за его слишком суровую верность. Она боялась посмотреть на него; она была слишком рассержена, чтобы смотреть на него. Пусть простят ее предки: она слишком слаба для роли, которую играет.
Она перенесла внимание на шунг-ню, безбородых варваров, среди которых ей предстоит жить и умереть. Окруженный охраной, стоял мальчик, одетый так богато, что его одежда напоминала лошадиный чепрак. Его плоское лицо и гордая осанка свидетельствовали, что это тот самый заложник, которого потребовал император от шунг-ню при заключении договора. Будет ли ему легче в роскошном заключении во дворце, чем ей?
Он смотрел на нее и радовался, как ребенок при виде яркой игрушки. Серебряная Снежинка импульсивно приветствовала его на языке, которому научил ее отец, и мальчик едва не подпрыгнул от удивления.
Рядом с мальчиком стоял мужчина, чья отделанная соболями одежда свидетельствовала о высоком положении. Может, он даже принц. Мужчина стоял полуотвернувшись, словно участвовал в церемонии вопреки желанию. Услышав родной язык в устах женщины из Чины, он посмотрел на нее, выведенный из своего состояния недовольства. Глаза его скользнули по ней, как у человека, разглядывавшего лошадь и решившего ее не покупать. Он отвел взгляд и снова стал статуей, а не живым человеком.
Так вот какие шунг-ню, подумала она. Не похожи на дикарей, рассказами о которых женщины из внутреннего двора приводили друг друга в ужас. Если снять с них роскошную одежду, одеть в поношенные солдатские мундиры, они станут похожи на воинов ее отца.
Но вот заговорил Сын Неба; нельзя было ей мечтать в тот момент, которого она так долго ждала. Сама мысль об этом заставила ее покраснеть.
— Какая замечательная скромность, — сказал император. — Это величайшее украшение женщины. Подними голову, дочь моя.
Не выполнить прямой приказ Сына Неба — это измена или еще хуже. Не имея выбора. Серебряная Снежинка посмотрела вверх и в то же мгновение, услышав, как ахнул император, опустила голову.
— Это моя госпожа, моя возлюбленная! К удивлению Серебряной снежинки и к ужасу двора, император не использовал полагающееся по протоколу «мы»; он говорил так, словно в этом забитом людьми зале остались только они вдвоем.
— Дитя, у тебя лицо моей дорогой госпожи, ее походка, вся ее внешность, — сказал император Серебряной Снежинке. В этот момент все преграды между императором и женщиной рухнули; они смотрели друг на друга
— горюющий мужчина и женщина, которой он причинил такое зло.
— Почему мне не сказали? — спросил Сын Неба. Он не обращался ни к кому в особенности, поэтому никто не решился взять на себя ответственность и заговорить — никто, кроме Серебряной Снежинки.
— Грозный Сын Неба, — сказала девушка, — прости ничтожной ее дерзость, но она униженно предлагает спросить Мао Йеншу.
Заговорила она не умирающим шепотом, какому ее учили, а громко, глубоким звонким голосом. Краем глаза она видела, как поворачиваются шунг-ню, привлеченные силой ее голоса. Тот из них, который был одет почти так же богато, как заложник, поджал губы и одобрительно взглянул на нее.
— Будь уверена мы так и поступим, — ответил император. Снова говорил Сын Неба, а не ученый, так не соответствующий драконьему трону. — Но прежде чем пред нами предстанет Мао Иеншу, госпожа, я спрашиваю снова. Я спрашиваю. Почему мне не сказали о том, что у тебя внешность моей дорогой утраченной госпожи?
— Священный повелитель… — начала Серебряная Снежинка, но император поднял руку.
— Нет, — сказал он таким теплым, дружеским голосом, что девушка поняла: через нее он говорит с призраком своей возлюбленной. — Она бы меня так не назвала Говори, мое дорогое дитя, и не бойся.
Серебряная Снежинка снова опустилась на колени, благодарная полу за его холодную устойчивость. Теперь перед ней неумолимый выбор: солгать императору, а это почти святотатство, или разоблачить могущественного повелителя внутреннего двора, что может быть смертельно опасно. Если сравнить с битвой, она попала в землю смерти, и у нее нет иного выхода, кроме наступления.
Сознание этого вернуло ей мужество и самообладание.
— Мао Йеншу не хотел, чтобы ты меня видел, — спокойно заговорила она, словно обсуждая этот случай с Ли Лином. — Когда я прибыла ко двору, величеств… — он поднял руку, но улыбнулся.
— Когда я прибыла, администратор.., сказал, что твоя милость зависит от его кисти и что его вдохновение будет возбуждено соответствующим даром. Но у меня не было даров, кроме одного.., это был дар, предназначенный тебе.
Сын Неба улыбался ей; его улыбка словно вопрошала, что это за дар, и одновременно уверяла, что лучший дар — это она сама.
— Священный.., то есть, я хотела сказать.., господин, земли моего отца бедны; мы много лет живем лишенные твоей милости. То приданое, которое я привезла в Шань-ань, гораздо больше того, что мог бы уделить мой отец, но он дал его покорно и добровольно. И дал кое-что еще.
— Повелитель, у нашего рода было одно последнее оставшееся великое сокровище — два набора доспехов из нефрита, достойных, несмотря на наше униженное положение, быть погребальным нарядом императора и его старшей жены. Он доверил мне эти наряды и приказал, что если я приобрету твое расположение… — Она покраснела, словно окунула руку в кипяток… — в первую ночь… — Серебряная Снежинка покачала головой и быстро закончила:
— Он приказал мне отдать тебе наряды в знак его покорности.
Шум у двери подсказал девушке, что Мао Йеншу попытался покинуть зал, но его остановили.
— Она лжет! — воскликнул евнух, и его высокий музыкальный голос вознесся к балкам потолка.
— Правда? — спросила Серебряная Снежинка, которая повернулась так, чтобы одновременно видеть и Мао Иеншу, и императора, чье лицо побагровело от гнева. Растрепанный после своей попытки бегства, евнух казался толще и не таким страшным. Это был уже не тот человек, который терроризировал бедную девушку с севера, защищавшую отца и служанку. — Тогда назови ложью и это: ты забрал нефритовые наряды, а когда я возразила, показал мне старые зубы, которые бросил в сундук. И сказал, что если я буду возражать, ты обвинишь меня в осквернении могил и уничтожишь весь род моего отца!
Она снова повернулась к императору.
— Умоляю тебя, — воскликнула она, — прикажи отыскать эти наряды, а потом суди нас. Несчастная слаба и предпочтет умереть, чем жить в ледяной тени твоего неудовольствия.
Император махнул рукой, и послышались шаги, удалявшиеся от зала. Пошли, несомненно, туда, где евнух хранил свои награбленные сокровища. Только теперь у Серебряной Снежинки нашлось время испугаться за себя. Что если Мао Иеншу продал или разбил доспехи? Продать их он не мог: кто купит подобное сокровище? И ценность его не столько в нефрите и золоте, сколько в мастерстве изготовления и древности; поэтому он не мог и разбить доспехи. Стражники их найдут.
И хотя разум говорил ей, что это правда, ей очень хотелось заплакать от страха. Да, это страна смерти, и она составила план, нанесла удар и, как командующий — как ее отец, — теперь должна придерживаться плана битвы, что бы он ей ни принес: победу или поражение.
Она услышала приближающиеся к залу шаги. Стражники возвращаются! Девушка не решалась посмотреть на них, только прислушивалась к звукам окружения. Какие у них медленные, тяжелые шаги! Они идут так, словно несут что-то тяжелое.., два погребальных убора их нефрита?
Как она на это надеялась!
Стражники прошли по залу, опустили свою ношу и низко поклонились. Серебряная Снежинка заставила себя посмотреть, что они принесли: она узнала сундуки!
Именно из них доставал Мао Йеншу нефритовые уборы, требуя их себе.
Сын Неба сделал нетерпеливый жест. Давайте, — говорили его взволнованные движения, — открывайте быстрей!
Сундуки открыли, в них ждала мирная зелень прекрасного нефрита и великолепие золота.
— Я тебе доверял! — крикнул Сын Неба Мао Йеншу, который бросился на пол лицом вниз. — Я тебе доверял, а ты нарисовал этот лживый портрет госпожи, достойной стать моей сверкающей возлюбленной. Разве тебе не хватало сокровищ? Разве я не был щедрым хозяином?
Лицо Мао Йеншу так побагровело, что Серебряная Снежинка опасалась, как бы он не скончался на месте. Она почти жалела его. Рот евнуха раскрывался и закрывался; толстые складки шеи, стиснутые высоким воротником, тряслись, но он не мог произнести ни слова.
— Уведите его, — сказал император скучным голосом. Он махнул рукой. — Я хочу, чтобы к закату его голова украшала западные ворота.
На этот раз Мао Йеншу обрел голос. Он резко закричал, но стражники уже тащили его мимо прежних подчиненных (которые отшатнулись, подбирая одежду, словно прикосновение могло их осквернить), тащили на смерть.
Мгновение все в зале стояли неподвижно, глядя на дверь. Потом все взоры обратились к Серебряной Снежинке.
— Ничтожная умоляет Сына Неба принять дар ради любви и верности, которые ее отец всю жизнь испытывал к Сыну Неба. — Вот! Ради этих слов проделала она долгий путь к Шаньану. Наконец она их произнесла.
Сын Неба под аккомпанемент удивленных возгласов встал с драконьего трона. Он медленно и торжественно прошел к сундукам и провел рукой по гладкой поверхности нефрита.
— Мы принимаем дар, — провозгласил он. — И благодарим Чао Куана, которому возвращаются все его прежние титулы и звания. Он снова становится вельможей и полководцем. Пусть писцы запишут это, и эдикт будет послан Чао Куану.
Серебряная Снежинка так стремительно прижалась лбом к полу, что перья зимородка запутались в ее волосах, а жемчужинки со звоном ударились друг о друга. Слезы покатились из ее глаз, грудь пронзило словно кинжалом. Но ей это было уже безразлично.
Если в следующее мгновение я умру, — подумала она, — я прожила достаточно долго. Я победила. Отец, честь возвращается тебе!
К ее изумлению, заботливая рука коснулась ее волос.
— Встань, госпожа, — прошептал император. — Кажется, я получил свой погребальный наряд. Но кто будет та женщина, которая наденет второй набор? Может, ты?
— Грозный император, — тоже шепотом ответила Серебряная Снежинка, — ты пообещал меня шан-ю. Кто я по сравнению со святостью твоего слова?
Император сделал жест группе шунг-ню. К удивлению девушки, подошел молодой, роскошно одетый варвар и медленно, с удивительной неловкостью поклонился. Эта неловкость свидетельствовала, что он всю жизнь провел в седле. Мускулистый и крепкий, хотя и не такой упитанный, каким был бы чанский принц, он ростом с самого Сына Неба.
— Принц Вугтурой, — резким голосом обратился к нему Сын Неба, — давай еще раз поговорим о заключенном нами договоре. Это не та принцесса, которую я обещал твоему отцу. В качестве невесты будет предоставлена другая женщина. Примете ли вы ее?
Молодой посол шунг-ню посмотрел на императора, потом повернулся к группе своих воинов и шаманов.
Вперед выступил старейший из шаманов.
— Император, — сказал он резко, — другую мы не примем.
Глава 11
— Нас устраивает эта женщина как невеста нашего шан-ю, — продолжал старик варвар. — Она очень красива, и наши кам-квамы, говорящие с духами, сказали нам, что она приносит удачу.
— Я не могу отпустить ее, — прошептал император, больше сам себе, чем Серебряной Снежинке или шунг-ню. — Моя утраченная возлюбленная.., шорох ее юбок, когда она шла по залу. Я утратил ее, мечтал о ней и нашел. Неужели только для того, чтобы снова потерять?
Шунг-ню начали переговариваться. Придворные отступили. Они словно ожидали, что варвары вот-вот натянут луки. Это передвижение позволило Серебряной Снежинке впервые заметить в зале Ли Лина. К ее удивлению (и легкому ужасу), он ей подмигнул.
Она снова посмотрела на шунг-ню. Хоть и с трудом, она понимала их слова.
— Он хочет забрать у нас эту женщину и дать другую, похуже, может, косую или с родинками, — сказал тот, кого император назвал Вугтурой. — Но мы не пленники в этом городе каменных ютр. Позволим ли мы ему это?
— Конечно, нет, — ответил старейший из послов. — Эту женщину пообещали нашему шан-ю как знак удачи. Посмотрите, как она прекрасна. Если бы император Срединного царства не боялся нас, не ставил бы нас превыше всех остальных, разве он расстался бы с таким сокровищем, чтобы купить мир?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40