— Должно быть, запутался в стропах и неудачно приземлился.
— Бывает, — сказал Шэффер. — Я слыхал про такое. — И, помедлив, добавил: — Я возьму рацию, сэр?
Смит кивнул. Шэффер стал на колени и принялся нащупывать пряжку ремня, на котором держалась рация. Смит остановил его:
— Нет, не там. Ключ у него на шее, а застежка — на груди.
Сняв рацию, Шэффер поднялся, держа ее в руках, и взглянул на Смита.
— Поздно, наверное, спохватились. Такое падение, должно быть, и передатчик повредило.
Смит молча взял рацию, поставил на землю, вытащил антенну. Замигал красный глазок передатчика, показывая, что все в порядке. Смит включил приемник, повернул ручку настройки, послышалась музыка. Он выключил рацию и отдал Шэфферу.
— Ей больше повезло, чем сержанту Хэрроду, — коротко сказал он. — Пошли.
— Надо бы его закопать, — предложил Каррачола.
— Нет надобности. — Смит покачал головой и жестом показал на падающий снег. — Через час его покроет снег. Давайте лучше поищем снаряжение.
— Только Бога ради не выпустите веревку, — возбужденно сказал Ли Томас.
— Беда с вами, кельтами, — успокаивающе отозвался Шэффер.
— Никому у вас веры нет. Чего зря волну гнать! Ваша жизнь в надежных руках Шэффера и Кристиансена. Не робейте. Мы вас не отпустим до последней минуты. Рухнем, если что, все вместе.
Томас в последний раз опасливо заглянул в чернеющую перед ним бездну и потихоньку начал спуск. Склон плато, на котором они высадились, был почти вертикальным. Черная отвесная поверхность поблескивала льдом. Обследовав ее с помощью фонаря, Томас убедился, что зацепиться здесь решительно не за что.
Когда его подняли, он с досадой пнул ботинком лыжи, торчащие из кучи снаряжения.
— Они тут очень кстати, — угрюмо прокомментировал он. — Ну прямо в самый раз, кататься с этих горок.
— Что, так круто? — спросил Смит.
— Чистая вертикаль. Гладкая, как стекло. И дна не видно. Как по-вашему, майор, какая тут глубина?
— Кто знает, — пожал плечами Смит. — Мы сейчас на высоте две тысячи метров. Карты на такой высоте детальных описаний не дают. Проверим веревкой.
Трехсотметровый моток нейлоновой веревки находился в холщовом мешке — так, как ее упаковали на фабрике. Она была чуть толще обыкновенной бельевой веревки, но проволочный стержень делал ее необычайно прочной, и каждый ее метр был тщательно проверен на разрыв. Смит привязал к одному концу скальный молоток и начал спускать его вниз. Несколько раз молоток задевал о невидимые преграды, и каждый раз майор освобождал его. Наконец напряжение веревки ослабло.
— Все. — Смит отошел от края. — Видимо, это дно.
— А если она не дошла до конца? — спросил Кристиансен. — Может, зацепилась за какой-нибудь чертов выступ где-нибудь на полпути?
— Я дам вам знать, — коротко ответил Смит.
— Вы мерили? — спросил Каррачола. — Какая глубина?
— Шестьдесят метров.
— И еще остался кусок веревки, — усмехнулся Томас. — чтобы связать гарнизон замка Адлер.
Никто не засмеялся в ответ на шутку. Смит сказал:
— Мне нужен крюк и два переговорных устройства.
Метрах в четырех от края пропасти они расчистили снег и вбили крюк в скалу. Смит сделал двойную петлю, просунул в нее ноги, пропустил веревку под свой поясной ремень и повесил на шею передатчик. Трое из шестерки приготовились страховать его. Шэффер стоял рядом, со вторым переговорным аппаратом в руках.
Смит тщательно проверил, не повредит ли острая кромка скалы веревку в том месте, где она свешивалась в пропасть, и подал сигнал к спуску. Сам по себе спуск был делом нехитрым. Как и говорил Томас — падай себе и следи только, чтобы лицо об отвесную скалу не ободрать. И к лучшему, подумал майор, что в темноте не видишь, куда летишь.
При приземлении его ноги почти на треть метра ушли в снег. Но под снежной подушкой была твердая почва. Смит зажег фонарь и обвел им вокруг себя. Это было ровное, полого спускающееся вниз плато. Он снял с себя веревочную петлю и передал по связи:
— Порядок. Начинайте спуск. Сначала снаряжение, потом сами.
Веревка уползла вверх. Через пять минут два тюка со снаряжением уже лежали на плато. Потом появился Кристиансен.
— Так, наверное, и моя бабка спустилась бы. — весело сказал он.
— Прогуляйтесь с фонарем, посмотрите, где лучше сойти в долину, да глядите, ради Бога, не свалитесь. — приказал Смит.
Кристиансен ухмыльнулся и отправился на рекогносцировку. Похоже, хорошее настроение никогда его не покидало, он умел наслаждаться жизнью. Постепенно спустились и остальные. Наверху остался только Шэффер. Оттуда раздался его грустный голос.
— А мне-то как? Сами съехали, а мне замерзшими руками веревку перебирать? Надо было раньше думать!
— Кто-то и подумал, — терпеливо ответил Смит. Проверьте, хорошо ли веревка держится на крюке, и скиньте ее всю сюда вниз.
— Понял! — удовлетворенно заметил Шэффер. Не успели спустить его, как вернулся Кристиансен.
— Не так плохо, — доложил он. — Тут шагах в пятидесяти к востоку обрыв. Я не стал проверять, насколько он высокий и крутой, к вашему сведению, я женатый человек. Но пологий склон с западной стороны, кажется, довольно приличный. Там деревья растут.
— Деревья? На такой высоте?
— Ну, конечно, не мачтовый лес. Карликовые сосны. Однако спрятаться в них можно.
— Действительно, неплохо, — согласился Смит. — Там и розобьем лагерь.
— Так скоро? — с недоверием переспросил Шэффер. — Может, спустимся пока, насколько успеем, майор?
— Нет необходимости. Если даже мы начнем спуск с первым лучом, то когда рассветет, этот лесок останется далеко позади.
— Шэффер прав, — раздумчиво проговорил Каррачола. — Лучше начнем двигаться прямо сейчас. Ты как считаешь, Олаф? — обратился он к Кристиансену.
— Мнение Кристиансена не имеет значения, — спокойно, но ледяным тоном сказал Смит. — Как и ваше, Каррачола. Это вам не семинар, а военная операция. Приказы не обсуждаются. Нравится вам или нет, но адмирал Ролленд назначил командиром меня. Я принял решение, и мы останемся здесь. Постарайтесь усвоить это.
Все пятеро выразительно переглянулись и взялись за снаряжение. Вопросов больше не было.
— Сразу ставим палатки, босс? — спросил Шэффер.
— Да.
В словаре Шэффера, подумалось Смиту, «босс» звучало более уважительно, чем «майор» или «сэр».
— Потом горячая еда, кофе и попробуем связаться по радио с Лондоном. Стащите эту веревку, Кристиансен. Не будем подвергать испытанию нервы наблюдателен из замка Адлер.
Кристиансен кивнул и начал стягивать веревку. Но когда ее свободный конец повис в воздухе, Смит неожиданно громко крикнул, прыжком бросился к Кристиансену и схватил его за руку. Кристиансен в недоумении перестал тянуть и оглянулся.
— Господи, — Смит провел тыльной стороной ладони по лбу.
— Это же надо! Едва успел!
— Да в чем дело? — спросил Шэффер.
— Вы двое. Поднимите меня. Живо! Пока эта чертова веревка не исчезла.
Двое мужчин подняли его вверх. Смит схватился за парящий конец веревки, подтянул его к земле и надежно связал с другим концом.
— Теперь, может быть, вы нам объясните… — вежливо начал Торренс-Смиз.
— Шифровальная книжка, — Смит вздохнул. — Список частот, позывные и шифр — все это осталось у Хэррода.
— Не возражаете, если я отправлюсь за ней, босс? — спросил Шэффер.
— Или хотите, я поднимусь? — вызвался и Кристиансен.
— Спасибо. Но это моя промашка, и исправлять ее мне. К тому же я единственный среди вас, кто занимался скалолазанием. Как вы понимаете, подъем будет посложнее спуска. Ну ладно. Время терпит. Давайте сначала поставим палатки и поужинаем.
— Если не исправитесь, Смизи. — сказал Шэффер, — уволю. Даю неделю сроку. — Он поскреб ложкой дно миски и передернул плечами. — Мое строгое христианское воспитание не позволяет сказать вслух, что я думаю о вашей стряпне.
— При чем тут я, — обиделся Торренс-Смиз. — Они нам впихнули какие-то подозрительные банки. — Он помешал в котелке на плитке сомнительного вида гуляш и с надеждой оглядел сидящих полукругом в скудно освещенной палатке мужчин. — Добавки никто не желает?
— Дурацкая шутка, — сурово ответил Шэффер.
— Вы еще не пробовали его кофе, — посоветовал ему Смит, — вот тогда пожалеете, что были таким привередливым с гуляшом. — Он поднялся и высунул голову из палатки. — Надеюсь, я управлюсь за час. Если Хэррода еще не совсем занесло.
Все сразу посерьезнели. Если сержанта замело, Смиту долго его не разыскать.
— Ну и чертова погода, — сказал Шэффер. — Я пойду с вами.
— Спасибо. Не надо. Я сам поднимусь и спущусь. Веревка, конечно, не подъемник, но одному с ней легче управиться. А вам тоже дам дело. — Он вышел из палатки и быстро вернулся с рацией, которую поставил перед Шэффером. — Не за тем я отправляюсь наверх за этой шифровальной книжкой, чтобы какой-нибудь безрукий идиот сломал эту игрушку. Берегите ее как зеницу ока, лейтенант.
— Есть, сэр, — серьезно ответил Шэффер.
Смит, засунув за пояс пару крюков и молоток, привязался к веревке двойной петлей, ухватился за свободный конец и начал подъем. Он сильно преувеличивал свою подготовку — она была самая начальная. Ну, впрочем, что тут особенного, тяжелая физическая работа, не более того. Ему пришлось, держа ноги почти под прямым углом, шагать по вертикальному склону. Устав до изнеможения, он дважды отдыхал, повиснув на веревке, дожидаясь пока утихнет боль в плечах и руках, и когда наконец, истекая потом, с трудом перевалился через край отвеса, силы почти оставили его. Он явно недооценил коварное воздействие высоты на непривыкший организм.
Несколько минут он пролежал лицом вниз, пока пульс и дыхание не пришли в относительную норму — хотя какая норма может быть на такой высоте! Потом поднялся и проверил, как держится крюк, за который привязана веревка. Он держался на вид крепко, но для верности Смит несколько раз ударил по нему молотком.
Отойдя на несколько шагов от края пропасти, он расчистил снег и легонько вбил один из крюков, которые принес с собой. Проверил, насколько легко он может вывалиться. Затем стукнул по нему еще молотком и пропустил через него конец веревки, который крепко держал первый крюк. И пошел прочь по склону, насвистывая «Лорелею». Мелодия, как он прекрасно понимал, была далека от безупречности, но вполне узнаваема. Из тьмы возникла фигура и бегом бросилась к нему, спотыкаясь и увязая в глубоком снегу. Это была Мэри Эллисон. Она остановилась в двух шагах от него, положив руки на бедра.
— Ну! — Ему было слышно, как стучат от холода ее зубы. — Не больно ты торопишься!
— Не медлил ни минуты, — извиняющимся тоном ответил Смит. — Только съел горяченького и выпил кофейку.
— Ты, ты, чудовище, эгоист несчастный! — Она сделала быстрый шаг ему навстречу и обняла за шею. — Ненавижу.
— Знаю. — Он снял перчатки и нежно дотронулся до ее щеки. — Ты замерзла совсем.
— Надо же — замерзла! Конечно, замерзла. Я чуть не окочурилась в этом самолете. Почему ты не сунул мне туда грелку или костюм с электроподогревом, или еще что-нибудь эдакое? Я-то думала, что ты меня любишь!
— Я не могу запретить тебе так думать, — мягко сказал он, поглаживая ее по спине. — Где твое снаряжение?
— Тут недалеко. И, пожалуйста, прекрати меня оглаживать, как лошадь.
— Ну и слог у тебя! Ладно, давай соберем твое барахло.
Они пошли, утопая в глубоком снегу. Мэри крепко держала его руку. Помолчав, она с любопытством спросила:
— А какой ты придумал предлог, чтобы вернуться сюда? Запонку потерял?
— Да мне в самом деле надо было кое за чем вернуться. Я целый спектакль разыграл — в самую последнюю минуту. Насчет шифровальной книжки в кителе сержанта Хэррода.
— Он что, потерял ее? Выронил? — Она от удивления остановилась. — Это же опасно…
— Не выронил. Она у него в кителе, — мрачно ответил Смит. — Он тут, наверху. Мертвый.
— Мертвый? — Она замерла, потом схватила его за руки. И повторила: — Он мертв. Этот милый человек. Я слышала, как он сказал, что ни разу в жизни не прыгал с парашютом. Неудачно приземлился?
— Похоже, что так.
Они молча подобрали ее вещи, и Смит понес их к краю обрыва. Мэри спросила:
— А что же теперь? Где книжка?
— Погоди минутку. Надо понаблюдать за веревкой.
— Зачем?
— Надо.
— Ладно, можешь не говорить, я ведь всего лишь несмышленая девчонка. А ты знаешь, что делаешь.
— Хорошо бы так.
Они молча постояли, сосредоточенно глядя на веревку, как будто здесь, на высоте две тысячи метров, в этой веревке таился какой-то скрытый смысл. Смит дважды попытался зажечь сигарету, но снег тут же гасил ее. Шли минуты: три, может быть, четыре, им казалось, что прошло тридцать или сорок. Он чувствовал, как стоящая рядом девушка сильно дрожит — он понял, что она изо всех сил стискивает зубы, чтобы они не стучали, и постарался защитить ее от ветра. Он и сам закоченел. Смит уже собрался уходить, когда веревка сильно дернулась и второй вбитый им крюк вырвало из гнезда. Смит проверил натяжение — веревка была натянута как струна, но первый крюк держался крепко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Бывает, — сказал Шэффер. — Я слыхал про такое. — И, помедлив, добавил: — Я возьму рацию, сэр?
Смит кивнул. Шэффер стал на колени и принялся нащупывать пряжку ремня, на котором держалась рация. Смит остановил его:
— Нет, не там. Ключ у него на шее, а застежка — на груди.
Сняв рацию, Шэффер поднялся, держа ее в руках, и взглянул на Смита.
— Поздно, наверное, спохватились. Такое падение, должно быть, и передатчик повредило.
Смит молча взял рацию, поставил на землю, вытащил антенну. Замигал красный глазок передатчика, показывая, что все в порядке. Смит включил приемник, повернул ручку настройки, послышалась музыка. Он выключил рацию и отдал Шэфферу.
— Ей больше повезло, чем сержанту Хэрроду, — коротко сказал он. — Пошли.
— Надо бы его закопать, — предложил Каррачола.
— Нет надобности. — Смит покачал головой и жестом показал на падающий снег. — Через час его покроет снег. Давайте лучше поищем снаряжение.
— Только Бога ради не выпустите веревку, — возбужденно сказал Ли Томас.
— Беда с вами, кельтами, — успокаивающе отозвался Шэффер.
— Никому у вас веры нет. Чего зря волну гнать! Ваша жизнь в надежных руках Шэффера и Кристиансена. Не робейте. Мы вас не отпустим до последней минуты. Рухнем, если что, все вместе.
Томас в последний раз опасливо заглянул в чернеющую перед ним бездну и потихоньку начал спуск. Склон плато, на котором они высадились, был почти вертикальным. Черная отвесная поверхность поблескивала льдом. Обследовав ее с помощью фонаря, Томас убедился, что зацепиться здесь решительно не за что.
Когда его подняли, он с досадой пнул ботинком лыжи, торчащие из кучи снаряжения.
— Они тут очень кстати, — угрюмо прокомментировал он. — Ну прямо в самый раз, кататься с этих горок.
— Что, так круто? — спросил Смит.
— Чистая вертикаль. Гладкая, как стекло. И дна не видно. Как по-вашему, майор, какая тут глубина?
— Кто знает, — пожал плечами Смит. — Мы сейчас на высоте две тысячи метров. Карты на такой высоте детальных описаний не дают. Проверим веревкой.
Трехсотметровый моток нейлоновой веревки находился в холщовом мешке — так, как ее упаковали на фабрике. Она была чуть толще обыкновенной бельевой веревки, но проволочный стержень делал ее необычайно прочной, и каждый ее метр был тщательно проверен на разрыв. Смит привязал к одному концу скальный молоток и начал спускать его вниз. Несколько раз молоток задевал о невидимые преграды, и каждый раз майор освобождал его. Наконец напряжение веревки ослабло.
— Все. — Смит отошел от края. — Видимо, это дно.
— А если она не дошла до конца? — спросил Кристиансен. — Может, зацепилась за какой-нибудь чертов выступ где-нибудь на полпути?
— Я дам вам знать, — коротко ответил Смит.
— Вы мерили? — спросил Каррачола. — Какая глубина?
— Шестьдесят метров.
— И еще остался кусок веревки, — усмехнулся Томас. — чтобы связать гарнизон замка Адлер.
Никто не засмеялся в ответ на шутку. Смит сказал:
— Мне нужен крюк и два переговорных устройства.
Метрах в четырех от края пропасти они расчистили снег и вбили крюк в скалу. Смит сделал двойную петлю, просунул в нее ноги, пропустил веревку под свой поясной ремень и повесил на шею передатчик. Трое из шестерки приготовились страховать его. Шэффер стоял рядом, со вторым переговорным аппаратом в руках.
Смит тщательно проверил, не повредит ли острая кромка скалы веревку в том месте, где она свешивалась в пропасть, и подал сигнал к спуску. Сам по себе спуск был делом нехитрым. Как и говорил Томас — падай себе и следи только, чтобы лицо об отвесную скалу не ободрать. И к лучшему, подумал майор, что в темноте не видишь, куда летишь.
При приземлении его ноги почти на треть метра ушли в снег. Но под снежной подушкой была твердая почва. Смит зажег фонарь и обвел им вокруг себя. Это было ровное, полого спускающееся вниз плато. Он снял с себя веревочную петлю и передал по связи:
— Порядок. Начинайте спуск. Сначала снаряжение, потом сами.
Веревка уползла вверх. Через пять минут два тюка со снаряжением уже лежали на плато. Потом появился Кристиансен.
— Так, наверное, и моя бабка спустилась бы. — весело сказал он.
— Прогуляйтесь с фонарем, посмотрите, где лучше сойти в долину, да глядите, ради Бога, не свалитесь. — приказал Смит.
Кристиансен ухмыльнулся и отправился на рекогносцировку. Похоже, хорошее настроение никогда его не покидало, он умел наслаждаться жизнью. Постепенно спустились и остальные. Наверху остался только Шэффер. Оттуда раздался его грустный голос.
— А мне-то как? Сами съехали, а мне замерзшими руками веревку перебирать? Надо было раньше думать!
— Кто-то и подумал, — терпеливо ответил Смит. Проверьте, хорошо ли веревка держится на крюке, и скиньте ее всю сюда вниз.
— Понял! — удовлетворенно заметил Шэффер. Не успели спустить его, как вернулся Кристиансен.
— Не так плохо, — доложил он. — Тут шагах в пятидесяти к востоку обрыв. Я не стал проверять, насколько он высокий и крутой, к вашему сведению, я женатый человек. Но пологий склон с западной стороны, кажется, довольно приличный. Там деревья растут.
— Деревья? На такой высоте?
— Ну, конечно, не мачтовый лес. Карликовые сосны. Однако спрятаться в них можно.
— Действительно, неплохо, — согласился Смит. — Там и розобьем лагерь.
— Так скоро? — с недоверием переспросил Шэффер. — Может, спустимся пока, насколько успеем, майор?
— Нет необходимости. Если даже мы начнем спуск с первым лучом, то когда рассветет, этот лесок останется далеко позади.
— Шэффер прав, — раздумчиво проговорил Каррачола. — Лучше начнем двигаться прямо сейчас. Ты как считаешь, Олаф? — обратился он к Кристиансену.
— Мнение Кристиансена не имеет значения, — спокойно, но ледяным тоном сказал Смит. — Как и ваше, Каррачола. Это вам не семинар, а военная операция. Приказы не обсуждаются. Нравится вам или нет, но адмирал Ролленд назначил командиром меня. Я принял решение, и мы останемся здесь. Постарайтесь усвоить это.
Все пятеро выразительно переглянулись и взялись за снаряжение. Вопросов больше не было.
— Сразу ставим палатки, босс? — спросил Шэффер.
— Да.
В словаре Шэффера, подумалось Смиту, «босс» звучало более уважительно, чем «майор» или «сэр».
— Потом горячая еда, кофе и попробуем связаться по радио с Лондоном. Стащите эту веревку, Кристиансен. Не будем подвергать испытанию нервы наблюдателен из замка Адлер.
Кристиансен кивнул и начал стягивать веревку. Но когда ее свободный конец повис в воздухе, Смит неожиданно громко крикнул, прыжком бросился к Кристиансену и схватил его за руку. Кристиансен в недоумении перестал тянуть и оглянулся.
— Господи, — Смит провел тыльной стороной ладони по лбу.
— Это же надо! Едва успел!
— Да в чем дело? — спросил Шэффер.
— Вы двое. Поднимите меня. Живо! Пока эта чертова веревка не исчезла.
Двое мужчин подняли его вверх. Смит схватился за парящий конец веревки, подтянул его к земле и надежно связал с другим концом.
— Теперь, может быть, вы нам объясните… — вежливо начал Торренс-Смиз.
— Шифровальная книжка, — Смит вздохнул. — Список частот, позывные и шифр — все это осталось у Хэррода.
— Не возражаете, если я отправлюсь за ней, босс? — спросил Шэффер.
— Или хотите, я поднимусь? — вызвался и Кристиансен.
— Спасибо. Но это моя промашка, и исправлять ее мне. К тому же я единственный среди вас, кто занимался скалолазанием. Как вы понимаете, подъем будет посложнее спуска. Ну ладно. Время терпит. Давайте сначала поставим палатки и поужинаем.
— Если не исправитесь, Смизи. — сказал Шэффер, — уволю. Даю неделю сроку. — Он поскреб ложкой дно миски и передернул плечами. — Мое строгое христианское воспитание не позволяет сказать вслух, что я думаю о вашей стряпне.
— При чем тут я, — обиделся Торренс-Смиз. — Они нам впихнули какие-то подозрительные банки. — Он помешал в котелке на плитке сомнительного вида гуляш и с надеждой оглядел сидящих полукругом в скудно освещенной палатке мужчин. — Добавки никто не желает?
— Дурацкая шутка, — сурово ответил Шэффер.
— Вы еще не пробовали его кофе, — посоветовал ему Смит, — вот тогда пожалеете, что были таким привередливым с гуляшом. — Он поднялся и высунул голову из палатки. — Надеюсь, я управлюсь за час. Если Хэррода еще не совсем занесло.
Все сразу посерьезнели. Если сержанта замело, Смиту долго его не разыскать.
— Ну и чертова погода, — сказал Шэффер. — Я пойду с вами.
— Спасибо. Не надо. Я сам поднимусь и спущусь. Веревка, конечно, не подъемник, но одному с ней легче управиться. А вам тоже дам дело. — Он вышел из палатки и быстро вернулся с рацией, которую поставил перед Шэффером. — Не за тем я отправляюсь наверх за этой шифровальной книжкой, чтобы какой-нибудь безрукий идиот сломал эту игрушку. Берегите ее как зеницу ока, лейтенант.
— Есть, сэр, — серьезно ответил Шэффер.
Смит, засунув за пояс пару крюков и молоток, привязался к веревке двойной петлей, ухватился за свободный конец и начал подъем. Он сильно преувеличивал свою подготовку — она была самая начальная. Ну, впрочем, что тут особенного, тяжелая физическая работа, не более того. Ему пришлось, держа ноги почти под прямым углом, шагать по вертикальному склону. Устав до изнеможения, он дважды отдыхал, повиснув на веревке, дожидаясь пока утихнет боль в плечах и руках, и когда наконец, истекая потом, с трудом перевалился через край отвеса, силы почти оставили его. Он явно недооценил коварное воздействие высоты на непривыкший организм.
Несколько минут он пролежал лицом вниз, пока пульс и дыхание не пришли в относительную норму — хотя какая норма может быть на такой высоте! Потом поднялся и проверил, как держится крюк, за который привязана веревка. Он держался на вид крепко, но для верности Смит несколько раз ударил по нему молотком.
Отойдя на несколько шагов от края пропасти, он расчистил снег и легонько вбил один из крюков, которые принес с собой. Проверил, насколько легко он может вывалиться. Затем стукнул по нему еще молотком и пропустил через него конец веревки, который крепко держал первый крюк. И пошел прочь по склону, насвистывая «Лорелею». Мелодия, как он прекрасно понимал, была далека от безупречности, но вполне узнаваема. Из тьмы возникла фигура и бегом бросилась к нему, спотыкаясь и увязая в глубоком снегу. Это была Мэри Эллисон. Она остановилась в двух шагах от него, положив руки на бедра.
— Ну! — Ему было слышно, как стучат от холода ее зубы. — Не больно ты торопишься!
— Не медлил ни минуты, — извиняющимся тоном ответил Смит. — Только съел горяченького и выпил кофейку.
— Ты, ты, чудовище, эгоист несчастный! — Она сделала быстрый шаг ему навстречу и обняла за шею. — Ненавижу.
— Знаю. — Он снял перчатки и нежно дотронулся до ее щеки. — Ты замерзла совсем.
— Надо же — замерзла! Конечно, замерзла. Я чуть не окочурилась в этом самолете. Почему ты не сунул мне туда грелку или костюм с электроподогревом, или еще что-нибудь эдакое? Я-то думала, что ты меня любишь!
— Я не могу запретить тебе так думать, — мягко сказал он, поглаживая ее по спине. — Где твое снаряжение?
— Тут недалеко. И, пожалуйста, прекрати меня оглаживать, как лошадь.
— Ну и слог у тебя! Ладно, давай соберем твое барахло.
Они пошли, утопая в глубоком снегу. Мэри крепко держала его руку. Помолчав, она с любопытством спросила:
— А какой ты придумал предлог, чтобы вернуться сюда? Запонку потерял?
— Да мне в самом деле надо было кое за чем вернуться. Я целый спектакль разыграл — в самую последнюю минуту. Насчет шифровальной книжки в кителе сержанта Хэррода.
— Он что, потерял ее? Выронил? — Она от удивления остановилась. — Это же опасно…
— Не выронил. Она у него в кителе, — мрачно ответил Смит. — Он тут, наверху. Мертвый.
— Мертвый? — Она замерла, потом схватила его за руки. И повторила: — Он мертв. Этот милый человек. Я слышала, как он сказал, что ни разу в жизни не прыгал с парашютом. Неудачно приземлился?
— Похоже, что так.
Они молча подобрали ее вещи, и Смит понес их к краю обрыва. Мэри спросила:
— А что же теперь? Где книжка?
— Погоди минутку. Надо понаблюдать за веревкой.
— Зачем?
— Надо.
— Ладно, можешь не говорить, я ведь всего лишь несмышленая девчонка. А ты знаешь, что делаешь.
— Хорошо бы так.
Они молча постояли, сосредоточенно глядя на веревку, как будто здесь, на высоте две тысячи метров, в этой веревке таился какой-то скрытый смысл. Смит дважды попытался зажечь сигарету, но снег тут же гасил ее. Шли минуты: три, может быть, четыре, им казалось, что прошло тридцать или сорок. Он чувствовал, как стоящая рядом девушка сильно дрожит — он понял, что она изо всех сил стискивает зубы, чтобы они не стучали, и постарался защитить ее от ветра. Он и сам закоченел. Смит уже собрался уходить, когда веревка сильно дернулась и второй вбитый им крюк вырвало из гнезда. Смит проверил натяжение — веревка была натянута как струна, но первый крюк держался крепко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27