Небольшой водопад журчал там, где в лучах теплого солнца подтаивал ледник. Там, где не было снега, виднелась зеленая растительность.
Хант, отец Ним, подошел к Мургатройду и Кальхауну. На Ханте не было громоздкого плаща и рукавиц, которые так необходимы в Городе-Два. Сейчас он был одет как цивилизованный человек, нов одной руке держал заостренную палку, а в другой — связку вполне нормальных на вид рыб. На лице его было выражение застывшего изумления. Изумление уже вошло у Ханта в привычку.
Кальхаун объяснил, что Мургатройд нашел еще один сорт съедобных орехов, похоже, что они земного происхождения, как и большая часть живых существ, которых они успели увидеть. По всей вероятности, сделал вывод Кальхаун, растения и животные были вывезены с планеты Земля, правда, в разное время.
Хант кивнул. Казалось, он хотел что-то спросить и все никак не решался.
Наконец он сказал:
— Я разговаривал с Патом.
— А, зятек, который должен благодарить вас не только за дочь, за то, что остался жив, но еще и за ваше положение в Городе-Два, которое дало вам законные права провести свадебную церемонию, Полагаю, он выразил вам свое уважение? — не удержался от ехидства Кальхаун.
Хант нетерпеливо махнул рукой.
— Он говорит, что вы ничего не хотите сделать, чтобы спасти его или Ним от смерти.
Кальхаун кивнул:
— Да, это так.
— Но они же могут умереть! Они же умрут! Ним умрет от болезни, распространенной в Городе-Три. Люди в Городе-Три всегда говорили, что у нас тоже есть болезнь, смертельная для них и безопасная для нас, жителей Города-Два. Они, в Городе-Три, умирали от нашей болезни.
— Что, видимо, является всего лишь историческим фактом. Однако как это по-латыни? «Время проходит». Нынешняя важность этого исторического факта состоит в том, что он является фактором «синдрома изоляции» и, следовательно, решающим фактором в «проблеме Крузо». Я намеренно ничего не давал Ним и Пату, чтобы доказать, что смертельная опасность болезней Города-Два и Три уже канула в Лету.
Хант покачал головой:
— Я не понимаю.
— Я когда-нибудь нарисую диаграмму. Но это не очень сложная диаграмма, — утешил его Кальхаун. — Кстати, вы спросили у Пата, что в Городе-Три говорят о ленточке в небе? Мне кажется, она каким-то образом связана с зелеными растениями и животными. Случайное появление орехов, рыбы, белок, кроликов и голубей на этой планете исключено. Мне кажется, здесь где-то кроется еще одна ошибка. Так что говорит Пат?
Хант пожал плечами.
— Когда я спрашиваю его, — добавил Кальхаун, — он не обращает на меня внимания. Он лишь млеет, глядя на Ним. Но вы — его тесть. Он обязан быть вежливым с вами!
Хант вдруг резко сел, положил свое самодельное копье под деревом и посмотрел на связку рыбы. Он не привык к избытку еды, и температура воздуха (Кальхаун прикинул: градусов пятьдесят по Фаренгейту) казалась ему высокой. Хант задумчиво стал отделять одну рыбку от другой. Взяв одну из них, он с новоприобретенным умением срезал филе. Дня два назад Кальхаун показал, как это делать.
— Детей в Городе-Три учат, — глухо сказал Хант, — тому же, что и детей в Городе-Два. Люди прибыли на планету работать в шахтах. Тогда была такая компания, которая отправила их на шахты и время от времени присылала корабли, чтобы вывезти продукты горнодобычи и привезти то, что было необходимо жителям. Люди жили хорошо и счастливо. Компания вывесила эту ленточку, чтобы создать искусственные теплые земли, где можно было бы выращивать овощи и фрукты. Но шахты скоро уже не могли обеспечить потребностей экспорта. Благодаря искусственному климату территория теплых земель расширилась. Стало теплее, ледники начали таять и сползать с гор. Они разрушили газо— и нефтепроводы между городами (их было трудно отремонтировать). Компания объяснила, что в связи с тем, что шахты стали нерентабельными, она больше не будет присылать звездолеты, чтобы вывезти груз и привезти все необходимое для жителей.
Те, кто выразил желание уехать, воспользовались звездолетами компании. Однако наши прапрадеды полюбили эту землю и решили остаться. У них были дома, еда и тепло. Они ни за что не хотели уходить.
Хант умолк и принялся разглядывать розоватое филе форели, которое он только что отделил от костей. Он откусил кусочек и стал задумчиво жевать.
— Поджаренная форель лучше на вкус, — мягко сказал Кальхаун.
— Но и так тоже вкусно, — ответил Хант и продолжил: — А потом корабли больше не приходили. И пришла болезнь. Она пришла из Города-Один. Жители Города-Два и Города-Три приходили в Город-Один и заразились этой болезнью. Они разнесли инфекцию по своим городам, но оказалось, что каждый из городов имел свою особую инфекцию, противостоять которой жители двух других городов не могли. Город-Один передал болезнь Городу-Три. Говорят, что в Городе-Два не было этой и своей инфекции. Так говорят в Городе-Два. А в Городе-Три говорят, что именно они совершенно здоровы, и у них никогда не было болезней.
Кальхаун молчал. Мургатройд пытался разгрызть один из орехов, которые он собрал на дереве. Кальхаун взял два ореха, стукнул их друг о друга, расколол и отдал Мургатройду, который с большим удовольствием их съел.
Хант поднял глаза на Кальхауна.
— Пат не передал Ним болезни Города-Три, — заметил он, — а Ним не заразила его болезнью Города-Два. Здесь что-то не так.
Кальхаун, раздумывая, ответил:
— Это очень все сложно и запутанно. Болезнь может передаваться носителем болезни: так, как вы всегда и думали. Носитель болезни может и не знать, что он является ее источником. Люди, окружающие носителя болезни, могут быть инфицированы: их кожа, их одежда являются носителями микроба. Скоро все в городе привыкают к этой инфекции. У них появляется к ней иммунитет, но вот кто-то из другого города приходит в это небольшое сообщество и заражается. Микроб для него является смертельным.
Хант внимательно слушал.
— Значит, инфекция может быть на одежде? Инфекция передается от носителя болезни на одежду?
Кальхаун кивнул.
— Разные носители разносят разные болезни. Например, человек инфицирован болезнью в Городе-Один, и все жители привыкли к этой болезни и не замечают ее потому, что приобрели иммунитет с рождения. В Городе-Два может быть носитель совсем другой болезни, и так далее… В каждом городе привыкали к своей особой болезни.
— Это понятно, — кивнул Хант, — но почему Пат не умирает или Ним? Почему вы ничего не делаете, чтобы спасти их?
— Предположим, — пояснил Кальхаун, — что носитель болезни умирает. Что происходит?
Хант снова откусил кусочек форели и начал жевать. Вдруг он поперхнулся.
— Болезнь не распространяется с одежды носителя. У жителей города больше нет той инфекции, которую они могли бы передать случайно в другой город. Младенцы не приобретают ее при рождении! Не существует больше болезни Города-Один, Города-Два или Города-Три!
— Да, остается лишь неистребимая уверенность в том, что болезни есть! Вы были уверены в существовании такой болезни. Все остальные еще уверены в этом потому, что города изолированы друг от друга, и выставляют часовых. Они совершенно убеждены в том, что то, о чем они привыкли думать, продолжает существовать. Они верят в то, что когда-то было правдой. Когда-то! А такие люди, как Ним и Пат, убегают в снега и умирают там!
Хант проглотил кусочек форели и широко улыбнулся.
— Ну что же, — в его голосе звучало уважение к Кальхауну, который был его гораздо моложе. — Мне это нравится! Мы не были дураками, когда верили в то, что все это правда. Но мы будем ослами, если будем продолжать верить тому, что перестало быть правдой. Кальхаун, как нам заставить людей понять? Скажите мне! Я смогу объяснить своим людям. С ними можно прекрасно ладить, если они не напуганы. Я могу заставить их сделать то, что считаю правильным и мудрым, когда они не чувствуют страха. Но когда они боятся…
Хант заскрипел зубами. Он внимательно смотрел на Кальхауна. Кальхаун почему-то вдруг вспомнил человека, на которого сейчас был похож Хант, — президента одной высокоцивилизованной планеты. У того тоже был всегда внимательный взгляд.
— Ну и как же мы их напугаем? Как сделать так, чтобы они поверили?
Хант развел руками. Кальхаун без всяких эмоций рассказал ему, что надо делать. Слов будет недостаточно. Угрозы не помогут, а на обещание вообще никто не обратит внимания.
— Синдром изоляции — невротическое состояние, а «проблема Крузо» состоит в невротической ипохондрии (мнительности, депрессии). Вам удастся решить эту сложную задачу. Вам, Ним и Пату.
Хант поморщился.
— Теперь я ненавижу холод. Но я сделаю все, что от меня зависит. Я сделаю это! Если у меня будут внуки, то им нужны будут другие дети, чтобы вместе играть. Мы отвезем вас на корабль?
— Да, пожалуйста, — сказал Кальхаун. — Кстати, как называется эта планета?
Хант ответил.
Кальхаун проскользнул через пастбище в центр посадочной площадки и осмотрел свой звездолет с внешней стороны. На нем были вмятины, но дверь оказалась закрыта. При свете сияющей ленточки в небе он заметил, что протоптанные следы находились на почтительном расстоянии от корабля. Город-Один был озабочен прибытием корабля Медслужбы, но понятия не имел, что с ним делать, и оставил его в покое, до поры…
Кальхаун открыл сложный замок, когда вдруг что-то подскочило возле его ног. Он подпрыгнул от неожиданности, а Мургатройд удивленно спросил: «Чи?» Кальхаун понял, что так напугало его. Он наконец открыл входной люк, вошел и закрыл его за собой. Атмосфера в корабле казалась мертвой по сравнению с той, в которой он провел некоторое время вне корабля. Он включил внешние микрофоны и услышал осторожные шажки и недовольное воркование. Это вызвало у него широкую улыбку.
Когда наступит утро, жители Города-Один увидят на пастбище маленьких кроликов с Целыми хвостиками и воркующих голубей. Они отреагируют так, как уже отреагировали жители Города-Два и Города-Три — паникой, страхом. Паника заставит их подумать о самом главном — выживании, о их собственных жизнях. Они подумают о редкой болезни, которую могут распространить эти милые кролики. И страх перед неизвестной болезнью будет единственным чувством и единственной мыслью. Потом с ними по рации свяжется Хант. Он выразит озабоченность и сожаление, что партия новых животных для Города-Два случайно попала в Город-Один. Он добавит также, что животные инфицированы и что жителям Города-Один грозит эпидемия. Он даже назовет симптомы болезни: головная боль, боль в желудке и нервное потрясение. Он упомянет, что Кальхаун оставил в Городе-Два лекарства, которые вылечивают эту и другие болезни, и предупредит, что если подобные симптомы появятся в Городе-Один, то пострадавшие получат соответствующее лечение в Городе-Два.
Болезнь появится. Непременно. В трех сообществах этой планеты уже давно не было никаких болезней. Арктические колонии; где не бывает людей с других планет, становятся под влиянием внешних условий отменно здоровыми, но вот «синдром изоляции»… играет важную, но негативную роль.
В конечном итоге жители Города-Один, стеная и жалуясь на судьбу, отправятся в Город-Два. Их страдания будут реальными: они будут бояться нарушить свою изолированность от других городов. Но больше всего на свете они будут бояться болезни, даже той, которая существует лишь в их воображении. Когда они прибудут в Город-Два, они заметят, что ухаживать за ними будут жители Города-Три. Они будут в ужасе!
Но «плацебо», или псевдолекарство, выдаваемое всем жителям Хантом, Патом и Ним, вселит в них уверенность и надежду.
«Проблема Крузо» требует героического к себе отношения. И устранение синдрома потребует много мужества… и хитрости. Вот так-то!
Кальхаун проверил оснащение и приборы корабля. Ему придется стартовать на собственных двигателях звездолета и предстоит очень тщательно определить обратный курса Главное управление Межзвездной медицинской службы, чтобы написать отчет перед вылетом на Мериду-2. Ему не хотелось больше ошибаться. Неожиданно он рассмеялся.
— Мургатройд, — сказал он с умилением, — меня осенило: ошибки, которые мы совершаем и так героически стараемся избегать, являются частью порядка вещей.
«Чи?» — удивился Мургатройд.
— Компания, которая заселяла планету, — напомнил Кальхаун, улыбаясь,
— вывесила ленточку над планетой, чтобы сэкономить на грузовых перевозках. Это была ее ошибка, потому что ленточка нанесла ущерб горнодобывающему бизнесу и компании пришлось списать планету за нерентабельностью. И здесь она сделала еще одну ошибку, не сообщив об этом в Медслужбу. Компания бросила планету и людей за ненадобностью. Теперь ей придется получать право эксплуатировать планету заново. Но она никогда этого разрешения не получит, потому что она нанесла ущерб здоровью населения. Послушай: кто-то совершил ошибку — и мы попали сюда, вместо Мериды-2. В Городе-Один очень ошиблись, не приняв нас в качестве гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Хант, отец Ним, подошел к Мургатройду и Кальхауну. На Ханте не было громоздкого плаща и рукавиц, которые так необходимы в Городе-Два. Сейчас он был одет как цивилизованный человек, нов одной руке держал заостренную палку, а в другой — связку вполне нормальных на вид рыб. На лице его было выражение застывшего изумления. Изумление уже вошло у Ханта в привычку.
Кальхаун объяснил, что Мургатройд нашел еще один сорт съедобных орехов, похоже, что они земного происхождения, как и большая часть живых существ, которых они успели увидеть. По всей вероятности, сделал вывод Кальхаун, растения и животные были вывезены с планеты Земля, правда, в разное время.
Хант кивнул. Казалось, он хотел что-то спросить и все никак не решался.
Наконец он сказал:
— Я разговаривал с Патом.
— А, зятек, который должен благодарить вас не только за дочь, за то, что остался жив, но еще и за ваше положение в Городе-Два, которое дало вам законные права провести свадебную церемонию, Полагаю, он выразил вам свое уважение? — не удержался от ехидства Кальхаун.
Хант нетерпеливо махнул рукой.
— Он говорит, что вы ничего не хотите сделать, чтобы спасти его или Ним от смерти.
Кальхаун кивнул:
— Да, это так.
— Но они же могут умереть! Они же умрут! Ним умрет от болезни, распространенной в Городе-Три. Люди в Городе-Три всегда говорили, что у нас тоже есть болезнь, смертельная для них и безопасная для нас, жителей Города-Два. Они, в Городе-Три, умирали от нашей болезни.
— Что, видимо, является всего лишь историческим фактом. Однако как это по-латыни? «Время проходит». Нынешняя важность этого исторического факта состоит в том, что он является фактором «синдрома изоляции» и, следовательно, решающим фактором в «проблеме Крузо». Я намеренно ничего не давал Ним и Пату, чтобы доказать, что смертельная опасность болезней Города-Два и Три уже канула в Лету.
Хант покачал головой:
— Я не понимаю.
— Я когда-нибудь нарисую диаграмму. Но это не очень сложная диаграмма, — утешил его Кальхаун. — Кстати, вы спросили у Пата, что в Городе-Три говорят о ленточке в небе? Мне кажется, она каким-то образом связана с зелеными растениями и животными. Случайное появление орехов, рыбы, белок, кроликов и голубей на этой планете исключено. Мне кажется, здесь где-то кроется еще одна ошибка. Так что говорит Пат?
Хант пожал плечами.
— Когда я спрашиваю его, — добавил Кальхаун, — он не обращает на меня внимания. Он лишь млеет, глядя на Ним. Но вы — его тесть. Он обязан быть вежливым с вами!
Хант вдруг резко сел, положил свое самодельное копье под деревом и посмотрел на связку рыбы. Он не привык к избытку еды, и температура воздуха (Кальхаун прикинул: градусов пятьдесят по Фаренгейту) казалась ему высокой. Хант задумчиво стал отделять одну рыбку от другой. Взяв одну из них, он с новоприобретенным умением срезал филе. Дня два назад Кальхаун показал, как это делать.
— Детей в Городе-Три учат, — глухо сказал Хант, — тому же, что и детей в Городе-Два. Люди прибыли на планету работать в шахтах. Тогда была такая компания, которая отправила их на шахты и время от времени присылала корабли, чтобы вывезти продукты горнодобычи и привезти то, что было необходимо жителям. Люди жили хорошо и счастливо. Компания вывесила эту ленточку, чтобы создать искусственные теплые земли, где можно было бы выращивать овощи и фрукты. Но шахты скоро уже не могли обеспечить потребностей экспорта. Благодаря искусственному климату территория теплых земель расширилась. Стало теплее, ледники начали таять и сползать с гор. Они разрушили газо— и нефтепроводы между городами (их было трудно отремонтировать). Компания объяснила, что в связи с тем, что шахты стали нерентабельными, она больше не будет присылать звездолеты, чтобы вывезти груз и привезти все необходимое для жителей.
Те, кто выразил желание уехать, воспользовались звездолетами компании. Однако наши прапрадеды полюбили эту землю и решили остаться. У них были дома, еда и тепло. Они ни за что не хотели уходить.
Хант умолк и принялся разглядывать розоватое филе форели, которое он только что отделил от костей. Он откусил кусочек и стал задумчиво жевать.
— Поджаренная форель лучше на вкус, — мягко сказал Кальхаун.
— Но и так тоже вкусно, — ответил Хант и продолжил: — А потом корабли больше не приходили. И пришла болезнь. Она пришла из Города-Один. Жители Города-Два и Города-Три приходили в Город-Один и заразились этой болезнью. Они разнесли инфекцию по своим городам, но оказалось, что каждый из городов имел свою особую инфекцию, противостоять которой жители двух других городов не могли. Город-Один передал болезнь Городу-Три. Говорят, что в Городе-Два не было этой и своей инфекции. Так говорят в Городе-Два. А в Городе-Три говорят, что именно они совершенно здоровы, и у них никогда не было болезней.
Кальхаун молчал. Мургатройд пытался разгрызть один из орехов, которые он собрал на дереве. Кальхаун взял два ореха, стукнул их друг о друга, расколол и отдал Мургатройду, который с большим удовольствием их съел.
Хант поднял глаза на Кальхауна.
— Пат не передал Ним болезни Города-Три, — заметил он, — а Ним не заразила его болезнью Города-Два. Здесь что-то не так.
Кальхаун, раздумывая, ответил:
— Это очень все сложно и запутанно. Болезнь может передаваться носителем болезни: так, как вы всегда и думали. Носитель болезни может и не знать, что он является ее источником. Люди, окружающие носителя болезни, могут быть инфицированы: их кожа, их одежда являются носителями микроба. Скоро все в городе привыкают к этой инфекции. У них появляется к ней иммунитет, но вот кто-то из другого города приходит в это небольшое сообщество и заражается. Микроб для него является смертельным.
Хант внимательно слушал.
— Значит, инфекция может быть на одежде? Инфекция передается от носителя болезни на одежду?
Кальхаун кивнул.
— Разные носители разносят разные болезни. Например, человек инфицирован болезнью в Городе-Один, и все жители привыкли к этой болезни и не замечают ее потому, что приобрели иммунитет с рождения. В Городе-Два может быть носитель совсем другой болезни, и так далее… В каждом городе привыкали к своей особой болезни.
— Это понятно, — кивнул Хант, — но почему Пат не умирает или Ним? Почему вы ничего не делаете, чтобы спасти их?
— Предположим, — пояснил Кальхаун, — что носитель болезни умирает. Что происходит?
Хант снова откусил кусочек форели и начал жевать. Вдруг он поперхнулся.
— Болезнь не распространяется с одежды носителя. У жителей города больше нет той инфекции, которую они могли бы передать случайно в другой город. Младенцы не приобретают ее при рождении! Не существует больше болезни Города-Один, Города-Два или Города-Три!
— Да, остается лишь неистребимая уверенность в том, что болезни есть! Вы были уверены в существовании такой болезни. Все остальные еще уверены в этом потому, что города изолированы друг от друга, и выставляют часовых. Они совершенно убеждены в том, что то, о чем они привыкли думать, продолжает существовать. Они верят в то, что когда-то было правдой. Когда-то! А такие люди, как Ним и Пат, убегают в снега и умирают там!
Хант проглотил кусочек форели и широко улыбнулся.
— Ну что же, — в его голосе звучало уважение к Кальхауну, который был его гораздо моложе. — Мне это нравится! Мы не были дураками, когда верили в то, что все это правда. Но мы будем ослами, если будем продолжать верить тому, что перестало быть правдой. Кальхаун, как нам заставить людей понять? Скажите мне! Я смогу объяснить своим людям. С ними можно прекрасно ладить, если они не напуганы. Я могу заставить их сделать то, что считаю правильным и мудрым, когда они не чувствуют страха. Но когда они боятся…
Хант заскрипел зубами. Он внимательно смотрел на Кальхауна. Кальхаун почему-то вдруг вспомнил человека, на которого сейчас был похож Хант, — президента одной высокоцивилизованной планеты. У того тоже был всегда внимательный взгляд.
— Ну и как же мы их напугаем? Как сделать так, чтобы они поверили?
Хант развел руками. Кальхаун без всяких эмоций рассказал ему, что надо делать. Слов будет недостаточно. Угрозы не помогут, а на обещание вообще никто не обратит внимания.
— Синдром изоляции — невротическое состояние, а «проблема Крузо» состоит в невротической ипохондрии (мнительности, депрессии). Вам удастся решить эту сложную задачу. Вам, Ним и Пату.
Хант поморщился.
— Теперь я ненавижу холод. Но я сделаю все, что от меня зависит. Я сделаю это! Если у меня будут внуки, то им нужны будут другие дети, чтобы вместе играть. Мы отвезем вас на корабль?
— Да, пожалуйста, — сказал Кальхаун. — Кстати, как называется эта планета?
Хант ответил.
Кальхаун проскользнул через пастбище в центр посадочной площадки и осмотрел свой звездолет с внешней стороны. На нем были вмятины, но дверь оказалась закрыта. При свете сияющей ленточки в небе он заметил, что протоптанные следы находились на почтительном расстоянии от корабля. Город-Один был озабочен прибытием корабля Медслужбы, но понятия не имел, что с ним делать, и оставил его в покое, до поры…
Кальхаун открыл сложный замок, когда вдруг что-то подскочило возле его ног. Он подпрыгнул от неожиданности, а Мургатройд удивленно спросил: «Чи?» Кальхаун понял, что так напугало его. Он наконец открыл входной люк, вошел и закрыл его за собой. Атмосфера в корабле казалась мертвой по сравнению с той, в которой он провел некоторое время вне корабля. Он включил внешние микрофоны и услышал осторожные шажки и недовольное воркование. Это вызвало у него широкую улыбку.
Когда наступит утро, жители Города-Один увидят на пастбище маленьких кроликов с Целыми хвостиками и воркующих голубей. Они отреагируют так, как уже отреагировали жители Города-Два и Города-Три — паникой, страхом. Паника заставит их подумать о самом главном — выживании, о их собственных жизнях. Они подумают о редкой болезни, которую могут распространить эти милые кролики. И страх перед неизвестной болезнью будет единственным чувством и единственной мыслью. Потом с ними по рации свяжется Хант. Он выразит озабоченность и сожаление, что партия новых животных для Города-Два случайно попала в Город-Один. Он добавит также, что животные инфицированы и что жителям Города-Один грозит эпидемия. Он даже назовет симптомы болезни: головная боль, боль в желудке и нервное потрясение. Он упомянет, что Кальхаун оставил в Городе-Два лекарства, которые вылечивают эту и другие болезни, и предупредит, что если подобные симптомы появятся в Городе-Один, то пострадавшие получат соответствующее лечение в Городе-Два.
Болезнь появится. Непременно. В трех сообществах этой планеты уже давно не было никаких болезней. Арктические колонии; где не бывает людей с других планет, становятся под влиянием внешних условий отменно здоровыми, но вот «синдром изоляции»… играет важную, но негативную роль.
В конечном итоге жители Города-Один, стеная и жалуясь на судьбу, отправятся в Город-Два. Их страдания будут реальными: они будут бояться нарушить свою изолированность от других городов. Но больше всего на свете они будут бояться болезни, даже той, которая существует лишь в их воображении. Когда они прибудут в Город-Два, они заметят, что ухаживать за ними будут жители Города-Три. Они будут в ужасе!
Но «плацебо», или псевдолекарство, выдаваемое всем жителям Хантом, Патом и Ним, вселит в них уверенность и надежду.
«Проблема Крузо» требует героического к себе отношения. И устранение синдрома потребует много мужества… и хитрости. Вот так-то!
Кальхаун проверил оснащение и приборы корабля. Ему придется стартовать на собственных двигателях звездолета и предстоит очень тщательно определить обратный курса Главное управление Межзвездной медицинской службы, чтобы написать отчет перед вылетом на Мериду-2. Ему не хотелось больше ошибаться. Неожиданно он рассмеялся.
— Мургатройд, — сказал он с умилением, — меня осенило: ошибки, которые мы совершаем и так героически стараемся избегать, являются частью порядка вещей.
«Чи?» — удивился Мургатройд.
— Компания, которая заселяла планету, — напомнил Кальхаун, улыбаясь,
— вывесила ленточку над планетой, чтобы сэкономить на грузовых перевозках. Это была ее ошибка, потому что ленточка нанесла ущерб горнодобывающему бизнесу и компании пришлось списать планету за нерентабельностью. И здесь она сделала еще одну ошибку, не сообщив об этом в Медслужбу. Компания бросила планету и людей за ненадобностью. Теперь ей придется получать право эксплуатировать планету заново. Но она никогда этого разрешения не получит, потому что она нанесла ущерб здоровью населения. Послушай: кто-то совершил ошибку — и мы попали сюда, вместо Мериды-2. В Городе-Один очень ошиблись, не приняв нас в качестве гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26