Сколько я тебя помню, ты всегда был таким. Разве что...
- Бренда! - Гарри остановился, схватил ее в объятия и крепко прижал к себе. Казалось, он сейчас задохнется. Он не мог произнести ни слова. Бренда испугалась.
- Гарри! В чем дело?
Он сглотнул, набрал в легкие воздуха, восстановив дыхание, и пошел дальше. Догнав, Бренда снова взяла его под руку.
- Гарри?
Не глядя на нее он ответил:
- Бренда, мне... мне необходимо поговорить с тобой.
- Но именно этого я и хочу! Он снова остановился, обнял ее и стал смотреть на море.
- Дело в том, что речь пойдет о не совсем обычных вещах...
Бренда решила взять инициативу на себя и направилась вдоль берега, держа Гарри за руку, увлекая его за собой.
- Хорошо. Давай поговорим. Вернее, говорить будешь ты, а я - слушать. Я сделала все что могла. Теперь очередь за тобой. Ты говоришь, речь пойдет о необычных вещах? Ну что ж, я готова.
Кивнув, Гарри искоса посмотрел на нее, откашлялся, чтобы прочистить горло, и начал:
- Бренда, тебя когда-нибудь интересовало, о чем думают люди после смерти? Я имею в виду, о чем они думают, лежа в своих могилах?
Бренда почувствовала, как по спине ее побежали мурашки. Несмотря на то, что солнце было очень горячим, от пугающе безжизненного голоса Гарри и от его слов ее до костей пробрал мороз.
- Интересовало ли меня?..
- Я же предупреждал, что речь пойдет об очень странных вещах, - торопливо напомнил он.
Она не знала, что сказать, что ответить. Ее била дрожь. Он не может говорить это серьезно, этого не может быть. Или, может быть, речь идет о том, над чем он сейчас работает? Так и есть: это сюжет одного из рассказов, который он собирается написать!
Бренда почувствовала разочарование. Всего лишь рассказ! Она ошибалась, считая, что писательская деятельность не оказывает никакого влияния на его настроение и образ мыслей. Возможно, все дело в том, что ему просто не с кем поговорить, некому излить душу. Всем известно, что он не по годам развит, его произведения были великолепны - это были произведения вполне зрелого человека. Может быть, в этом и заключена проблема? В том, что переполнявшие его мысли и эмоции не находят выхода?
- Гарри, ты должен был сказать мне, что все дело в твоей писательской работе.
- В писательской работе? - брови его поползли вверх.
- Это ведь рассказ, да?
Он покачал головой, но затем, улыбнувшись, закивал:
- Ты правильно догадалась. Рассказ, но рассказ фантастический. Мне очень трудно расставить все по своим местам. Если бы я мог кому-нибудь рассказать о нем...
- Но ты же можешь рассказать мне.
- Тогда давай обсудим. Может, у меня появятся новые идеи, и я пойму, где и в чем ошибался. Они продолжали идти, держась за руки.
- Конечно, - ответила она и, слегка нахмурившись, добавила:
- Счастливые мысли.
- Что?
- Мертвые в своих могилах. Думаю, что мысли у них счастливые. Ведь они уже на Небесах, понимаешь?
- Люди, которые не были счастливы при жизни, вообще ни о чем не думают, - как бы между прочим заметил он. - Они просто рады, что все уже закончилось, во всяком случае большинство из них.
- А... Ты хочешь сказать, что делишь мертвецов на различные категории и все они думают по-разному. Он кивнул.
- Да. А почему они должны думать одинаково? Ведь, пока они были живы, мысли их были разными. Одни прожили счастливую жизнь, им не на что было жаловаться. Но есть и другие, которые сгорают от ненависти в могилах, потому что те, кто убил их, живы или безнаказанны.
- Гарри, это все ужасно! Кстати, что это будет за рассказ? Должно быть, речь пойдет о призраках? Облизав губы, Гарри согласился:
- Что-то в этом роде, да. Это рассказ о человеке, способном разговаривать с покойниками, лежащими в могилах. Он мысленно слышит их и знает, о чем они думают. И сам может беседовать с ними.
- Мне кажется, что это ужасно, просто кошмар какой-то. Но сама идея интересна. А что, мертвецы действительно говорят с ним? Почему они хотят с ним разговаривать?
- Потому что им одиноко. Понимаешь, таких, как он, больше нет. Насколько ему известно, он единственный, кто на это способен. Им просто больше не с кем поговорить.
- А он не сходит с ума от этого? Я имею в виду голоса у него в голове, жаждущие его внимания? Гарри мрачно улыбнулся.
- Понимаешь, это не совсем так происходит, - сказал он. - Видишь ли, обычно они просто лежат и думают. Тело исчезает - ну, я имею в виду, оно постепенно разлагается, превращаясь в прах. Но мозг, сознание продолжает жить. Не спрашивай как - я и сам не могу это объяснить. Мозг - это центр сознания и подсознания человека, и после его смерти он продолжает работать, но уже на подсознательном уровне. Как если бы человек спал, хотя он и в самом деле в определенном смысле спит.
Только в этом случае он уже никогда не сможет проснуться. Ну вот, а некроскоп беседует с теми, с кем захочет.
- Некроскоп?
- Так я называю этого человека. Того, кто способен заглянуть в мозг мертвеца...
- Понимаю... - нахмурилась Бренда. - Во всяком случае, думаю, что понимаю. Те, кто прожил счастливо, просто лежат и вспоминают все хорошее, что было в их жизни, и мысли у них счастливые. А с теми, кто был несчастен, все происходит по-другому.
- Что-то в этом роде. У тех, кто озлоблен, и мысли злые, убийцы думают об убийствах, и так далее: у каждого свой собственный ад, если можно так выразиться. Но это все обычные люди с обычными мыслями. Я говорю о том, что их образ мыслей достаточно примитивен. При жизни их помыслы были вполне земными. Я не хочу сказать о них ничего плохого, просто они не были яркими личностями, вот и все. Но существуют еще и выдающиеся люди: люди творческие, великие мыслители, архитекторы, математики, писатели, настоящие интеллектуалы. Как думаешь, что делают они?
Стараясь угадать его мысли, Бренда на сводила с него глаз. Она остановилась, чтобы подобрать яркий морской камешек. Немного помолчав, она наконец ответила:
- Думаю, они продолжают заниматься своим делом. Если, скажем, это был великий мыслитель, то он и после смерти не прекращает размышлять о том, что его волнует.
- Ты права, - многозначительно подтвердил Гарри. - Именно это они и делают. Те, кто проектировал и строил мосты, продолжают мысленно их строить. Прекрасные, воздушные мосты, соединяющие берега целых океанов. Музыканты сочиняют великолепные песни и мелодии. Математики создают абстрактные теории, разрабатывают и совершенствуют их до такой степени, что они становятся понятными каждому ребенку, несмотря на то, что в них заключены тайны Вселенной. Все они совершенствуют то, над чем работали при жизни. Доводят свои изобретения до идеального совершенства, завершают разработку идей, на которые не хватило времени, когда они были живы. Там их ничто не отвлекает, они не испытывают постороннего влияния, никто их не беспокоит.
- Все, что ты говоришь, очень интересно. Но ты действительно думаешь, что все так и происходит?
- Конечно, - кивнул он, но тут же спохватился. - Во всяком случае, в моем рассказе. Откуда мне знать, что происходит на самом деле?
- Я сказала глупость, - ответила Бренда. - Конечно же, в действительности все совсем не так. Но, я никак не могу понять, с чего покойники вдруг захотят беседовать с твоим... э... некроскопом? Разве он не беспокоит их? Разве их не раздражает его вмешательство, его вторжение в их великие мысли?
- Нет, - покачал головой Гарри. - Напротив. Видишь ли, это одно из свойств человеческой натуры. Какой смысл создавать что-либо выдающееся, если ты никому не можешь рассказать об этом? Вот почему они с удовольствием беседуют с некроскопом. Он способен оценить их гениальность. Он один может это сделать! К тому же он относится к ним с интересом - действительно хочет знать все об их выдающихся открытиях, о фантастических изобретениях, которые, наверное, еще тысячу лет не будут известны миру!
Неожиданно все это показалось Бренде очень интересным.
- Гарри, но это же великолепная идея! И она вовсе не такая жуткая, как показалось мне поначалу. Ведь некроскоп может вместо них придумать эти изобретения! Он может построить мосты, написать музыку, создать несозданные литературные произведения! Именно так и случится в твоем рассказе?
Отвернувшись от нее, Гарри устремил взгляд в морскую даль.
- Да, думаю, нечто в этом роде, - ответил он. - Над этим я еще не закончил работать...
Они продолжали идти молча и вскоре достигли Кримдона, где остановились, чтобы выпить по чашечке кофе в маленьком кафе у подножия прибрежных скал.
* * *
Сбросив с себя простыню, Гарри абсолютно голый спал в своей постели. Вечер выдался очень теплым, заходящее солнце, проникая сквозь высокие окна, продолжало ласкать золотыми лучами его маленькую квартирку. Увидев, что лоб его блестит от пота, Бренда задернула шторы на окнах мансарды, закрывая Гарри от солнечного света. Когда лицо его оказалось в тени, Гарри застонал и что-то пробормотал, но что именно, Бренде разобрать не удалось. Потихоньку одеваясь, она вновь вспоминала прошедший день. Она думала также о другом времени, и в памяти ее возникали картины того, что происходило за долгие годы их с Гарри знакомства.
Сегодня все прошло хорошо. Наконец-то Гарри поговорил с ней о... о том, что его тревожило. Он приоткрыл свою душу, поделился тем, что было у него на уме. После беседы о его будущем рассказе он, казалось, вздохнул с облегчением и выглядел почти счастливым. Бренда даже не могла себе представить, что нужно сделать, чтобы он был вполне счастлив. Он сказал, что у него “забита голова”. Забита чем? Его писательством? Возможно. Но она никогда не видела его совершенно счастливым. Если такое и случалось, то он ничем этого не проявлял...
Она оборвала свои мысли и вновь стала думать о прошедшем дне.
От Кримдона они прошли еще около мили - до более-менее пустынного участка побережья, где разделись и искупались. Поблизости никого не было, а издали их нижнее белье вполне можно было принять за купальники. Они какое-то время дурачились и плавали в море, но потом на берегу появился какой-то старый бродяга, и они решили, что пора двигаться дальше. Торопясь одеться, пока старик не подошел слишком близко, они как могли отжали белье, поскольку им оставалось пройти совсем немного. Автобус, курсировавший в Хартлпуле между старым и новым районами города, довез их до порога трехэтажного дома, построенного в викторианском стиле, в котором Гарри снимал квартиру в мансарде. Бренда приготовила несколько сэндвичей, потом они приняли душ и вновь занялись любовью. Секс доставлял им истинное наслаждение - они еще ощущали запах и привкус морской соли, теплые лучи солнца делали их тела более горячими, и каждый их порыв, любое желание представлялись им совершенно естественными. Летом Гарри особенно нравился Бренде - он избавлялся от своей обычной бледности, а его стройное тело казалось как никогда мускулистым.
Дело было не в том, что в другое время Гарри казался слабаком - он всегда мог постоять за себя и не принадлежал к числу тех, кто легко сносит обиду. Дважды Бренда была свидетельницей его драк с настоящими громилами, и в обоих случаях амбалы терпели поражение и убегали в синяках и ссадинах. Бренда втайне гордилась, что в обоих случаях она была причиной его яростных битв. Гарри равнодушно воспринимал колкости, направленные в его адрес, - он просто не обращал на них внимания, делая вид, что не слышит их, но он не мог стерпеть оскорбительных замечаний в адрес Бренды или обращенных к нему в ее присутствии. В такие минуты он превращался в другого человека, грубого, быстрого, резкого. И все же его искусство самообороны, умение драться иногда приводили ее в недоумение - это было одной из его невероятных способностей, одним из тех даров, которыми он владел в совершенстве.
Точно так же она относилась к его искусству заниматься любовью и к писательскому дару. Бренда рассматривала их именно в таком порядке.
Гарри было шестнадцать лет, когда они впервые занялись любовью, во всяком случае по-настоящему, но он был готов к этому задолго до того дня. И как она сказала ему на берегу, он очень быстро в совершенстве овладел искусством секса. Неискушенная в таких вопросах, Бренда думала, что есть только один способ занятий любовью, но сексуальный репертуар Гарри оказался поистине неисчерпаемым. Она и в самом деле поначалу была почти уверена, что кто-то научил его всем этим премудростям. Но в конце концов она отказалась от таких мыслей и пришла к выводу, что Гарри просто не по летам рано развит. По какой-то необъяснимой причине Гарри от природы был наделен целым рядом умений и навыков - он владел ими, можно сказать, в совершенстве, хотя никто и никогда его не обучал.
А что касается писательской работы...
В один прекрасный день Гарри признался себе, что его английский чрезвычайно плох, из-за него он едва не лишился возможности учиться в Техническом колледже, когда провалил экзамен по английскому. Теперь, однако, все было по-другому. Он много работал, но когда он успел? Бренда не видела, чтобы Гарри занимался английским языком, да и другим предметам он, казалось, не уделял особенно много времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
- Бренда! - Гарри остановился, схватил ее в объятия и крепко прижал к себе. Казалось, он сейчас задохнется. Он не мог произнести ни слова. Бренда испугалась.
- Гарри! В чем дело?
Он сглотнул, набрал в легкие воздуха, восстановив дыхание, и пошел дальше. Догнав, Бренда снова взяла его под руку.
- Гарри?
Не глядя на нее он ответил:
- Бренда, мне... мне необходимо поговорить с тобой.
- Но именно этого я и хочу! Он снова остановился, обнял ее и стал смотреть на море.
- Дело в том, что речь пойдет о не совсем обычных вещах...
Бренда решила взять инициативу на себя и направилась вдоль берега, держа Гарри за руку, увлекая его за собой.
- Хорошо. Давай поговорим. Вернее, говорить будешь ты, а я - слушать. Я сделала все что могла. Теперь очередь за тобой. Ты говоришь, речь пойдет о необычных вещах? Ну что ж, я готова.
Кивнув, Гарри искоса посмотрел на нее, откашлялся, чтобы прочистить горло, и начал:
- Бренда, тебя когда-нибудь интересовало, о чем думают люди после смерти? Я имею в виду, о чем они думают, лежа в своих могилах?
Бренда почувствовала, как по спине ее побежали мурашки. Несмотря на то, что солнце было очень горячим, от пугающе безжизненного голоса Гарри и от его слов ее до костей пробрал мороз.
- Интересовало ли меня?..
- Я же предупреждал, что речь пойдет об очень странных вещах, - торопливо напомнил он.
Она не знала, что сказать, что ответить. Ее била дрожь. Он не может говорить это серьезно, этого не может быть. Или, может быть, речь идет о том, над чем он сейчас работает? Так и есть: это сюжет одного из рассказов, который он собирается написать!
Бренда почувствовала разочарование. Всего лишь рассказ! Она ошибалась, считая, что писательская деятельность не оказывает никакого влияния на его настроение и образ мыслей. Возможно, все дело в том, что ему просто не с кем поговорить, некому излить душу. Всем известно, что он не по годам развит, его произведения были великолепны - это были произведения вполне зрелого человека. Может быть, в этом и заключена проблема? В том, что переполнявшие его мысли и эмоции не находят выхода?
- Гарри, ты должен был сказать мне, что все дело в твоей писательской работе.
- В писательской работе? - брови его поползли вверх.
- Это ведь рассказ, да?
Он покачал головой, но затем, улыбнувшись, закивал:
- Ты правильно догадалась. Рассказ, но рассказ фантастический. Мне очень трудно расставить все по своим местам. Если бы я мог кому-нибудь рассказать о нем...
- Но ты же можешь рассказать мне.
- Тогда давай обсудим. Может, у меня появятся новые идеи, и я пойму, где и в чем ошибался. Они продолжали идти, держась за руки.
- Конечно, - ответила она и, слегка нахмурившись, добавила:
- Счастливые мысли.
- Что?
- Мертвые в своих могилах. Думаю, что мысли у них счастливые. Ведь они уже на Небесах, понимаешь?
- Люди, которые не были счастливы при жизни, вообще ни о чем не думают, - как бы между прочим заметил он. - Они просто рады, что все уже закончилось, во всяком случае большинство из них.
- А... Ты хочешь сказать, что делишь мертвецов на различные категории и все они думают по-разному. Он кивнул.
- Да. А почему они должны думать одинаково? Ведь, пока они были живы, мысли их были разными. Одни прожили счастливую жизнь, им не на что было жаловаться. Но есть и другие, которые сгорают от ненависти в могилах, потому что те, кто убил их, живы или безнаказанны.
- Гарри, это все ужасно! Кстати, что это будет за рассказ? Должно быть, речь пойдет о призраках? Облизав губы, Гарри согласился:
- Что-то в этом роде, да. Это рассказ о человеке, способном разговаривать с покойниками, лежащими в могилах. Он мысленно слышит их и знает, о чем они думают. И сам может беседовать с ними.
- Мне кажется, что это ужасно, просто кошмар какой-то. Но сама идея интересна. А что, мертвецы действительно говорят с ним? Почему они хотят с ним разговаривать?
- Потому что им одиноко. Понимаешь, таких, как он, больше нет. Насколько ему известно, он единственный, кто на это способен. Им просто больше не с кем поговорить.
- А он не сходит с ума от этого? Я имею в виду голоса у него в голове, жаждущие его внимания? Гарри мрачно улыбнулся.
- Понимаешь, это не совсем так происходит, - сказал он. - Видишь ли, обычно они просто лежат и думают. Тело исчезает - ну, я имею в виду, оно постепенно разлагается, превращаясь в прах. Но мозг, сознание продолжает жить. Не спрашивай как - я и сам не могу это объяснить. Мозг - это центр сознания и подсознания человека, и после его смерти он продолжает работать, но уже на подсознательном уровне. Как если бы человек спал, хотя он и в самом деле в определенном смысле спит.
Только в этом случае он уже никогда не сможет проснуться. Ну вот, а некроскоп беседует с теми, с кем захочет.
- Некроскоп?
- Так я называю этого человека. Того, кто способен заглянуть в мозг мертвеца...
- Понимаю... - нахмурилась Бренда. - Во всяком случае, думаю, что понимаю. Те, кто прожил счастливо, просто лежат и вспоминают все хорошее, что было в их жизни, и мысли у них счастливые. А с теми, кто был несчастен, все происходит по-другому.
- Что-то в этом роде. У тех, кто озлоблен, и мысли злые, убийцы думают об убийствах, и так далее: у каждого свой собственный ад, если можно так выразиться. Но это все обычные люди с обычными мыслями. Я говорю о том, что их образ мыслей достаточно примитивен. При жизни их помыслы были вполне земными. Я не хочу сказать о них ничего плохого, просто они не были яркими личностями, вот и все. Но существуют еще и выдающиеся люди: люди творческие, великие мыслители, архитекторы, математики, писатели, настоящие интеллектуалы. Как думаешь, что делают они?
Стараясь угадать его мысли, Бренда на сводила с него глаз. Она остановилась, чтобы подобрать яркий морской камешек. Немного помолчав, она наконец ответила:
- Думаю, они продолжают заниматься своим делом. Если, скажем, это был великий мыслитель, то он и после смерти не прекращает размышлять о том, что его волнует.
- Ты права, - многозначительно подтвердил Гарри. - Именно это они и делают. Те, кто проектировал и строил мосты, продолжают мысленно их строить. Прекрасные, воздушные мосты, соединяющие берега целых океанов. Музыканты сочиняют великолепные песни и мелодии. Математики создают абстрактные теории, разрабатывают и совершенствуют их до такой степени, что они становятся понятными каждому ребенку, несмотря на то, что в них заключены тайны Вселенной. Все они совершенствуют то, над чем работали при жизни. Доводят свои изобретения до идеального совершенства, завершают разработку идей, на которые не хватило времени, когда они были живы. Там их ничто не отвлекает, они не испытывают постороннего влияния, никто их не беспокоит.
- Все, что ты говоришь, очень интересно. Но ты действительно думаешь, что все так и происходит?
- Конечно, - кивнул он, но тут же спохватился. - Во всяком случае, в моем рассказе. Откуда мне знать, что происходит на самом деле?
- Я сказала глупость, - ответила Бренда. - Конечно же, в действительности все совсем не так. Но, я никак не могу понять, с чего покойники вдруг захотят беседовать с твоим... э... некроскопом? Разве он не беспокоит их? Разве их не раздражает его вмешательство, его вторжение в их великие мысли?
- Нет, - покачал головой Гарри. - Напротив. Видишь ли, это одно из свойств человеческой натуры. Какой смысл создавать что-либо выдающееся, если ты никому не можешь рассказать об этом? Вот почему они с удовольствием беседуют с некроскопом. Он способен оценить их гениальность. Он один может это сделать! К тому же он относится к ним с интересом - действительно хочет знать все об их выдающихся открытиях, о фантастических изобретениях, которые, наверное, еще тысячу лет не будут известны миру!
Неожиданно все это показалось Бренде очень интересным.
- Гарри, но это же великолепная идея! И она вовсе не такая жуткая, как показалось мне поначалу. Ведь некроскоп может вместо них придумать эти изобретения! Он может построить мосты, написать музыку, создать несозданные литературные произведения! Именно так и случится в твоем рассказе?
Отвернувшись от нее, Гарри устремил взгляд в морскую даль.
- Да, думаю, нечто в этом роде, - ответил он. - Над этим я еще не закончил работать...
Они продолжали идти молча и вскоре достигли Кримдона, где остановились, чтобы выпить по чашечке кофе в маленьком кафе у подножия прибрежных скал.
* * *
Сбросив с себя простыню, Гарри абсолютно голый спал в своей постели. Вечер выдался очень теплым, заходящее солнце, проникая сквозь высокие окна, продолжало ласкать золотыми лучами его маленькую квартирку. Увидев, что лоб его блестит от пота, Бренда задернула шторы на окнах мансарды, закрывая Гарри от солнечного света. Когда лицо его оказалось в тени, Гарри застонал и что-то пробормотал, но что именно, Бренде разобрать не удалось. Потихоньку одеваясь, она вновь вспоминала прошедший день. Она думала также о другом времени, и в памяти ее возникали картины того, что происходило за долгие годы их с Гарри знакомства.
Сегодня все прошло хорошо. Наконец-то Гарри поговорил с ней о... о том, что его тревожило. Он приоткрыл свою душу, поделился тем, что было у него на уме. После беседы о его будущем рассказе он, казалось, вздохнул с облегчением и выглядел почти счастливым. Бренда даже не могла себе представить, что нужно сделать, чтобы он был вполне счастлив. Он сказал, что у него “забита голова”. Забита чем? Его писательством? Возможно. Но она никогда не видела его совершенно счастливым. Если такое и случалось, то он ничем этого не проявлял...
Она оборвала свои мысли и вновь стала думать о прошедшем дне.
От Кримдона они прошли еще около мили - до более-менее пустынного участка побережья, где разделись и искупались. Поблизости никого не было, а издали их нижнее белье вполне можно было принять за купальники. Они какое-то время дурачились и плавали в море, но потом на берегу появился какой-то старый бродяга, и они решили, что пора двигаться дальше. Торопясь одеться, пока старик не подошел слишком близко, они как могли отжали белье, поскольку им оставалось пройти совсем немного. Автобус, курсировавший в Хартлпуле между старым и новым районами города, довез их до порога трехэтажного дома, построенного в викторианском стиле, в котором Гарри снимал квартиру в мансарде. Бренда приготовила несколько сэндвичей, потом они приняли душ и вновь занялись любовью. Секс доставлял им истинное наслаждение - они еще ощущали запах и привкус морской соли, теплые лучи солнца делали их тела более горячими, и каждый их порыв, любое желание представлялись им совершенно естественными. Летом Гарри особенно нравился Бренде - он избавлялся от своей обычной бледности, а его стройное тело казалось как никогда мускулистым.
Дело было не в том, что в другое время Гарри казался слабаком - он всегда мог постоять за себя и не принадлежал к числу тех, кто легко сносит обиду. Дважды Бренда была свидетельницей его драк с настоящими громилами, и в обоих случаях амбалы терпели поражение и убегали в синяках и ссадинах. Бренда втайне гордилась, что в обоих случаях она была причиной его яростных битв. Гарри равнодушно воспринимал колкости, направленные в его адрес, - он просто не обращал на них внимания, делая вид, что не слышит их, но он не мог стерпеть оскорбительных замечаний в адрес Бренды или обращенных к нему в ее присутствии. В такие минуты он превращался в другого человека, грубого, быстрого, резкого. И все же его искусство самообороны, умение драться иногда приводили ее в недоумение - это было одной из его невероятных способностей, одним из тех даров, которыми он владел в совершенстве.
Точно так же она относилась к его искусству заниматься любовью и к писательскому дару. Бренда рассматривала их именно в таком порядке.
Гарри было шестнадцать лет, когда они впервые занялись любовью, во всяком случае по-настоящему, но он был готов к этому задолго до того дня. И как она сказала ему на берегу, он очень быстро в совершенстве овладел искусством секса. Неискушенная в таких вопросах, Бренда думала, что есть только один способ занятий любовью, но сексуальный репертуар Гарри оказался поистине неисчерпаемым. Она и в самом деле поначалу была почти уверена, что кто-то научил его всем этим премудростям. Но в конце концов она отказалась от таких мыслей и пришла к выводу, что Гарри просто не по летам рано развит. По какой-то необъяснимой причине Гарри от природы был наделен целым рядом умений и навыков - он владел ими, можно сказать, в совершенстве, хотя никто и никогда его не обучал.
А что касается писательской работы...
В один прекрасный день Гарри признался себе, что его английский чрезвычайно плох, из-за него он едва не лишился возможности учиться в Техническом колледже, когда провалил экзамен по английскому. Теперь, однако, все было по-другому. Он много работал, но когда он успел? Бренда не видела, чтобы Гарри занимался английским языком, да и другим предметам он, казалось, не уделял особенно много времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71