Да и что нам с тех пескоедов? Едва ли мы сможем захватить их замок. Нам просто не провести столько войск через пустыню.
— Но ведь ты-то прошел, — подозрительно заметил стратег. — Значит, могут пройти и другие. Пусть не так быстро, но все же… Это-то нам и следует обсудить, легат. Жаль, что следующим чином тебя может пожаловать лишь сам император… Я-то дал бы тебе и легион, и два, а три, парень!
Спорить и разубеждать старого вояку Блейд не стал. Зачем? Все равно не поймет. Военная элита была так же заинтересована в пескоедах, как землепашец в благодатном майском дождике. Можно было не сомневаться, что в существовании внешней угрозы заинтересован и сам владыка кабаров — это наверняка помогало поддерживать внутренний мир в Империи. Кстати, угроза вторжения пескоедов, которые не оставят в живых никого — ни хозяев, ни рабов, — не могла не действовать и на плененных пильгуев, удерживая их в узде повиновения…
Страннику было ясно, что здесь, на юге, что-либо изменить не удастся. Легионы хранили дисциплину, и бить ему требовалось в центр — по императору. А из этого следовало, что задерживаться у вод Порора незачем. Ждать у моря погоды Блейд не хотел.
Однако уже на следующее утро ставка была вторично потрясена, пескоеды прислали-таки депутацию с предложением начать переговоры о мире!
Растерявшийся и сбитый с толку стратег послал за Блейдом. Вся верхушка имперской армии уже отправилась к Порору, где на противоположном берегу их ждал Тарк со своими львиноголовыми сподвижниками.
Встретились на середине реки — для этого имперцам пришлось посылать свою лодку за пескоедами. Командующий, шестеро легионных командиров, случившихся поблизости, и единственный воин в чине легата — Ричард Блейд.
Тарк приветствовал его как старого доброго знакомого, и Блейду волей-неволей пришлось взять на себя функции посредника. Ни та, ни другая сторона понятия не имели, как следует вести мирные переговоры, и Блейду пришлось стараться за двоих. Как и следовало ожидать, просьба пескоедов насчет небольшого клочка земли была отвергнута сразу же, что называется, с порога. Стратег из всей изысканно-витиеватой речи Тарка понял только одно — что пескоеды на грани поражения и что стоит еще чуть-чуть надавить… Понятие «безоговорочная капитуляция» было ему незнакомо, но то, что он потребовал, смахивало на нее очень сильно. Пескоеды должны были сложить оружие и согласиться на размещение в их замке постоянного гарнизона имперцев; сами же они обязывались вечной и бесплатной службой его величеству императору кабаров.
Тарк выразительно взглянул на Блейда, и тот попытался вмешаться.
— Достославный, не следует ли все же довести предложения неприятеля до слуха его величества?
— Ставу я еще оскорблять слух его величества подобной галиматьей! — фыркнул полководец. — Тут и так все ясно. Что империя взяла, то она никому не отдаст! Если же пескоеды хотят стать нашими подданными, пусть исполняют то, что сказано. И все!
Он и в самом деле оборвал переговоры, этот решительный командир, привыкший сперва действовать и только потом думать. Странник понял, что переубедить этого закоренелого вояку уже невозможно: он будет драться до последнего. Отсюда вытекало, что Блейду на границе больше делать нечего.
Приняв решение, он не мешкал. Сборы не заняли много времени, а увести нескольких коней оказалось проще простого, часовые имперской армии не отличались бдительностью. Вскоре два всадника уже мчались по ведущей на север дороге. Они должны были добраться до столицы прежде, чем туда прибудет весть о бегстве подозрительного легата, наверняка ставшего шпионом пескоедов…
День, два, три все оставалось спокойно. Путники уходили все дальше и дальше на север, в коренные имперские земли, где ничто не говорило о том, что страна ведет жестокую и кровопролитную войну. Отрыдали уже жены и матери по убитым в первых же боях неопытным солдатам Пятнадцатого Легиона, и жизнь опять пошла дальше, по десятилетиями накатанной колее.
В столице же, гордом и богатом Рагаре, никто не обратил внимания на черноволосого легата в пропыленном воинском плаще, ехавшем в сопровождении молоденькой девчонки — небось, наложницы…
Оставив на постоялом дворе Лиайю, Дракулу и оружие, спрятав под плащ лишь короткий кинжал, Блейд отправился к императорскому дворцу.
Времени на рекогносцировку он отпустил себе совсем мало. К завтрашнему утру ему надо было точно знать, пытаться ли устроить дворцовый переворот или же поднимать восстание на рудниках.
Первый осмотр оказался неутешителен: император кабаров, похоже, был так же недоступен, как его древнекитайские коллеги. Все входы и выходы во дворце тщательно охранялись. На его гладких стенах были аккуратно заглажены все швы — так просто не поднимешься, нужны специальные приспособления. Просителей император не принимал. Народ его никогда не видел, ибо любой, бросивший дерзновенный взгляд на повелителя, подлежал немедленному усекновению головы без суда и следствия. Доступ к императору имел только крайне узкий круг лиц.
Не так уж трудно было выяснить все эти сведения, потолкавшись какое-то время по столичным кабакам и тавернам. Вход во дворец был закрыт даже представителям высших сословий, не говоря уж о простонародье. Императорская Канцелярия извергала непрерывный поток указов и рескриптов, народ их худо-бедно исполнял — так зачем же кого-то пускать к его величеству? Высшее армейское начальство чином не ниже командующего армией еще могло попасть на прием, но никак не простой легат, выслужившийся из рядовых. Прорваться к священной особе правителя силой и ликвидировать его не имело никакого смысла, это Блейд понял еще на пути с севера. Повторное дознание подтвердило первоначальные выводы. Оставался только один путь — сменить власть силой, подняв мятеж рабов. А значит, надо было отправляться на восток.
Не задерживаясь в столице ни единого лишнего дня, Блейд и Лиайя по хорошо наезженному торговому тракту отправились к морю. Сверхъестественные силы, избравшие в качестве своего посредника девушку, ничем себя не проявляли, и, когда Блейд интереса ради просил Лиайю обратиться к своим загадочным покровителям, его спутница только разводила руками.
Через пять дней горы до половины закрыли небо. Тракт шел на восток, протискиваясь узкой долиной к невысокому перевалу и дальше, к морскому побережью. Странник планировал начать бунт именно оттуда. Перевал оборонять легче всего — до тех пор, пока войско повстанцев не наберется опыта и не сможет противостоять имперским легионам в открытом поле. После этого Блейд планировал стремительный удар на столицу, ее захват и капитуляцию империи. Затем уже можно было бы договориться и о мире с пескоедами.
Тракт становился все уже и уже. Дорога шла в гору, мало-помалу начало холодать. Здесь на постоялых дворах попадалось куда больше имперских разъездов, с подозрением косившихся на странника и его спутницу. Такой здоровенный молодой мужчина — и не в легионе? Но пока что дело дальше взглядов не шло.
Когда перевал остался позади, взорам путников предстала совершенно иная страна. Когда-то лесистая и зеленая, она была вся изуродована отвалами пустой породы, накопившимися за долгие десятилетия разработки подземных месторождений. Рудников как таковых не было — и руду и уголь добывали в глубоких шахтах, извлекая при этом на поверхность массу ненужной земли. Леса нещадно вырубались на крепеж и прочие шахтные надобности. И лишь возле самой береговой черты, вблизи от города-порта Сухэй, местность вновь обретала привычный зеленый наряд.
Глава 15
Блейд не стал терять время даром. Ему нечего было делать в богатом портовом городе; поселения невольников, окруженные военными лагерями, располагались вдали от его стен. Правда, охраны теперь осталось очень мало — почти все боеспособные когорты ушли на юг, но тем не менее легионеры охраны представляли собой внушительную силу. Моральные же проблемы вроде ожидаемого кровопролития Блейда не волновали; к тому же он полагал, что если повести кампанию умело, больших сражений удастся избежать.
Ближе к порту на дорогах начали попадаться многочисленные легионерские заставы — те немногие пильгуи, которым хватало смелости или отчаяния для побега, как правило, пытались выбраться из города на кораблях. Иноземные купцы охотно брали их — бесплатные гребцы всегда нужны. Перекрывая самый соблазнительный путь, имперцы пуще всего стерегли дорогу к морю.
Блейд решил не рисковать. Вдвоем с Лиайей они повернули на грязный, разбитый колесами тяжело груженых телег тракт, что вел к одной из шахт.
Вскоре впереди показались мрачные покосившиеся вышки над входами в подземные норы и приземистые серые бараки рабов, обнесенные широкими рвами. Вода в них подозрительно булькала и пузырилась; никакой иной ограды не существовало.
Казарма легионеров запирала единственный выход с окруженного рвами пятачка, где теснились рабские бараки. Выглядела она внушительно — каменные стены, узкие окна. В случае необходимости тут можно было продержаться не один час.
Ворота в казарме были добротные, на крепких железных петлях. И притом наглухо запертые. Впрочем, это странника уже не смущало. Как поступать в таких случаях, он хорошо знал.
— Слушай меня внимательно, — он склонился к Лиайе. — Я оставлю тебе Дракулу. Обращайся с ним как следует. А я должен сдаться охране.
— Сдаться охране? — ужаснулась его подруга. — Зачем?
— Мне надо попасть к рабам. Если восстание не подготовлено, оно терпит неудачу. А я еще никогда не проигрывал. Тебе нужно подождать меня несколько дней. Лучше, если ты отправишься в город — штурмом мы его брать не будем. Как только я сформирую сколько-нибудь сносную армию, мы двинемся за перевал, в коренные имперские земли. А порт… им займемся потом. Крупных сил здесь все равно нет, так что нечего и время терять.
— Я боюсь, — впервые вырвалось у Лиайи. — Мне снятся страшные сны. Мои сородичи… словно дикие звери, уничтожающие все на своем пути… Быть может, это предостережение? Быть может, великое синее небо не одобряет твоего замысла?
— Глупости, — решительно отрезал Блейд. — В моей стране рабовладение почитается одним из самых страшных злодеяний. Я должен освободить этих несчастных — или, во всяком случае, попытаться.
— Я понимаю, — прошептала Лиайя, прижимаясь к возлюбленному. — Я знаю, что ты прав… но мне все равно очень страшно. Тебя убьют!
— Вряд ли, — Блейд беззаботно тряхнул головой.
Он стянул свою дорожную одежду, заменив ее жалкими лохмотьями, припасенными заранее.
— Теперь только аккуратно шумнуть…
Странник собирался инсценировать побег. В окружавших казарму зарослях он отыскал несколько подгнивших лесин, свалил их и перебросил через ров. Непонятно было, почему заключенные не сбегут — сам он оказался внутри без особого труда. 322
Недоумевая и ни от кого не прячась, Блейд двинулся к серым дощатым постройкам, и тут оказалось, что здесь все было не так-то просто. Словно прожектора в земном концлагере, по углам рвов вспыхнули ослепительно-белые огненные шары, заливая все вокруг ярким светом. Двери казармы мгновенно распахнулись; на пороге возникли шестеро легионеров в полном боевом вооружении. Воины, разумеется, сразу же заметили переброшенный через ров мостик.
— Во дает! Это откуда ж взялось? — вопросил пространство старший, уже пожилой легионер с нашивками десятника.
— Да не иначе, как он оттуда сюда перелез! — заметил один из солдат помладше.
— Совсем с ума спятил! Зачем же человек сам по доброй воле сюда полезет?
Солдаты говорили так, словно Блейда поблизости вовсе и не было, а все происходящее представляло собой чисто академический интерес.
— Ну, раз вошел, пусть идет, — решил старший. — Только бревна эти надо… того…
Его желание тотчас исполнилось. Из воды, заполнявшей ров, взметнулось гибкое стремительное тело, на мгновение Блейд увидел широкую пасть, обильно уснащенную устрашающего вида зубами. Хруст, треск — и все было кончено. От трех лесин не осталось и следа.
Странник пожал плечами; впечатляет, но не больше. Ладно, раз стражи здесь настолько глупы, что полагаются исключительно на заклинания, он докажет им, насколько они ошибаются.
Размеренным шагом Блейд подошел ко входу в ближайший барак. Дверь оказалась незаперта. Потянуло тяжелым запахом потных и грязных мужских тел. Странник вошел внутрь.
Обычный барак с голыми нарами в три яруса; доски чуть прикрыты какой-то рванью. Тела лежали плотно, без просветов; храп, стоны, сонное бормотание… Блейд с трудом отыскал некий намек на место, втиснулся, закрыл глаза и стал ждать утра.
Рассвет пришел вместе со звуком гонга. Рабы задвигались, визгливо переругиваясь, словно базарные бабы. На новоприбывшего никто не обращал внимания. Кормежка оказалась, как и ожидал странник, мутным, едва теплым варевом, разлитым в здоровенные тазы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Но ведь ты-то прошел, — подозрительно заметил стратег. — Значит, могут пройти и другие. Пусть не так быстро, но все же… Это-то нам и следует обсудить, легат. Жаль, что следующим чином тебя может пожаловать лишь сам император… Я-то дал бы тебе и легион, и два, а три, парень!
Спорить и разубеждать старого вояку Блейд не стал. Зачем? Все равно не поймет. Военная элита была так же заинтересована в пескоедах, как землепашец в благодатном майском дождике. Можно было не сомневаться, что в существовании внешней угрозы заинтересован и сам владыка кабаров — это наверняка помогало поддерживать внутренний мир в Империи. Кстати, угроза вторжения пескоедов, которые не оставят в живых никого — ни хозяев, ни рабов, — не могла не действовать и на плененных пильгуев, удерживая их в узде повиновения…
Страннику было ясно, что здесь, на юге, что-либо изменить не удастся. Легионы хранили дисциплину, и бить ему требовалось в центр — по императору. А из этого следовало, что задерживаться у вод Порора незачем. Ждать у моря погоды Блейд не хотел.
Однако уже на следующее утро ставка была вторично потрясена, пескоеды прислали-таки депутацию с предложением начать переговоры о мире!
Растерявшийся и сбитый с толку стратег послал за Блейдом. Вся верхушка имперской армии уже отправилась к Порору, где на противоположном берегу их ждал Тарк со своими львиноголовыми сподвижниками.
Встретились на середине реки — для этого имперцам пришлось посылать свою лодку за пескоедами. Командующий, шестеро легионных командиров, случившихся поблизости, и единственный воин в чине легата — Ричард Блейд.
Тарк приветствовал его как старого доброго знакомого, и Блейду волей-неволей пришлось взять на себя функции посредника. Ни та, ни другая сторона понятия не имели, как следует вести мирные переговоры, и Блейду пришлось стараться за двоих. Как и следовало ожидать, просьба пескоедов насчет небольшого клочка земли была отвергнута сразу же, что называется, с порога. Стратег из всей изысканно-витиеватой речи Тарка понял только одно — что пескоеды на грани поражения и что стоит еще чуть-чуть надавить… Понятие «безоговорочная капитуляция» было ему незнакомо, но то, что он потребовал, смахивало на нее очень сильно. Пескоеды должны были сложить оружие и согласиться на размещение в их замке постоянного гарнизона имперцев; сами же они обязывались вечной и бесплатной службой его величеству императору кабаров.
Тарк выразительно взглянул на Блейда, и тот попытался вмешаться.
— Достославный, не следует ли все же довести предложения неприятеля до слуха его величества?
— Ставу я еще оскорблять слух его величества подобной галиматьей! — фыркнул полководец. — Тут и так все ясно. Что империя взяла, то она никому не отдаст! Если же пескоеды хотят стать нашими подданными, пусть исполняют то, что сказано. И все!
Он и в самом деле оборвал переговоры, этот решительный командир, привыкший сперва действовать и только потом думать. Странник понял, что переубедить этого закоренелого вояку уже невозможно: он будет драться до последнего. Отсюда вытекало, что Блейду на границе больше делать нечего.
Приняв решение, он не мешкал. Сборы не заняли много времени, а увести нескольких коней оказалось проще простого, часовые имперской армии не отличались бдительностью. Вскоре два всадника уже мчались по ведущей на север дороге. Они должны были добраться до столицы прежде, чем туда прибудет весть о бегстве подозрительного легата, наверняка ставшего шпионом пескоедов…
День, два, три все оставалось спокойно. Путники уходили все дальше и дальше на север, в коренные имперские земли, где ничто не говорило о том, что страна ведет жестокую и кровопролитную войну. Отрыдали уже жены и матери по убитым в первых же боях неопытным солдатам Пятнадцатого Легиона, и жизнь опять пошла дальше, по десятилетиями накатанной колее.
В столице же, гордом и богатом Рагаре, никто не обратил внимания на черноволосого легата в пропыленном воинском плаще, ехавшем в сопровождении молоденькой девчонки — небось, наложницы…
Оставив на постоялом дворе Лиайю, Дракулу и оружие, спрятав под плащ лишь короткий кинжал, Блейд отправился к императорскому дворцу.
Времени на рекогносцировку он отпустил себе совсем мало. К завтрашнему утру ему надо было точно знать, пытаться ли устроить дворцовый переворот или же поднимать восстание на рудниках.
Первый осмотр оказался неутешителен: император кабаров, похоже, был так же недоступен, как его древнекитайские коллеги. Все входы и выходы во дворце тщательно охранялись. На его гладких стенах были аккуратно заглажены все швы — так просто не поднимешься, нужны специальные приспособления. Просителей император не принимал. Народ его никогда не видел, ибо любой, бросивший дерзновенный взгляд на повелителя, подлежал немедленному усекновению головы без суда и следствия. Доступ к императору имел только крайне узкий круг лиц.
Не так уж трудно было выяснить все эти сведения, потолкавшись какое-то время по столичным кабакам и тавернам. Вход во дворец был закрыт даже представителям высших сословий, не говоря уж о простонародье. Императорская Канцелярия извергала непрерывный поток указов и рескриптов, народ их худо-бедно исполнял — так зачем же кого-то пускать к его величеству? Высшее армейское начальство чином не ниже командующего армией еще могло попасть на прием, но никак не простой легат, выслужившийся из рядовых. Прорваться к священной особе правителя силой и ликвидировать его не имело никакого смысла, это Блейд понял еще на пути с севера. Повторное дознание подтвердило первоначальные выводы. Оставался только один путь — сменить власть силой, подняв мятеж рабов. А значит, надо было отправляться на восток.
Не задерживаясь в столице ни единого лишнего дня, Блейд и Лиайя по хорошо наезженному торговому тракту отправились к морю. Сверхъестественные силы, избравшие в качестве своего посредника девушку, ничем себя не проявляли, и, когда Блейд интереса ради просил Лиайю обратиться к своим загадочным покровителям, его спутница только разводила руками.
Через пять дней горы до половины закрыли небо. Тракт шел на восток, протискиваясь узкой долиной к невысокому перевалу и дальше, к морскому побережью. Странник планировал начать бунт именно оттуда. Перевал оборонять легче всего — до тех пор, пока войско повстанцев не наберется опыта и не сможет противостоять имперским легионам в открытом поле. После этого Блейд планировал стремительный удар на столицу, ее захват и капитуляцию империи. Затем уже можно было бы договориться и о мире с пескоедами.
Тракт становился все уже и уже. Дорога шла в гору, мало-помалу начало холодать. Здесь на постоялых дворах попадалось куда больше имперских разъездов, с подозрением косившихся на странника и его спутницу. Такой здоровенный молодой мужчина — и не в легионе? Но пока что дело дальше взглядов не шло.
Когда перевал остался позади, взорам путников предстала совершенно иная страна. Когда-то лесистая и зеленая, она была вся изуродована отвалами пустой породы, накопившимися за долгие десятилетия разработки подземных месторождений. Рудников как таковых не было — и руду и уголь добывали в глубоких шахтах, извлекая при этом на поверхность массу ненужной земли. Леса нещадно вырубались на крепеж и прочие шахтные надобности. И лишь возле самой береговой черты, вблизи от города-порта Сухэй, местность вновь обретала привычный зеленый наряд.
Глава 15
Блейд не стал терять время даром. Ему нечего было делать в богатом портовом городе; поселения невольников, окруженные военными лагерями, располагались вдали от его стен. Правда, охраны теперь осталось очень мало — почти все боеспособные когорты ушли на юг, но тем не менее легионеры охраны представляли собой внушительную силу. Моральные же проблемы вроде ожидаемого кровопролития Блейда не волновали; к тому же он полагал, что если повести кампанию умело, больших сражений удастся избежать.
Ближе к порту на дорогах начали попадаться многочисленные легионерские заставы — те немногие пильгуи, которым хватало смелости или отчаяния для побега, как правило, пытались выбраться из города на кораблях. Иноземные купцы охотно брали их — бесплатные гребцы всегда нужны. Перекрывая самый соблазнительный путь, имперцы пуще всего стерегли дорогу к морю.
Блейд решил не рисковать. Вдвоем с Лиайей они повернули на грязный, разбитый колесами тяжело груженых телег тракт, что вел к одной из шахт.
Вскоре впереди показались мрачные покосившиеся вышки над входами в подземные норы и приземистые серые бараки рабов, обнесенные широкими рвами. Вода в них подозрительно булькала и пузырилась; никакой иной ограды не существовало.
Казарма легионеров запирала единственный выход с окруженного рвами пятачка, где теснились рабские бараки. Выглядела она внушительно — каменные стены, узкие окна. В случае необходимости тут можно было продержаться не один час.
Ворота в казарме были добротные, на крепких железных петлях. И притом наглухо запертые. Впрочем, это странника уже не смущало. Как поступать в таких случаях, он хорошо знал.
— Слушай меня внимательно, — он склонился к Лиайе. — Я оставлю тебе Дракулу. Обращайся с ним как следует. А я должен сдаться охране.
— Сдаться охране? — ужаснулась его подруга. — Зачем?
— Мне надо попасть к рабам. Если восстание не подготовлено, оно терпит неудачу. А я еще никогда не проигрывал. Тебе нужно подождать меня несколько дней. Лучше, если ты отправишься в город — штурмом мы его брать не будем. Как только я сформирую сколько-нибудь сносную армию, мы двинемся за перевал, в коренные имперские земли. А порт… им займемся потом. Крупных сил здесь все равно нет, так что нечего и время терять.
— Я боюсь, — впервые вырвалось у Лиайи. — Мне снятся страшные сны. Мои сородичи… словно дикие звери, уничтожающие все на своем пути… Быть может, это предостережение? Быть может, великое синее небо не одобряет твоего замысла?
— Глупости, — решительно отрезал Блейд. — В моей стране рабовладение почитается одним из самых страшных злодеяний. Я должен освободить этих несчастных — или, во всяком случае, попытаться.
— Я понимаю, — прошептала Лиайя, прижимаясь к возлюбленному. — Я знаю, что ты прав… но мне все равно очень страшно. Тебя убьют!
— Вряд ли, — Блейд беззаботно тряхнул головой.
Он стянул свою дорожную одежду, заменив ее жалкими лохмотьями, припасенными заранее.
— Теперь только аккуратно шумнуть…
Странник собирался инсценировать побег. В окружавших казарму зарослях он отыскал несколько подгнивших лесин, свалил их и перебросил через ров. Непонятно было, почему заключенные не сбегут — сам он оказался внутри без особого труда. 322
Недоумевая и ни от кого не прячась, Блейд двинулся к серым дощатым постройкам, и тут оказалось, что здесь все было не так-то просто. Словно прожектора в земном концлагере, по углам рвов вспыхнули ослепительно-белые огненные шары, заливая все вокруг ярким светом. Двери казармы мгновенно распахнулись; на пороге возникли шестеро легионеров в полном боевом вооружении. Воины, разумеется, сразу же заметили переброшенный через ров мостик.
— Во дает! Это откуда ж взялось? — вопросил пространство старший, уже пожилой легионер с нашивками десятника.
— Да не иначе, как он оттуда сюда перелез! — заметил один из солдат помладше.
— Совсем с ума спятил! Зачем же человек сам по доброй воле сюда полезет?
Солдаты говорили так, словно Блейда поблизости вовсе и не было, а все происходящее представляло собой чисто академический интерес.
— Ну, раз вошел, пусть идет, — решил старший. — Только бревна эти надо… того…
Его желание тотчас исполнилось. Из воды, заполнявшей ров, взметнулось гибкое стремительное тело, на мгновение Блейд увидел широкую пасть, обильно уснащенную устрашающего вида зубами. Хруст, треск — и все было кончено. От трех лесин не осталось и следа.
Странник пожал плечами; впечатляет, но не больше. Ладно, раз стражи здесь настолько глупы, что полагаются исключительно на заклинания, он докажет им, насколько они ошибаются.
Размеренным шагом Блейд подошел ко входу в ближайший барак. Дверь оказалась незаперта. Потянуло тяжелым запахом потных и грязных мужских тел. Странник вошел внутрь.
Обычный барак с голыми нарами в три яруса; доски чуть прикрыты какой-то рванью. Тела лежали плотно, без просветов; храп, стоны, сонное бормотание… Блейд с трудом отыскал некий намек на место, втиснулся, закрыл глаза и стал ждать утра.
Рассвет пришел вместе со звуком гонга. Рабы задвигались, визгливо переругиваясь, словно базарные бабы. На новоприбывшего никто не обращал внимания. Кормежка оказалась, как и ожидал странник, мутным, едва теплым варевом, разлитым в здоровенные тазы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25