Сэм Кимбер покрутил головой:
— Противно все это. Уверен, стоит мне войти в контору и увидеть ее, сразу станет ясно, что мы здесь наговорили кучу глупостей.
* * *
Официантка проводила их в глубь зала к столику на двоих. Следуя за Энджи, Пол заметил, как оборачиваются на нее все мужчины, обводя ее взглядом от непослушных локонов до красивых золотистых ног. Голубая юбка волновалась вокруг бедер, подчеркивая округлости, а широкие плечи, обтянутые бело-голубой полосатой блузкой, контрастировали с узкой талией. Тут и там раздавались возгласы:
— Привет, Энджи!
— Чао, Энджи!
— Добрый день, мисс Пауэлл.
Она здоровалась, кивала, сияя улыбкой. Станиэлу доставались холодные, подозрительные взгляды.
Пол помог ей усесться, устроившись напротив. Улыбаясь, с сияющими глазами она заметила:
— Я почти всегда вместо обеда обхожусь сандвичами, мистер Станиэл, так что сегодня у меня знаменательное событие. Официантка поставила стакан с водой.
— Вчера, Энджи, вы нас крепко обставили.
— Ну и ты не терялась, Клер. В два захода уложила весь ряд.
— А что было делать?.. Говядина в маринаде сегодня очень удалась.
— Хорошо, пусть будет говядина. Клер — это мистер Станиэл, страховой агент. Клер Уикли.
— Очень приятно. Я сама сегодня ее брала, в самом деле вкусно.
— Значит, две говядины, — сказал Пол. — И кофе.
— Мне молоко, — вмешалась Энджи. Когда официантка отошла, она взглянула на Станиэла уже без улыбки, испытующе. — Мистер Сэм держался так загадочно, когда отправил меня с вами обедать, мистер Станиэл.
— Лучше — Пол.
— А вы меня зовите Энджи, хорошо?
— Вчера вечером вы играли в кегли?
— У нас была встреча с командой Клер, мы начали плохо, а потом повезло. О чем вы хотите со мной говорить. Пол?
— Энджи, на самом-то деле я не страховой агент.
— Как?
Он наклонился к ней через стол.
— Я должен расследовать убийство Луэлл Хансон.
— Что? — удивленно переспросила она. — Ну что вы. Пол! Если это было убийство, здесь целыми днями ни о чем другом и не говорили бы.
— А разве убийство не могло быть?
— Ну... наверно, могло. Но вряд ли есть доказательства. Кому ее нужно убивать? Вы шутите со мной?
— Я говорю совершенно серьезно. И рассчитывал получить очень важную информацию от Джеса Гейбла. Именно об этом я вчера говорил с ним по телефону.
Как назло, точно в этот момент официантка принесла заказ, и он не сумел проследить за реакцией девушки. Энджи с аппетитом принялась за еду, а потом небрежно спросила:
— А что мог знать Джес?
— Энджи, я пригласил вас на обед не для того, чтобы выспрашивать, что было известно Джесу об убийстве Луэлл Хансон.
— Фу, что за слово — “убийство”. Что же тогда вы хотите спросить?
— О чем вы говорили вчера вечером с Джесом?
Если у нее и дрогнула рука с вилкой на пути к хорошенькому рту, то заметить это было почти невозможно. Но выглядела уже не так приветливо.
— С чего вы взяли, будто я вчера говорила с Джесом?
— Он сказал, что вы должны встретиться. Казалось, она ничуть не встревожилась — выглядела просто серьезной и озабоченной, когда решительно произнесла:
— Я с ним не виделась.
— Почему же он так сказал?
— Не знаю, поможет ли вам это. Дайте мне чуть подумать. Быстро доела обед и, отодвинув тарелку, оперлась локтями на стол.
— Рано или поздно я собиралась рассказать мистеру Сэму, но могу сейчас сообщить и вам, так как вижу, что вы на ложном пути. Вы следователь, значит, можете проверить мои слова. Вчера вечером во время матча кто-то мне звонил, но я подойти не могла. Я знала, что звонил Джес, и представляла зачем. После игры мы с подружками зашли к Эрни, посидели и разошлись. Тогда я ему позвонила из автомата, номер его конторы я знаю. Он был страшно расстроенный. Его мучило, что потерял такого клиента, как Сэм, и, думаю, он хотел, чтобы я помогла его вернуть. Хотел увидеться со мною, вроде бы у него появились идеи, и нужно посоветоваться. Я ответила: не хочу, чтобы меня видели с человеком, которого мистер Сэм выгнал. Он чуть не плакал, уверял, что я не прогадаю. Упрашивал, умолял. Но честное слово, видеть его мне не хотелось. Потом он добавил, что в полночь отправится поездить и припаркуется недалеко от сгоревшего магазина мебели, близко от нашего дома, там нас никто не увидит, поговорим, и я не пожалею. Но я не согласилась. Сейчас не знаю, ездил он туда или нет, меня это не волнует. Но если инфаркт получил на Тайлер-стрит, может, и приехал туда, надеясь, что я передумаю. Если он сказал вам о встрече со мною, то просто выдал желаемое за действительное. От Эрни я сразу поехала домой, немного поболтала с мамой, а потом легла и, конечно, никуда не выходила. Можете спросить у наших. Я уже засыпала, когда услышала сирену, но мне и в голову не пришло, что это связано с Джесом, который умирает недалеко от нашего дома.
Она взглянула на него с неподдельным, естественным огорчением. Перед ним было спокойное лицо стопроцентной американки, в уголках рта небольшие морщинки, на высоком лбу — два пятнышка, оставшихся после кори, над верхней губой золотистый пушок, у внешних уголков глаз морщинки от прищура на солнце, крошки пирожного на энергичном подбородке. У корней упругих волос просвечивала белая кожа. Блузка без рукавов обтягивала гладкие сплетения мышц, при движении напрягшихся под упругой кожей. Ему почудилось, что перед ним огромный, увеличенный образ девушки, и вдруг ощутил резкий всплеск настороженности, тревоги. Что он здесь, черт побери, делает, о чем говорит? Перед ним сидела, как уверяет Сэм Кимбер, воплощенная добродетель. Деньги, конечно, найдутся — Луэлл наверняка их надежно припрятала, когда Джес напугал ее. У нее начались судороги, наглотавшись воды, ударилась в панику и утонула. И у Джеса был сердечный приступ. Энджи излучала доверительность, но Полу сделалось грустно, как бывает, когда видите изумительный прибор, используемый не по назначению. Эта девушка могла бы нарожать и вырастить кучу детишек, и еще осталось бы достаточно тепла и энергии, чтобы удержать мужа. Но в механизме что-то дало сбой, и он использовался как секретарша, партнерша по игре в кегли или победительница в беге. Он с сожалением представил, как недолговечно ее физическое великолепие, и лет через пятнадцать она превратится в засохшую карикатуру на женщину. Сейчас она ему напомнила вазу с искусственными фруктами.
Однако, раз он полицейский, нужно довести тест до конца, хочется ему этого или нет.
— Энджи, вы почти все объяснили.
— Ничего я не объясняла. Просто рассказываю вам.
— Ну, если просто рассказываете, добавьте еще — зачем вы вчера в полночь прошли через школьный двор? Она огорченно покачала головой:
— Пол, вы, вероятно, решились на какой-то глупый трюк, но клянусь, не понимаю, на что вы намекаете. Если кто-то сказал, что видел меня там, то это или дурак, или лжец.
Он вздохнул.
— Ладно, Энджи. Вопросов больше нет.
— Как бы там ни было, это безумство — думать, что миссис Хансон убили. По-вашему, Джеса тоже убили? — Выдержав паузу, она прищурилась: — Если вы действительно думаете, что его убили, то, по-вашему, это должна была сделать я?
— Не скрою, мне это приходило в голову.
— Вы, наверно, в самом деле сошли с ума, мистер Станиэл. Мне следовало бы рассердиться, хотя это просто смешно. Надо же! Вообразить, что я убила их обоих. Да я и свободного времени не имею для этого. И живу по Божьим заповедям. Не убий. Кому еще пришла в голову эта дикая мысль? Неужели и мистеру Сэму?
— Он пытался допустить эту возможность, но не смог.
— Потому что он меня знает немного лучше. Я не сержусь, но все это... глупость.
Она выглядела настолько естественно, что ему захотелось заставить ее открыть свою сущность муштрованной фанатички, и Пол небрежно заметил:
— Сэм опять успокоится, как только сойдется с другой женщиной, ведь вы о нем очень высокого мнения, может, могли бы доставить ему интимное утешение. Сильная, здоровая девушка, парня у вас нет, правда? Было интересно наблюдать, как меняется ее лицо: оно застыло, губы сжались.
— Ради мистера Сэма я готова ползти по раскаленным угольям, но ни за что не хочу вредить его бессмертной душе, предлагая для греха свое тело. Даже речи такие мне омерзительны.
— Вы действительно верите, что связь Сэма с Луэлл Хансон напортила кому-то из них?
— Ей — гораздо больше, чем ему, если такую развратную женщину вообще можно еще испортить. Была настоящей шлюхой, она его и свела с пути, адский огонь ждет ее грешное тело, оно будет гореть там вечно.
— Да что вы, Энджи? Это же просто слова. Кто вас так запугал? Ваша мать? Как вы собираетесь вести нормальную жизнь?
— Я здесь не для того, чтобы вести нормальную жизнь.
Он насторожился:
— А для чего же?
— Чтобы... чтобы служить примером.
— Это не изменит мир.
— Сейчас настали греховные времена. Господь отвернулся от нас.
— И от вас тоже?
— Существует несколько избранных, кому Он являет свой лик.
— И это делает вас необыкновенной, правда?
Она, покраснев, опустила глаза:
— Грешно похваляться этим.
— Он вам указывает, что делать?
Кровь схлынула с лица, Энджи долго молчала, затем посмотрела ему в глаза:
— Может, Он когда-нибудь и заговорит со мной. Я молюсь о том часе.
— Разве Бог не создал мужчину и женщину с определенной целью?
Энджи пристально смотрела на него:
— Думаете, вам удастся изменить мое отношение к плотскому греху?
— Ну, я считаю, что вы все же о чем-то тоскуете.
— И вы готовы мне помочь? Может, вы возьмете меня с собой в Майами? Вы уже соблазняли других девушек своей сладкой речью и голубыми глазами, мистер Станиэл?
— Но Энджи!
— И не думали об их бессмертной душе. Дурманили сладкими словами, а потом оскверняли, позорили, и этого Бог вам не простит. Вы весь черный от грехов, мистер Станиэл!
— Но мне кажется, я вполне приличный человек.
Слегка вздрогнув, она словно очнулась:
— По-моему, вы очень милый. Пол, серьезно. Только людям с разным мышлением не следует говорить о набожности. — Она кокетливо улыбнулась. — Я не изменю вас, а вы — меня. И пожалуйста, не говорите при мне такие мерзкие вещи, как только что. Мне противно.
— Хорошо, Энджи.
— Куда подевалась Клер? Мне пора.
Когда она отвернулась, ища глазами официантку, на внутреннюю сторону руки ниже локтя упал свет, и Пол заметил россыпь мелких, уже побелевших рубцов-язвочек.
— Что с вашей рукой?
— Что? — поворачиваясь к столу, переспросила она. Перегнувшись через стол, он схватил ее за кисть, разогнул руку.
— Вот эти шрамы?
С невероятной силой она выдернула руку, и Пол застыл от ужаса, увидев третью маску Энджи Пауэлл: оскалившийся рот с крупными зубами, прищуренными глазами, вздувшиеся жилы на гладкой коже шеи.
— Не смейте ко мне прикасаться, — свистящим шепотом произнесла она, с усилием выговаривая каждое слово, словно язык не повиновался ей. И почти сразу увидел, как она стремительно удаляется, огибая столики. Прежде чем потребовать счет, Пол позвонил из ресторана Сэму.
— Ну как? — спросил тот.
— Первые пятнадцать минут я был на вашей стороне. А теперь — не знаю.
— Что это означает?
— Это означает, что психопат ведет игру не по правилам. Только что ушла. Откуда у нее шрамы-рубцы на руке?
— Такие белые пятна? Как оспины после прививки. Не знаю. Как-то спросил у нее, она застеснялась, и я больше не спрашивал.
— Не понимаю, отчего она так из-за них взвилась. Сэм, даже если обнаружится, что она невиновна, этой девушке потребуется помощь.
— Нил тоже мне как-то говорил об этом. А что я могу сделать, дьявол меня возьми?! Работу свою выполняет, с людьми обходиться умеет. Вот — как раз пришла...
— Сэм, как...
— Не кладите трубку.
Минуты через две он заговорил почти шепотом:
— Спокойная и ласковая, как киска. Говорит, обед был вкусный, но ее шокировало, что оба мы вообразили, будто она кого-то убила. Она считает это неудачной шуткой, Пол. Так что выбросьте Энджи из головы и выясните, кто на самом деле убил мою девочку.
* * *
Эрни сказал:
— Да, помню, Энджи звонила. Вышла вместе с подружками, а затем вернулась, зашла в телефонную кабинку, говорила довольно долго. Потом мы немного поболтали, и она уехала. Рад помочь, мистер Станизл, вовсе не утруждаете. А почему вы об этом спрашиваете?
* * *
Щуплый, сутулый служитель кегельбана сказал:
— Вызывали Энджи? По этому телефону, вчера вечером — ни в коем случае, мистер Станиэл. К этой стойке никто не подойдет, только я, и никто не дотронется до этого телефона, так что в конце месяца не бывает счетов, о которых бы я не помнил. Если бы звонили сюда, то только по этому телефону, а ей вчера никто не звонил.
В темной, душной прихожей небольшого серого дома высилась могучая фигура матери Энджи Пауэлл, напоминавшей разъяренного бегемота. Пронзительным голосом она втолковывала:
— Пришла сразу после одиннадцати, больше не выходила, и я спрашиваю: вы отдаете себе отчет, какие вопросы мне задаете, имеете на это право? Я воспитала приличную, неиспорченную девушку, у нас с ней нет друг от друга секретов, и даже подумать нельзя, чтобы она тайком вышла из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Противно все это. Уверен, стоит мне войти в контору и увидеть ее, сразу станет ясно, что мы здесь наговорили кучу глупостей.
* * *
Официантка проводила их в глубь зала к столику на двоих. Следуя за Энджи, Пол заметил, как оборачиваются на нее все мужчины, обводя ее взглядом от непослушных локонов до красивых золотистых ног. Голубая юбка волновалась вокруг бедер, подчеркивая округлости, а широкие плечи, обтянутые бело-голубой полосатой блузкой, контрастировали с узкой талией. Тут и там раздавались возгласы:
— Привет, Энджи!
— Чао, Энджи!
— Добрый день, мисс Пауэлл.
Она здоровалась, кивала, сияя улыбкой. Станиэлу доставались холодные, подозрительные взгляды.
Пол помог ей усесться, устроившись напротив. Улыбаясь, с сияющими глазами она заметила:
— Я почти всегда вместо обеда обхожусь сандвичами, мистер Станиэл, так что сегодня у меня знаменательное событие. Официантка поставила стакан с водой.
— Вчера, Энджи, вы нас крепко обставили.
— Ну и ты не терялась, Клер. В два захода уложила весь ряд.
— А что было делать?.. Говядина в маринаде сегодня очень удалась.
— Хорошо, пусть будет говядина. Клер — это мистер Станиэл, страховой агент. Клер Уикли.
— Очень приятно. Я сама сегодня ее брала, в самом деле вкусно.
— Значит, две говядины, — сказал Пол. — И кофе.
— Мне молоко, — вмешалась Энджи. Когда официантка отошла, она взглянула на Станиэла уже без улыбки, испытующе. — Мистер Сэм держался так загадочно, когда отправил меня с вами обедать, мистер Станиэл.
— Лучше — Пол.
— А вы меня зовите Энджи, хорошо?
— Вчера вечером вы играли в кегли?
— У нас была встреча с командой Клер, мы начали плохо, а потом повезло. О чем вы хотите со мной говорить. Пол?
— Энджи, на самом-то деле я не страховой агент.
— Как?
Он наклонился к ней через стол.
— Я должен расследовать убийство Луэлл Хансон.
— Что? — удивленно переспросила она. — Ну что вы. Пол! Если это было убийство, здесь целыми днями ни о чем другом и не говорили бы.
— А разве убийство не могло быть?
— Ну... наверно, могло. Но вряд ли есть доказательства. Кому ее нужно убивать? Вы шутите со мной?
— Я говорю совершенно серьезно. И рассчитывал получить очень важную информацию от Джеса Гейбла. Именно об этом я вчера говорил с ним по телефону.
Как назло, точно в этот момент официантка принесла заказ, и он не сумел проследить за реакцией девушки. Энджи с аппетитом принялась за еду, а потом небрежно спросила:
— А что мог знать Джес?
— Энджи, я пригласил вас на обед не для того, чтобы выспрашивать, что было известно Джесу об убийстве Луэлл Хансон.
— Фу, что за слово — “убийство”. Что же тогда вы хотите спросить?
— О чем вы говорили вчера вечером с Джесом?
Если у нее и дрогнула рука с вилкой на пути к хорошенькому рту, то заметить это было почти невозможно. Но выглядела уже не так приветливо.
— С чего вы взяли, будто я вчера говорила с Джесом?
— Он сказал, что вы должны встретиться. Казалось, она ничуть не встревожилась — выглядела просто серьезной и озабоченной, когда решительно произнесла:
— Я с ним не виделась.
— Почему же он так сказал?
— Не знаю, поможет ли вам это. Дайте мне чуть подумать. Быстро доела обед и, отодвинув тарелку, оперлась локтями на стол.
— Рано или поздно я собиралась рассказать мистеру Сэму, но могу сейчас сообщить и вам, так как вижу, что вы на ложном пути. Вы следователь, значит, можете проверить мои слова. Вчера вечером во время матча кто-то мне звонил, но я подойти не могла. Я знала, что звонил Джес, и представляла зачем. После игры мы с подружками зашли к Эрни, посидели и разошлись. Тогда я ему позвонила из автомата, номер его конторы я знаю. Он был страшно расстроенный. Его мучило, что потерял такого клиента, как Сэм, и, думаю, он хотел, чтобы я помогла его вернуть. Хотел увидеться со мною, вроде бы у него появились идеи, и нужно посоветоваться. Я ответила: не хочу, чтобы меня видели с человеком, которого мистер Сэм выгнал. Он чуть не плакал, уверял, что я не прогадаю. Упрашивал, умолял. Но честное слово, видеть его мне не хотелось. Потом он добавил, что в полночь отправится поездить и припаркуется недалеко от сгоревшего магазина мебели, близко от нашего дома, там нас никто не увидит, поговорим, и я не пожалею. Но я не согласилась. Сейчас не знаю, ездил он туда или нет, меня это не волнует. Но если инфаркт получил на Тайлер-стрит, может, и приехал туда, надеясь, что я передумаю. Если он сказал вам о встрече со мною, то просто выдал желаемое за действительное. От Эрни я сразу поехала домой, немного поболтала с мамой, а потом легла и, конечно, никуда не выходила. Можете спросить у наших. Я уже засыпала, когда услышала сирену, но мне и в голову не пришло, что это связано с Джесом, который умирает недалеко от нашего дома.
Она взглянула на него с неподдельным, естественным огорчением. Перед ним было спокойное лицо стопроцентной американки, в уголках рта небольшие морщинки, на высоком лбу — два пятнышка, оставшихся после кори, над верхней губой золотистый пушок, у внешних уголков глаз морщинки от прищура на солнце, крошки пирожного на энергичном подбородке. У корней упругих волос просвечивала белая кожа. Блузка без рукавов обтягивала гладкие сплетения мышц, при движении напрягшихся под упругой кожей. Ему почудилось, что перед ним огромный, увеличенный образ девушки, и вдруг ощутил резкий всплеск настороженности, тревоги. Что он здесь, черт побери, делает, о чем говорит? Перед ним сидела, как уверяет Сэм Кимбер, воплощенная добродетель. Деньги, конечно, найдутся — Луэлл наверняка их надежно припрятала, когда Джес напугал ее. У нее начались судороги, наглотавшись воды, ударилась в панику и утонула. И у Джеса был сердечный приступ. Энджи излучала доверительность, но Полу сделалось грустно, как бывает, когда видите изумительный прибор, используемый не по назначению. Эта девушка могла бы нарожать и вырастить кучу детишек, и еще осталось бы достаточно тепла и энергии, чтобы удержать мужа. Но в механизме что-то дало сбой, и он использовался как секретарша, партнерша по игре в кегли или победительница в беге. Он с сожалением представил, как недолговечно ее физическое великолепие, и лет через пятнадцать она превратится в засохшую карикатуру на женщину. Сейчас она ему напомнила вазу с искусственными фруктами.
Однако, раз он полицейский, нужно довести тест до конца, хочется ему этого или нет.
— Энджи, вы почти все объяснили.
— Ничего я не объясняла. Просто рассказываю вам.
— Ну, если просто рассказываете, добавьте еще — зачем вы вчера в полночь прошли через школьный двор? Она огорченно покачала головой:
— Пол, вы, вероятно, решились на какой-то глупый трюк, но клянусь, не понимаю, на что вы намекаете. Если кто-то сказал, что видел меня там, то это или дурак, или лжец.
Он вздохнул.
— Ладно, Энджи. Вопросов больше нет.
— Как бы там ни было, это безумство — думать, что миссис Хансон убили. По-вашему, Джеса тоже убили? — Выдержав паузу, она прищурилась: — Если вы действительно думаете, что его убили, то, по-вашему, это должна была сделать я?
— Не скрою, мне это приходило в голову.
— Вы, наверно, в самом деле сошли с ума, мистер Станиэл. Мне следовало бы рассердиться, хотя это просто смешно. Надо же! Вообразить, что я убила их обоих. Да я и свободного времени не имею для этого. И живу по Божьим заповедям. Не убий. Кому еще пришла в голову эта дикая мысль? Неужели и мистеру Сэму?
— Он пытался допустить эту возможность, но не смог.
— Потому что он меня знает немного лучше. Я не сержусь, но все это... глупость.
Она выглядела настолько естественно, что ему захотелось заставить ее открыть свою сущность муштрованной фанатички, и Пол небрежно заметил:
— Сэм опять успокоится, как только сойдется с другой женщиной, ведь вы о нем очень высокого мнения, может, могли бы доставить ему интимное утешение. Сильная, здоровая девушка, парня у вас нет, правда? Было интересно наблюдать, как меняется ее лицо: оно застыло, губы сжались.
— Ради мистера Сэма я готова ползти по раскаленным угольям, но ни за что не хочу вредить его бессмертной душе, предлагая для греха свое тело. Даже речи такие мне омерзительны.
— Вы действительно верите, что связь Сэма с Луэлл Хансон напортила кому-то из них?
— Ей — гораздо больше, чем ему, если такую развратную женщину вообще можно еще испортить. Была настоящей шлюхой, она его и свела с пути, адский огонь ждет ее грешное тело, оно будет гореть там вечно.
— Да что вы, Энджи? Это же просто слова. Кто вас так запугал? Ваша мать? Как вы собираетесь вести нормальную жизнь?
— Я здесь не для того, чтобы вести нормальную жизнь.
Он насторожился:
— А для чего же?
— Чтобы... чтобы служить примером.
— Это не изменит мир.
— Сейчас настали греховные времена. Господь отвернулся от нас.
— И от вас тоже?
— Существует несколько избранных, кому Он являет свой лик.
— И это делает вас необыкновенной, правда?
Она, покраснев, опустила глаза:
— Грешно похваляться этим.
— Он вам указывает, что делать?
Кровь схлынула с лица, Энджи долго молчала, затем посмотрела ему в глаза:
— Может, Он когда-нибудь и заговорит со мной. Я молюсь о том часе.
— Разве Бог не создал мужчину и женщину с определенной целью?
Энджи пристально смотрела на него:
— Думаете, вам удастся изменить мое отношение к плотскому греху?
— Ну, я считаю, что вы все же о чем-то тоскуете.
— И вы готовы мне помочь? Может, вы возьмете меня с собой в Майами? Вы уже соблазняли других девушек своей сладкой речью и голубыми глазами, мистер Станиэл?
— Но Энджи!
— И не думали об их бессмертной душе. Дурманили сладкими словами, а потом оскверняли, позорили, и этого Бог вам не простит. Вы весь черный от грехов, мистер Станиэл!
— Но мне кажется, я вполне приличный человек.
Слегка вздрогнув, она словно очнулась:
— По-моему, вы очень милый. Пол, серьезно. Только людям с разным мышлением не следует говорить о набожности. — Она кокетливо улыбнулась. — Я не изменю вас, а вы — меня. И пожалуйста, не говорите при мне такие мерзкие вещи, как только что. Мне противно.
— Хорошо, Энджи.
— Куда подевалась Клер? Мне пора.
Когда она отвернулась, ища глазами официантку, на внутреннюю сторону руки ниже локтя упал свет, и Пол заметил россыпь мелких, уже побелевших рубцов-язвочек.
— Что с вашей рукой?
— Что? — поворачиваясь к столу, переспросила она. Перегнувшись через стол, он схватил ее за кисть, разогнул руку.
— Вот эти шрамы?
С невероятной силой она выдернула руку, и Пол застыл от ужаса, увидев третью маску Энджи Пауэлл: оскалившийся рот с крупными зубами, прищуренными глазами, вздувшиеся жилы на гладкой коже шеи.
— Не смейте ко мне прикасаться, — свистящим шепотом произнесла она, с усилием выговаривая каждое слово, словно язык не повиновался ей. И почти сразу увидел, как она стремительно удаляется, огибая столики. Прежде чем потребовать счет, Пол позвонил из ресторана Сэму.
— Ну как? — спросил тот.
— Первые пятнадцать минут я был на вашей стороне. А теперь — не знаю.
— Что это означает?
— Это означает, что психопат ведет игру не по правилам. Только что ушла. Откуда у нее шрамы-рубцы на руке?
— Такие белые пятна? Как оспины после прививки. Не знаю. Как-то спросил у нее, она застеснялась, и я больше не спрашивал.
— Не понимаю, отчего она так из-за них взвилась. Сэм, даже если обнаружится, что она невиновна, этой девушке потребуется помощь.
— Нил тоже мне как-то говорил об этом. А что я могу сделать, дьявол меня возьми?! Работу свою выполняет, с людьми обходиться умеет. Вот — как раз пришла...
— Сэм, как...
— Не кладите трубку.
Минуты через две он заговорил почти шепотом:
— Спокойная и ласковая, как киска. Говорит, обед был вкусный, но ее шокировало, что оба мы вообразили, будто она кого-то убила. Она считает это неудачной шуткой, Пол. Так что выбросьте Энджи из головы и выясните, кто на самом деле убил мою девочку.
* * *
Эрни сказал:
— Да, помню, Энджи звонила. Вышла вместе с подружками, а затем вернулась, зашла в телефонную кабинку, говорила довольно долго. Потом мы немного поболтали, и она уехала. Рад помочь, мистер Станизл, вовсе не утруждаете. А почему вы об этом спрашиваете?
* * *
Щуплый, сутулый служитель кегельбана сказал:
— Вызывали Энджи? По этому телефону, вчера вечером — ни в коем случае, мистер Станиэл. К этой стойке никто не подойдет, только я, и никто не дотронется до этого телефона, так что в конце месяца не бывает счетов, о которых бы я не помнил. Если бы звонили сюда, то только по этому телефону, а ей вчера никто не звонил.
В темной, душной прихожей небольшого серого дома высилась могучая фигура матери Энджи Пауэлл, напоминавшей разъяренного бегемота. Пронзительным голосом она втолковывала:
— Пришла сразу после одиннадцати, больше не выходила, и я спрашиваю: вы отдаете себе отчет, какие вопросы мне задаете, имеете на это право? Я воспитала приличную, неиспорченную девушку, у нас с ней нет друг от друга секретов, и даже подумать нельзя, чтобы она тайком вышла из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25