Он был бессилен одолеть эту тварь. Ему чудилось, будто он неосторожно ступил ногой в топь и та потихоньку, незаметно засасывает его и вскоре поглотит без следа.
По дороге домой Норман столкнулся с мистером Карром.
- Добрый вечер, Норман, - поздоровался тот, приподнимая панаму и заодно вытирая ею лоб, который почти сливался со значительных размеров лысиной.
- Добрый вечер, Линтикум, - отозвался Норман, размышляя, какой нужно отрастить ноготь, чтобы, как следует заточив его, человек мог взрезать им себе вены.
Мистер Карр провел платком по шее ниже бородки.
- Я в восторге от бриджа, - сказал он. - Может быть, нам четверым собраться вместе, когда наши дамы в следующий четверг отправятся на встречу преподавательских жен? Мы с вами сядем друг против друга и будем разыгрывать партии прямо по Калбертсону. Мне надоело все время играть по Блэквуду.
Норман кивнул, однако думал он о том, что люди научились в крайних обстоятельствах проглатывать языки, обрекая себя тем самым на смерть от удушья. Он попытался приструнить расшалившийся рассудок. Подобные мысли годились разве что для палача из концентрационного лагеря. Но у него ничего не вышло. Дыхание чудовища сделалось оглушительно громким. Мистер Карр вежливо кивнул на прощание и свернул в сторону. Норман пошел быстрее, как будто ядовитые стены прохода, которым двигался легендарный герой, вдруг начали сжиматься; если он хочет выбраться, ему нужно поспешить.
Знакомая студентка изумленно воззрилась на Нормана - или на что-то у него за спиной. Он миновал ее чуть ли не бегом.
На светофоре загорелся красный. Что ж, придется подождать. К перекрестку на приличной скорости приближался большой красный грузовик.
И тут Норман догадался, что должно произойти. Он понял, что не сумеет остановить себя.
Он собирался дождаться, пока грузовик не окажется совсем рядом, а потом прыгнуть под колеса. Конец прохода.
Вот что означал пятый рисунок, карта Таро, которой не было в традиционной колоде.
Императрица - Жонглер… Грузовик надвигался.
Башня… Свет переключился на желтый, но грузовик не снижал скорости. Повешенный…
Он подался вперед, переминаясь с ноги на ногу, - и услышал голос, ровный и в то же время насмешливый, голос из своего сна:
- Еще две недели. Еще две недели.
Норман выпрямился. Грузовик скрылся за поворотом.
Он огляделся. Никого, если не считать мальчишки-негра и оборванного старика с хозяйственной сумкой. Оба они достаточно далеко. Его прошиб холодный пот.
Галлюцинация, сказал он себе. Голос шел изнутри его головы. Однако, пересекая улицу и подходя к дому, он продолжал настороженно осматриваться. Едва войдя в дом, он налил себе изрядную дозу виски, бутылку с которым Тэнси почему-то оставила на шкафу, и разбавил ее содовой. Осушив стакан одним глотком, Норман сделал еще один коктейль, пригубил и с сомнением поглядел на жидкость за стеклом.
Снаружи послышался визг тормозов, а в следующий миг в гостиную, держа в руке пакет, вбежала Тэнси. Она улыбалась, лицо ее раскраснелось. Облегченно вздохнув, она положила пакет на стол и откинула челку со лба.
- Ну и гадкий день! Я так и думала, что ты захочешь выпить. Если не возражаешь, я присоединюсь.
Когда она поставила стакан обратно, в нем не было ничего, кроме льда.
- Теперь мы с тобой братья по крови - или по виски. Налей себе еще.
- Ты допила мой второй.
- А я-то думала ублажить тебя! - Тэнси присела на край стола и погрозила Норману пальцем. - Слушайте, мистер, вам надо отдохнуть. Или развлечься. Вероятнее всего, и то, и другое. Предлагаю вот что: я приготовлю сандвичей, а когда стемнеет, мы возьмем машину и поедем на Хилл. Мы не были там уже сотню лет. Ну так как, мистер?
Норман заколебался. Подстегнутые алкоголем, мысли его разбегались и путались. Какая-то часть его мозга напряженно размышляла над пережитой галлюцинацией и столь неожиданно проявившимся стремлением к самоубийству. Но другая, большая, постепенно заражалась весельем Тэнси.
- Ну? - Тэнси ущипнула его за нос.
- Идет, - сказал он.
- Прояви же хоть капельку интереса! - Она спрыгнула со стола и устремилась на кухню, загадочно бросив через плечо:
- Впрочем, всему своя пора.
Тэнси выглядела очень соблазнительно. Норман смотрел на нее так, словно их свадьба состоялась лишь вчера, а не пятнадцать лет назад; он видел ее в сто первый раз.
Испытывая наконец некое подобие облегчения, он опустился в кресло. Что-то твердое и угловатое уперлось ему в бедро. Он вскочил, сунул руку в карман брюк и извлек оттуда револьвер Теодора Дженнингса.
Норман испуганно уставился на оружие, будучи не в состоянии вспомнить, когда он достал его из стола в своем рабочем кабинете. Потом, бросив взгляд в сторону кухни, он подкрался к серванту, открыл нижний ящик и запихнул пистолет под лежащее в нем белье.
Когда Тэнси вернулась в гостиную с готовыми сандвичами, Норман читал газету и как раз дошел до интересного места внизу пятой полосы.
Хорошая шутка стоит потраченных на нее трудов.
Должно быть, именно так рассуждали пока неустановленные шутники из числа студентов колледжа Хемпнелл. Однако нас интересует, каковы были чувства профессора Нормана Сейлора, когда, выглянув этим утром из окна, он обнаружил, что посреди его лужайки сидит каменная горгулия весом в добрых триста фунтов? Ее сняли с крыши одною из принадлежащих колледжу зданий. Как студенты ухитрились отбить статую, спустить с крыши и переправить к дому профессора Сейлора, по-прежнему остается загадкой.
Нам захотелось узнать мнение президента Рэндолфа Полларда. Он рассмеялся и сказал следующее: «По-видимому, наша программа физического воспитания способствует развитию в молодых телах здорового духа».
Наша беседа с президентом Поллардом получилась недолгой, ибо он торопился в «Лайонз-клаб», где ему предстояло произнести речь на тему «Большой Хемпнелл: город и колледжа (см, первую страницу, где приводится отчет о его выступлении).
Чего и следовало ожидать. Обычные неточности. Какая там могла быть горгулья, если горгулья - это слив водосточной трубы в виде головы чудовища с разверстой пастью?
Кстати, ни единого упоминания о молнии. Наверно, репортер решил обойтись без нее, поскольку она никак не соответствовала стилю заметки. Газеты обожают всякие совпадения, но вот от таинственных шарахаются как черт от ладана.
Ну и, разумеется, последний штрих, благодаря которому заметка превращается в рекламу кафедры физического воспитания. Надо отдать должное рекламному бюро Хемпнелла: работает грубо, но эффективно.
Тэнси выдернула газету у него из рук.
- Мир подождет, - сказала она. - Попробуй-ка сандвич.
Глава 11
Когда они сели в машину, на улице было уже совсем темно. Норман ехал медленно, послушно подчиняясь всем сигналам светофоров. Веселье, которое передалось ему от Тэнси, всего лишь помогало справляться с накатывавшими то и дело волнами беспокойства - Тэнси загадочно улыбалась. Она переоделась в спортивное белое платье и сделалась похожей на студентку.
- Чем я не ведьма? - спросила она. - Везу тебя на шабащ, на наш личный шабаш.
Норман вздрогнул, но быстро напомнил себе, что, говоря так, она пытается высмеять свое прежнее поведение. Он должен постараться, чтобы она не догадалась о его мрачных мыслях.
Хватит того, что он сам не находит себе места. Зачем волновать еще и ее?
Городские огни остались позади. Проехав примерно с полмили, он круто вывернул руль, и машина съехала на дорогу, которая уводила вверх, в темноту. Норману показалось, что десять лет назад дорога была накатанной. Да и деревья разрослись: ветки так и стучат по лобовому стеклу.
Когда они добрались до вершины холма, над ним вставала красноватая убывающая луна.
Тэнси показала на нее.
- Как точно я рассчитала! - похвалилась она. - Но где же остальные? Обычно здесь уже стоят две-три машины, тем более - в такую ночь.
Норман затормозил.
- Мода изменчива во всем, - сказал он. - Наш обычай относится к отмирающим.
- Опять ты со своей социологией - Угу. Быть может, виной безлюдью происки миссис Карр. Впрочем, мне сдается, что студенты нынче предпочитают уезжать подальше от города.
Тэнси положила голову ему на плечо. Он выключил фары. Залитые лунным светом деревья отбрасывали причудливые тени.
- Помнишь Горэм? - пробормотала Тэнси. - Я училась в твоей группе, а ты был серьезным молодым преподавателем. Правда, вскоре выяснилось, что ты ничуть не лучше студентов. Помнишь?
Он кивнул и взял жену за руку. У подножия холма раскинулся город. Норман различил территорию колледжа; сделать это было вовсе не трудно, ибо ее освещали мощные прожекторы, с помощью которых администрация выгоняла из укромных уголков уединившиеся парочки.
Готические здания корпусов на миг представились ему символом мира бесплодного интеллектуального соперничества и ревнивого традиционализма, мира, который был ему бесконечно чужд.
- Интересно, за что же они нас так ненавидят? - спросил он.
- Ты о чем? - не поняла Тэнси.
- Я имею в виду наших коллег, по крайней мере, большинство их. Потому что мы поступаем, как нам хочется.
Тэнси засмеялась:
- Похоже, ты потихоньку становишься самим собой. К сожалению, нам в последнее время редко хочется чего-нибудь этакого.
- Мы живем в мире, где все построено на зависти и соперничестве, - развивал свою мысль Норман, - А соперничество внутри колледжа вроде Хемпнелла в силу того, что тут ты у всех на виду, хуже любого другого. Ты согласна?
- Я думаю об этом много лет, - отозвалась Тэнси.
- Разумеется, никто не действует в открытую; однако исподволь можно добиться куда большего, чем напрямик.
Подобная манера поведения вообще присуща человечеству как таковому.
Глядя на Хемпнелл, Норман попытался вообразить в материальном воплощении тот заряд недоброжелательства и злобы против него, который мало-помалу накапливался в стенах колледжа. По спине его поползли мурашки; он осознал вдруг, к чему неизбежно приведут такие мысли. Походило на то, что темная сторона его мозга вот-вот восторжествует над светлой.
- Эй, философ, - окликнула его Тэнси, - не желаешь?
Она протянула ему маленькую серебристую фляжку.
Норман узнал ее:
- Не ожидал, что ты сохранишь ее.
- Да? Помнишь, как я предложила ее тебе в первый раз? По-моему, ты был слегка шокирован.
- Но выпил.
- Выпил, выпил. Бери.
Норману показалось, будто он проглотил жидкий огонь. Внезапно нахлынули воспоминания: о годах дурацкого» сухого закона «, о Горэме и Новой Англии.
- Бренди?
- Не совсем. Оставь мне.
Воспоминания затопили темную половину мозга, она скрылась под ними, как суша под поверхностью воды.
Норман взглянул на Тэнси. В ее зрачках отражалась луна.
Конечно, она ведьма, самая настоящая. Она - Лилит.
Иштар[Лилит - злой дух женского пола в иудейской демонологии.
Иштар - богиня плодородия и плотской любви в аккадской мифологии.]. Надо сказать ей об этом.
- А ты помнишь, - проговорил он, - как мы скатились по откосу, прячась от ночного сторожа? В Горэме разразился бы грандиозный скандал, если бы нас поймали.
- Да, а потом…
Когда они отправились обратно, луна взобралась еще выше. Норман ехал медленно, не желая повторять тех глупостей, которые творил в былые годы. Их обогнал грузовик.» Две недели «. Черт побери! Кто он такой, чтобы слышать голоса? Жанна д'Арк?
Ему вдруг стало весело. Он подумал мельком, а не рассказать ли Тэнси обо всем, что он навоображал себе в эти дни, чтобы она посмеялась вместе с ним. Если поднапрячься, выйдет шикарная история о призраках. Существовала, правда, причина, по которой он не должен был ни о чем рассказывать Тэнси, однако сейчас она выглядела просто вздорной, ибо была частичкой, принадлежностью того мирка, откуда им почаще нужно вырываться. Разве жить - значит постоянно следить за собой, чтобы, не дай бог, не произнести чего-то такого, что оскорбит нежные чувства имярек?
Поэтому, когда они приехали домой, вошли в гостиную и сели на диван, Норман взял быка за рога.
- Знаешь, Тэнси, насчет всяких колдовских штучек. Я хотел…
Удар застал его врасплох. На мгновение он словно потерял сознание, а очнулся уже в кресле; веселье исчезло без следа, мысли метались и путались, будущее представлялось мрачным коридором длиной в две недели.
Впечатление было такое, как будто одна огромная когтистая лапа зажала ему рот, а другая схватила за плечо, встряхнула и швырнула в кресло.
Как будто?
Он смятенно огляделся.
Может быть, именно это и произошло?
Судя по всему, Тэнси ничего не заметила. Лицо ее белело в полумраке. Она что-то напевала себе под нос.
Норман поднялся, подошел к серванту и налил себе виски, попутно включив в комнате свет.
Выходит, он не в состоянии поведать о происходящем с ним ни Тэнси, ни кому другому? Вот истинная подоплека того, почему жертвы колдовства всегда столь упорно отмалчиваются. Вот почему они не могут сбежать, даже имея под рукой все необходимой для побега. Дело не в слабоволии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26