Доктор подошел к гиганту, некоторое время осматривал его и, ничего не сказав, вернулся на свое место.
Координатор сказал в микрофон:
— На юге здесь есть долина. Там — большие строения, в строениях скелеты, вокруг — могилы. Что это?
— Постой, могилы ничего не значат.
Кибернетик притянул к себе гибкую стойку микрофона.
— На юге — архитектурная конструкция, рядом с ней — в отверстиях в грунте — мертвые тела. Мертвые двутелы. Что это значит?
На этот раз калькулятор дольше обменивался скребущими звуками с двутелом. Они заметили, что впервые машина, казалось, сама от себя спрашивала о чем-то еще раз, наконец обращенный к ним репродуктор монотонно сообщил:
— Двутел — физическая работа нет. Пауза. Электрический орган -работа, да, но акселероинволюция — дегенерация — злоупотребление. Пауза. Юг — это экземплификация самоуправляемой прокрустики — пауза. Биосоциозамыкание — антисмерть. Пауза. Общественная изоляция — не сила, не принуждение. Пауза. Добровольность. Пауза. Микроадаптация группы -центросамотяг — продукция — да, нет. Пауза.
— Ну что, получил? — Кибернетик сердито посмотрел на Физика. -"Центросамотяг", "антисмерть", "биосоциозамыкание". Говорил я тебе! Пожалуйста, теперь расшифровывай.
— Постепенно расшифрую, — сказал Физик. — Это имеет что-то общее с принудительными работами.
— Неверно. Он сказал "не сила, не принуждение", "добровольность".
— Ну, так спросим еще раз. — Физик подтянул к себе микрофон. -Непонятно, — сказал он. — Скажи — очень просто — что на юге, в долине? Колония? Группа осужденных? Изоляция? Производство? Кто производит? Что? И зачем? С какой целью?
Калькулятор снова объяснился с двутелом — это продолжалось минут пять, — потом опять заговорил:
— Изоломикрогруппа — добровольность — интерсцепление — принуждение — нет. Пауза. Каждый двутел — противигра — изоломикрогруппа. Пауза. Главная связь — центростремительный самотяг. Пауза. Связка — гневисть. Пауза. Кто вина — тот кара. Пауза. Кто кара — тот изоломикрогруппа -добровольность. Пауза. Интерсвязи возвратные — полиндивидуальные -сцепление — гневисть — самуцель. Пауза. Социопсихоциркуляция — внутренняя антисмерть. Пауза.
— Подождите! — крикнул Кибернетик, видя, что остальные беспомощно зашевелились. — Что это значит, "самуцель"? Какая цель?
— Самуцел...ение, — пробурчал калькулятор, который на этот раз вообще не обратился к двутелу.
— А! Инстинкт самосохранения! — крикнул Физик, а калькулятор поспешно объяснил:
— Инстинкт самосохранения. Да. Да.
— Ты хочешь сказать, что понимаешь, о чем он говорит?! — Инженер вскочил с места.
— Не знаю, правильно ли я понимаю, но догадываюсь — речь идет о какой-то разновидности их системы наказаний. Очевидно, это некие микрообщества, автономные группы, которые, так сказать, взаимно загнали друг друга в угол.
— Как это? Без охраны? Без надсмотрщиков?
— Да. Он же прямо сказал, что никакого принуждения нет.
— Это невозможно.
— Ну почему же? Представь себе двоих людей; у одного есть спички, у другого — коробок. Они могут друг друга ненавидеть, но огонь зажгут только вместе. Гневисть — это гнев и ненависть или что-нибудь близкое. Поэтому кооперация в группе возникает благодаря обратным связям, как в моем примере, но, конечно, это гораздо сложнее! Принуждение рождается как-то само по себе — его создает внутреннее положение группы.
— Ну хорошо, хорошо, но что они там делают? Что они там делают? Кто лежит в этих могилах? Зачем?
— Ты слышал, что сказал калькулятор? "Прокрустика". Очевидно, от прокрустова ложа.
— Вздор! Откуда двутел слышал о Прокрусте?!
— Калькулятор, а не двутел. Он выискивает наиболее близкие понятия в соответствии с резонансом в семантическом спектре! Там, в этих группах, ведется изнурительная работа. Возможно, что она не имеет никакой цели, никакого смысла, он сказал "продукция — да, нет" — значит, что-то производят, должны это делать, ибо таково наказание.
— Почему должны? Кто их заставляет, если там нет никакой охраны?!
— Какой ты упрямый! Насчет продукции я, может, и ошибаюсь, но принуждение создает ситуация. Ты что, не слышал о принудительных ситуациях? Скажем, на тонущем корабле вариантов спасения, из которых ты можешь выбирать, очень немного — может, у них под ногами всю жизнь палуба такого корабля?.. Поскольку физический труд, особенно изнурительный, приносит им вред, то здесь происходит какое-то "биозамыкание", возможно, в зоне электрического органа.
— Он говорил "биосоциозамыкание". Это должно быть что-то иное.
— Но нечто в этом роде. В группе существует сцепление — взаимное притяжение, то есть группа обречена вариться в собственном соку, изолирована от общества.
— Это страшно туманно. Что они там все-таки делают?
— Ну чего ты от меня хочешь? Я знаю столько же, сколько и ты. Ведь недоразумения и смещения значений накладываются одно на другое, не только с нашей стороны, но точно так же между калькулятором и двутелом — с другой! Может быть, у них есть специальная научная дисциплина — "прокрустика", теория динамики таких групп! Они заранее планируют тип действий, конфликтов и взаимных притяжений в ее сфере, функции распределены так, чтобы образовалось своеобразное равновесие, обмен, циркуляция гнева, ненависти, чтобы эти чувства спаивали их и одновременно чтобы они не могли найти общего языка с кем-нибудь вне группы...
— Это твои личные вариации на тему шизофренических бредней калькулятора, а вовсе не объяснение! — крикнул Химик.
— Пожалуйста, займи мое место. Может, у тебя пойдет лучше.
Стало тихо.
— Он очень устал, — сказал Доктор. — От силы еще один-два вопроса. Больше нельзя. Кто хочет их задать?
— Я, — сказал Координатор. — Откуда ты узнал о нас? — бросил он в микрофон.
— Информация — метеорит — корабль, — ответил через минуту калькулятор, обменявшись несколькими короткими хриплыми звуками с двутелом. — Корабль — иной планеты — космическое излучение — дегенерация существ. Пауза. Несут смерть. Пауза. Стеклянистая изоляция с целью ликвидации. Пауза. Обсерватория. Пауза. Грохот. Произвел — пеленгование — направление звука — источник грохота — фокус попадания — ракета. Пауза. Пошел ночью. Пауза. Ждал — Защитник открыл изоляцию. Вошел — здесь. Пауза.
— Объявили, что упал корабль с какими-то чудовищами, да? — спросил Инженер.
— Да. Что мы дегенерировали под влиянием космического излучения. И что они намерены запереть нас, окружить этой стеклянистой массой. Он по звуку запеленговал направление обстрела, определил цель и таким образом нашел нас.
— Не боялся чудовищ? — бросил Координатор в микрофон.
— Не боялся — это ничего не значит. Сейчас, какое там было слово? Ага, гневисть. Может, так переведет.
Кибернетик повторил вопрос на странном жаргоне калькулятора.
— Да, — сразу ответил репродуктор. — Да. Но — шанс — один — на миллион — оборотов — планеты.
— Это понятно. Каждый из нас пошел бы, — понимающе кивнул головой Физик.
— Хочешь остаться с нами? Мы вылечим тебя. Смерти не будет, -медленно сказал Доктор.
— Нет, — ответил репродуктор.
— Хочешь уйти? Хочешь вернуться к своим?
— Возвращение — нет, — ответил репродуктор.
Люди переглянулись.
— Ты действительно не умрешь! Мы тебя действительно вылечим! -воскликнул Доктор. — Скажи, что ты хочешь сделать, когда будешь здоров?
Калькулятор заскрипел, двутел ответил одним звуком, таким коротким, что он был едва слышен.
— Нуль, — как бы колеблясь, сказал репродуктор.
И через мгновение добавил, словно неуверенный, что его правильно поняли:
— Нуль. Нуль.
— Не хочет остаться, возвращаться — тоже, — буркнул Химик. — Может, он... бредит?
Все посмотрели на двутела. Его бледно-голубые глаза глядели на них неподвижно. В тишине было слышно его медленное глухое дыхание.
— Довольно, — сказал Доктор, вставая. — Выйдите все.
— А ты?
— Сейчас приду. Я два раза принимал психедрин, могу с ним еще немного посидеть.
Когда люди встали и двинулись к двери, малый торс двутела, до сих пор поддерживаемый как бы невидимой опорой, вдруг сломался — его глаза закрылись, голова бессильно упала назад.
— Слушайте, мы все время расспрашивали его, а почему он нас ни о чем не спросил? — спохватился в коридоре Инженер.
— Почему же, до этого и он спрашивал, — ответил Кибернетик. — Об отношениях, господствующих на Земле, о нашей истории, о развитии астронавтики — еще за каких-нибудь полчаса до вашего прихода он говорил значительно больше.
— Должно быть, очень ослаб.
— Наверно. Он получил большую дозу облучения, путешествие по пустыне должно было его здорово утомить, тем более что он довольно стар.
— Как долго они живут?
— Около шестидесяти оборотов планеты, то есть немного меньше шестидесяти наших лет. Эдем обращается вокруг своего солнца чуть быстрее, чем Земля.
— Как они питаются?
— Довольно своеобразно. Кажется, эволюция проходила тут иначе, чем на Земле. Они могут непосредственно усваивать некоторые неорганические субстанции.
— Действительно своеобразно, — сказал Инженер.
— Ага, грунт, который вынес тот, первый! — вдруг сообразил Химик.
Они остановились.
— Да, но таким способом двутелы питались тысячи лет назад. Теперь в нормальных условиях так никто не поступает. Эти тонкие чаши на равнине -как бы их аккумуляторы продовольствия.
— Это что, живые существа?
— Не знаю. Во всяком случае, они избирательно извлекают из глубины и накапливают вещества, которые служат двутелам пищей. Их много, разных видов.
— Да, очевидно, двутелы должны их разводить, вернее, возделывать, -сказал Химик. — На юге мы видели целые плантации этих чаш. Но зачем тот, который забрался в ракету, рылся в глине?
— Потому что после захода солнца чаши втягиваются под почву.
— Все равно глины было везде достаточно, а он выбрал именно эту, в ракете.
— Может, потому, что она была разрыхлена, а он — голоден. Мы не говорили об этом с нашим астрономом. Возможно, что тот двутел действительно бежал из долины на юге...
— Дорогие мои, идите теперь спать, — обратился Координатор к Физику и Кибернетику, — а мы займемся делом. Скоро двенадцать.
— Двенадцать ночи?
— А как же. Я вижу, вы уже совсем потеряли счет времени?
— Ну, в таких условиях...
Позади послышались шаги. Из библиотеки вышел Доктор. Все испытующе смотрели на него.
— Спит, — сказал он. — Худо с ним. Когда вы вышли, я решил было... — Он не кончил.
— Но ты говорил с ним?
— Говорил. То есть... Понимаете, мне показалось, что это конец... Я спросил его, можем ли мы что-нибудь для них сделать. Для всех.
— И что он сказал?
— Нуль, — медленно повторил Доктор, и всем показалось, что они слышат мертвый голос калькулятора.
— Идите теперь и ложитесь, — сказал Координатор через мгновение. - Но я еще воспользуюсь тем, что мы все вместе, и спрошу вас — будем ли мы стартовать?
— Да, — сказал Инженер.
— Да, — произнесли Физик и Химик почти одновременно.
— Да, — присоединился Кибернетик.
— А ты? Молчишь? — спросил Координатор Доктора.
— Я размышляю. Понимаете, мне еще никогда не было так интересно...
— Понимаю, тебя интересует, как им можно помочь. Но теперь-то ты уже знаешь, что...
— Нет. Не знаю, — тихо сказал Доктор.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Часом позже по откинутой крышке грузового люка сполз Защитник. Инженер остановил его в двухстах метрах от стеклянистой стены, сходящейся кверху, словно недостроенный свод, и принялся за дело. Тьма гигантскими скачками убегала в глубь пустыни. Ослепительные гремящие бичи рассекали зеркальную стену, сочащиеся жаром плиты падали на грунт, белый дым бурлил над кипящим песком. Инженер оставлял куски строительного материала остывать и хлестал аннигилятором дальше, вырубая в своде окна, с которых стекали огненные сосульки. В мутной, полупрозрачной оболочке возникали ряды четырехугольных дыр, сквозь них открывались провалы звездного неба. Дым спиралями стлался по песку, в жилах стеклянистого колосса что-то пощелкивало, трещало, обломки затягивал темный жар. Наконец Защитник попятился к ракете. Инженер на расстоянии измерял радиоактивность. Счетчики предостерегающе гудели.
— Пришлось бы ждать минимум четверо суток, — сказал Координатор, -но мы пустим туда Черного и чистильщиков.
— Да, радиоактивность значительна только на поверхности. Достаточно будет сильной струи песка под давлением. А обломки нужно собрать в одном месте и закопать.
— Можно бы загрузить их в кормовой отстойник. — Координатор задумчиво смотрел на вишневый отсвет пылающих развалин.
— Зачем? — удивился Инженер. — Нам это ничего не даст, бесполезный балласт.
— Я предпочел бы не оставлять радиоактивных следов... Они не знают атомной энергии, и лучше, чтобы они ее не узнали...
— Может, ты и прав, — пробурчал Инженер. — Эдем... — добавил он через мгновение. — Ты знаешь, передо мной вырисовывается картина... После того, что рассказал этот двутел-астроном, вернее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Координатор сказал в микрофон:
— На юге здесь есть долина. Там — большие строения, в строениях скелеты, вокруг — могилы. Что это?
— Постой, могилы ничего не значат.
Кибернетик притянул к себе гибкую стойку микрофона.
— На юге — архитектурная конструкция, рядом с ней — в отверстиях в грунте — мертвые тела. Мертвые двутелы. Что это значит?
На этот раз калькулятор дольше обменивался скребущими звуками с двутелом. Они заметили, что впервые машина, казалось, сама от себя спрашивала о чем-то еще раз, наконец обращенный к ним репродуктор монотонно сообщил:
— Двутел — физическая работа нет. Пауза. Электрический орган -работа, да, но акселероинволюция — дегенерация — злоупотребление. Пауза. Юг — это экземплификация самоуправляемой прокрустики — пауза. Биосоциозамыкание — антисмерть. Пауза. Общественная изоляция — не сила, не принуждение. Пауза. Добровольность. Пауза. Микроадаптация группы -центросамотяг — продукция — да, нет. Пауза.
— Ну что, получил? — Кибернетик сердито посмотрел на Физика. -"Центросамотяг", "антисмерть", "биосоциозамыкание". Говорил я тебе! Пожалуйста, теперь расшифровывай.
— Постепенно расшифрую, — сказал Физик. — Это имеет что-то общее с принудительными работами.
— Неверно. Он сказал "не сила, не принуждение", "добровольность".
— Ну, так спросим еще раз. — Физик подтянул к себе микрофон. -Непонятно, — сказал он. — Скажи — очень просто — что на юге, в долине? Колония? Группа осужденных? Изоляция? Производство? Кто производит? Что? И зачем? С какой целью?
Калькулятор снова объяснился с двутелом — это продолжалось минут пять, — потом опять заговорил:
— Изоломикрогруппа — добровольность — интерсцепление — принуждение — нет. Пауза. Каждый двутел — противигра — изоломикрогруппа. Пауза. Главная связь — центростремительный самотяг. Пауза. Связка — гневисть. Пауза. Кто вина — тот кара. Пауза. Кто кара — тот изоломикрогруппа -добровольность. Пауза. Интерсвязи возвратные — полиндивидуальные -сцепление — гневисть — самуцель. Пауза. Социопсихоциркуляция — внутренняя антисмерть. Пауза.
— Подождите! — крикнул Кибернетик, видя, что остальные беспомощно зашевелились. — Что это значит, "самуцель"? Какая цель?
— Самуцел...ение, — пробурчал калькулятор, который на этот раз вообще не обратился к двутелу.
— А! Инстинкт самосохранения! — крикнул Физик, а калькулятор поспешно объяснил:
— Инстинкт самосохранения. Да. Да.
— Ты хочешь сказать, что понимаешь, о чем он говорит?! — Инженер вскочил с места.
— Не знаю, правильно ли я понимаю, но догадываюсь — речь идет о какой-то разновидности их системы наказаний. Очевидно, это некие микрообщества, автономные группы, которые, так сказать, взаимно загнали друг друга в угол.
— Как это? Без охраны? Без надсмотрщиков?
— Да. Он же прямо сказал, что никакого принуждения нет.
— Это невозможно.
— Ну почему же? Представь себе двоих людей; у одного есть спички, у другого — коробок. Они могут друг друга ненавидеть, но огонь зажгут только вместе. Гневисть — это гнев и ненависть или что-нибудь близкое. Поэтому кооперация в группе возникает благодаря обратным связям, как в моем примере, но, конечно, это гораздо сложнее! Принуждение рождается как-то само по себе — его создает внутреннее положение группы.
— Ну хорошо, хорошо, но что они там делают? Что они там делают? Кто лежит в этих могилах? Зачем?
— Ты слышал, что сказал калькулятор? "Прокрустика". Очевидно, от прокрустова ложа.
— Вздор! Откуда двутел слышал о Прокрусте?!
— Калькулятор, а не двутел. Он выискивает наиболее близкие понятия в соответствии с резонансом в семантическом спектре! Там, в этих группах, ведется изнурительная работа. Возможно, что она не имеет никакой цели, никакого смысла, он сказал "продукция — да, нет" — значит, что-то производят, должны это делать, ибо таково наказание.
— Почему должны? Кто их заставляет, если там нет никакой охраны?!
— Какой ты упрямый! Насчет продукции я, может, и ошибаюсь, но принуждение создает ситуация. Ты что, не слышал о принудительных ситуациях? Скажем, на тонущем корабле вариантов спасения, из которых ты можешь выбирать, очень немного — может, у них под ногами всю жизнь палуба такого корабля?.. Поскольку физический труд, особенно изнурительный, приносит им вред, то здесь происходит какое-то "биозамыкание", возможно, в зоне электрического органа.
— Он говорил "биосоциозамыкание". Это должно быть что-то иное.
— Но нечто в этом роде. В группе существует сцепление — взаимное притяжение, то есть группа обречена вариться в собственном соку, изолирована от общества.
— Это страшно туманно. Что они там все-таки делают?
— Ну чего ты от меня хочешь? Я знаю столько же, сколько и ты. Ведь недоразумения и смещения значений накладываются одно на другое, не только с нашей стороны, но точно так же между калькулятором и двутелом — с другой! Может быть, у них есть специальная научная дисциплина — "прокрустика", теория динамики таких групп! Они заранее планируют тип действий, конфликтов и взаимных притяжений в ее сфере, функции распределены так, чтобы образовалось своеобразное равновесие, обмен, циркуляция гнева, ненависти, чтобы эти чувства спаивали их и одновременно чтобы они не могли найти общего языка с кем-нибудь вне группы...
— Это твои личные вариации на тему шизофренических бредней калькулятора, а вовсе не объяснение! — крикнул Химик.
— Пожалуйста, займи мое место. Может, у тебя пойдет лучше.
Стало тихо.
— Он очень устал, — сказал Доктор. — От силы еще один-два вопроса. Больше нельзя. Кто хочет их задать?
— Я, — сказал Координатор. — Откуда ты узнал о нас? — бросил он в микрофон.
— Информация — метеорит — корабль, — ответил через минуту калькулятор, обменявшись несколькими короткими хриплыми звуками с двутелом. — Корабль — иной планеты — космическое излучение — дегенерация существ. Пауза. Несут смерть. Пауза. Стеклянистая изоляция с целью ликвидации. Пауза. Обсерватория. Пауза. Грохот. Произвел — пеленгование — направление звука — источник грохота — фокус попадания — ракета. Пауза. Пошел ночью. Пауза. Ждал — Защитник открыл изоляцию. Вошел — здесь. Пауза.
— Объявили, что упал корабль с какими-то чудовищами, да? — спросил Инженер.
— Да. Что мы дегенерировали под влиянием космического излучения. И что они намерены запереть нас, окружить этой стеклянистой массой. Он по звуку запеленговал направление обстрела, определил цель и таким образом нашел нас.
— Не боялся чудовищ? — бросил Координатор в микрофон.
— Не боялся — это ничего не значит. Сейчас, какое там было слово? Ага, гневисть. Может, так переведет.
Кибернетик повторил вопрос на странном жаргоне калькулятора.
— Да, — сразу ответил репродуктор. — Да. Но — шанс — один — на миллион — оборотов — планеты.
— Это понятно. Каждый из нас пошел бы, — понимающе кивнул головой Физик.
— Хочешь остаться с нами? Мы вылечим тебя. Смерти не будет, -медленно сказал Доктор.
— Нет, — ответил репродуктор.
— Хочешь уйти? Хочешь вернуться к своим?
— Возвращение — нет, — ответил репродуктор.
Люди переглянулись.
— Ты действительно не умрешь! Мы тебя действительно вылечим! -воскликнул Доктор. — Скажи, что ты хочешь сделать, когда будешь здоров?
Калькулятор заскрипел, двутел ответил одним звуком, таким коротким, что он был едва слышен.
— Нуль, — как бы колеблясь, сказал репродуктор.
И через мгновение добавил, словно неуверенный, что его правильно поняли:
— Нуль. Нуль.
— Не хочет остаться, возвращаться — тоже, — буркнул Химик. — Может, он... бредит?
Все посмотрели на двутела. Его бледно-голубые глаза глядели на них неподвижно. В тишине было слышно его медленное глухое дыхание.
— Довольно, — сказал Доктор, вставая. — Выйдите все.
— А ты?
— Сейчас приду. Я два раза принимал психедрин, могу с ним еще немного посидеть.
Когда люди встали и двинулись к двери, малый торс двутела, до сих пор поддерживаемый как бы невидимой опорой, вдруг сломался — его глаза закрылись, голова бессильно упала назад.
— Слушайте, мы все время расспрашивали его, а почему он нас ни о чем не спросил? — спохватился в коридоре Инженер.
— Почему же, до этого и он спрашивал, — ответил Кибернетик. — Об отношениях, господствующих на Земле, о нашей истории, о развитии астронавтики — еще за каких-нибудь полчаса до вашего прихода он говорил значительно больше.
— Должно быть, очень ослаб.
— Наверно. Он получил большую дозу облучения, путешествие по пустыне должно было его здорово утомить, тем более что он довольно стар.
— Как долго они живут?
— Около шестидесяти оборотов планеты, то есть немного меньше шестидесяти наших лет. Эдем обращается вокруг своего солнца чуть быстрее, чем Земля.
— Как они питаются?
— Довольно своеобразно. Кажется, эволюция проходила тут иначе, чем на Земле. Они могут непосредственно усваивать некоторые неорганические субстанции.
— Действительно своеобразно, — сказал Инженер.
— Ага, грунт, который вынес тот, первый! — вдруг сообразил Химик.
Они остановились.
— Да, но таким способом двутелы питались тысячи лет назад. Теперь в нормальных условиях так никто не поступает. Эти тонкие чаши на равнине -как бы их аккумуляторы продовольствия.
— Это что, живые существа?
— Не знаю. Во всяком случае, они избирательно извлекают из глубины и накапливают вещества, которые служат двутелам пищей. Их много, разных видов.
— Да, очевидно, двутелы должны их разводить, вернее, возделывать, -сказал Химик. — На юге мы видели целые плантации этих чаш. Но зачем тот, который забрался в ракету, рылся в глине?
— Потому что после захода солнца чаши втягиваются под почву.
— Все равно глины было везде достаточно, а он выбрал именно эту, в ракете.
— Может, потому, что она была разрыхлена, а он — голоден. Мы не говорили об этом с нашим астрономом. Возможно, что тот двутел действительно бежал из долины на юге...
— Дорогие мои, идите теперь спать, — обратился Координатор к Физику и Кибернетику, — а мы займемся делом. Скоро двенадцать.
— Двенадцать ночи?
— А как же. Я вижу, вы уже совсем потеряли счет времени?
— Ну, в таких условиях...
Позади послышались шаги. Из библиотеки вышел Доктор. Все испытующе смотрели на него.
— Спит, — сказал он. — Худо с ним. Когда вы вышли, я решил было... — Он не кончил.
— Но ты говорил с ним?
— Говорил. То есть... Понимаете, мне показалось, что это конец... Я спросил его, можем ли мы что-нибудь для них сделать. Для всех.
— И что он сказал?
— Нуль, — медленно повторил Доктор, и всем показалось, что они слышат мертвый голос калькулятора.
— Идите теперь и ложитесь, — сказал Координатор через мгновение. - Но я еще воспользуюсь тем, что мы все вместе, и спрошу вас — будем ли мы стартовать?
— Да, — сказал Инженер.
— Да, — произнесли Физик и Химик почти одновременно.
— Да, — присоединился Кибернетик.
— А ты? Молчишь? — спросил Координатор Доктора.
— Я размышляю. Понимаете, мне еще никогда не было так интересно...
— Понимаю, тебя интересует, как им можно помочь. Но теперь-то ты уже знаешь, что...
— Нет. Не знаю, — тихо сказал Доктор.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Часом позже по откинутой крышке грузового люка сполз Защитник. Инженер остановил его в двухстах метрах от стеклянистой стены, сходящейся кверху, словно недостроенный свод, и принялся за дело. Тьма гигантскими скачками убегала в глубь пустыни. Ослепительные гремящие бичи рассекали зеркальную стену, сочащиеся жаром плиты падали на грунт, белый дым бурлил над кипящим песком. Инженер оставлял куски строительного материала остывать и хлестал аннигилятором дальше, вырубая в своде окна, с которых стекали огненные сосульки. В мутной, полупрозрачной оболочке возникали ряды четырехугольных дыр, сквозь них открывались провалы звездного неба. Дым спиралями стлался по песку, в жилах стеклянистого колосса что-то пощелкивало, трещало, обломки затягивал темный жар. Наконец Защитник попятился к ракете. Инженер на расстоянии измерял радиоактивность. Счетчики предостерегающе гудели.
— Пришлось бы ждать минимум четверо суток, — сказал Координатор, -но мы пустим туда Черного и чистильщиков.
— Да, радиоактивность значительна только на поверхности. Достаточно будет сильной струи песка под давлением. А обломки нужно собрать в одном месте и закопать.
— Можно бы загрузить их в кормовой отстойник. — Координатор задумчиво смотрел на вишневый отсвет пылающих развалин.
— Зачем? — удивился Инженер. — Нам это ничего не даст, бесполезный балласт.
— Я предпочел бы не оставлять радиоактивных следов... Они не знают атомной энергии, и лучше, чтобы они ее не узнали...
— Может, ты и прав, — пробурчал Инженер. — Эдем... — добавил он через мгновение. — Ты знаешь, передо мной вырисовывается картина... После того, что рассказал этот двутел-астроном, вернее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37