Глава 1
Сэр Адам Синклер узнал о происшествии в Глазго только в следующий понедельник, в ожидании завтрака. Он только что вернулся из короткой поездки галопом по землям своего загородного имения в окрестностях Эдинбурга и еще не снял костюма для верховой езды. Через окно в маленькую гостиную, которую всегда называли “пчелиной комнатой” из-за золотых пчел и цветов на обоях, лился солнечный свет, поэтому он просто снял с себя куртку, и бросил ее на ближний диван и придвинул стул к маленькому столику в эркере.
На столе, строго посередине белоснежной скатерти лучшего ирландского льна, красовалась хрустальная ваза со свежесрезанными хризантемами, вокруг которой было расставлено столовое серебро и фарфоровый чайный сервиз. Поверх ежедневника в кожаном переплете лежал аккуратно сложенный свежий номер “Скотсмена”. Быстрым движением Адам развернул его, пробежал взглядом заголовки и только потом сел, механически распустив галстук.
Ничего выдающегося за выходные не произошло. Европарламент собрался, чтобы ратифицировать новое законодательство о загрязнении атмосферы; японская фирма — производитель электроники объявила о намерении открыть завод в Данди; активисты Шотландской националистической партии устроили еще одну демонстрацию против налогов. Он едва не пропустил маленький заголовок в левом нижнем углу страницы: “Тело убитого наркодилера будет возвращено в США”.
Приподняв бровь, Адам сложил газету пополам и стал читать. Как врач, а иногда и консультант полиции, он старался идти в ногу с прогрессом — или отсутствием такового — в непрекращающейся войне с незаконным оборотом наркотиков. Впрочем, эта заметка казалась продолжением другой, которую он каким-то образом пропустил в конце прошлой недели. Согласно заметке, тело американского подданного было обнаружено в заброшенном портовом районе Глазго. Судя по характеру убийства, напоминавшего скорее исполнение приговора, и обнаруженной на трупе крупной сумме денег, речь шла о несостоявшейся наркосделке.
Из статьи Адам вывел, что полицейская теория, возможно, и верна, поскольку крупнейший город Шотландии медленно, но верно превращался в перевалочный пункт перевозки наркотиков. И все же в глубине его сознания мелькнула мысль — рационального объяснения ей он так и не нашел, — что это дело сложнее, чем представляется полицейским из Глазго.
Дальнейшие его размышления на эту тему были прерваны появлением дворецкого Хэмфри с большим серебряным подносом. Хэмфри служил ему добрых два десятка лет.
— Доброе утро, Хэмфри, — беззаботно приветствовал его Адам, опуская газету. Дворецкий поставил на стол рядом с фарфоровым сервизом блюдо подогретых тостов с маслом и фарфоровый чайник.
— Доброе утро, сэр. Надеюсь, прогулка была приятной.
— Да, Хэмфри, приятной. Я доехал до развалин замка. К моему огорчению, я видел несколько деревьев, проросших на сводах первого этажа. А уж о плюще и думать не хочется.
Хэмфри, наливавший хозяину чай, сдержанно усмехнулся.
— Насколько мне известно, сэр, даже королева-мать ведет непрерывную войну с плющом, — проговорил он. — Она его терпеть не может. Говорят, что гости замка тоже приглашены принять участие в этой борьбе. Возможно, нам в Стратмурне стоит перенять их тактику.
— Гм, пожалуй, — отвечал Адам, снова разворачивая газету. — Право же, я не подозревал, что наш плющ так разросся за лето. Я оставил Макдональду записку с просьбой прислать бригаду, по возможности сегодня, и начать расчистку. Если он позвонит, подтвердите, что просьба остается в силе. Не можем же мы допустить, чтобы замок разрушился еще сильнее — как раз когда я собираюсь начать реконструкцию.
— Разумеется, не можем, сэр, — согласился Хэмфри. — Я прослежу за этим.
Когда дворецкий удалился на кухню, Адам взял себе тост и открыл газету на первом развороте. Он пробежал глазами первые несколько заголовков на левой странице, не нашел там ничего интересного и продолжал скользить взглядом по полосам до тех пор, пока его внимание не привлек заголовок, спрятавшийся в крайней правой колонке: “Пропажа старинной шпаги”.
Адам, чуть приподняв свои темные брови, вчитался в заметку: как знаток и, можно сказать, коллекционер холодного оружия, он не мог пропустить такое. Он бегло пробежал заметку, потом сложил газету и перечитал ее еще раз, внимательнее, пытаясь домыслить то, чего в ней НЕ говорилось.
Областное полицейское управление Лотиана расследует исчезновение исторической шпаги из музея в Моссекейрн-Хаусе в окрестностях Эдинбурга. Итальянская шпага шестнадцатого века, известная как “шпага Хепбернов”, давно связывается с именем сэра Фрэнсиса Хепберна, пятого графа Босуэлла, умершего в 1624 году. Предполагается, что шпага похищена, однако дата кражи остается неизвестной. Ее исчезновение заметили не сразу, поскольку персонал музея считал, что оружие изъято со стенда для реставрации. Стоимость шпаги оценивается примерно в 2000 фунтов. За информацию, способную послужить ее возвращению, назначена награда…
Прикусив губу и нахмурившись, Адам откинулся на спинку стула. Хотя он уверял себя в том, что интерес к этой статье связан исключительно с оружием, какое-то шестое чувство нашептывало ему, что за этой историей таится нечто гораздо большее. Он взял со стола лежавшую рядом с ежедневником ручку, обвел заметку кружком. Потом пошарил рукой сбоку от себя и снял телефонную трубку.
Номер полицейского управления Лотиана был ему хорошо знаком. Он набрал его, представился и попросил соединить со старшим инспектором Ноэлем Маклеодом. После короткой заминки оператор соединил его с отделом по связям с прессой, и в ухе зарокотал знакомый низкий голос.
— Это вы, сэр Адам? Доброе утро. Чем могу помочь?
— Доброе утро, Ноэль. Я тут просто прочитал кое-что в сегодняшней газете. Если у вас есть время, мне хотелось бы поговорить с вами по поводу заметки на второй странице “Скотсмена”.
— Да? — Голос на другом конце провода не выражал ничего, кроме удивления. — Я полагаю, вы имеете в виду заметку насчет шпаги Хепбернов.
— Что-то не похоже, чтобы вы ждали от меня вопросов насчет последнего явления лох-несского чудища, — с улыбкой сказал Адам.
— Явлениям чудища, — вздохнул Маклеод, — цена пять пенсов за дюжину. И вы звонили бы не мне, вы звонили бы в Инвернесский участок. С другой стороны, шпага, некогда принадлежавшая сэру Фрэнсису Хепберну, может представлять для вас определенный интерес — с учетом репутации славного графа.
— Чародея? — ответил Адам, стараясь придать своим словам на случай, если их прослушивают, приличествующую двусмысленность. — Я не знаю причины, — осторожно произнес он, — по которой мы должны оспаривать эту традицию.
На другом конце провода тоже случилась некоторая заминка.
— Ясно, — ответил наконец Маклеод.
— Будучи сам коллекционером холодного оружия, — продолжал Адам, — я разочарован тем, как мало в газетной заметке подробностей. Это прекрасная шпага. Вы можете сообщить мне еще что-нибудь?
Вернувшись на нейтральную почву, Маклеод испустил нечто среднее между рыком и фырканьем.
— Мне хотелось бы это сделать, — сказал он. — Мы поручили это дело двум неплохим сотрудникам, но пока им нечем особо похвастаться. Одно очевидно: это не обычная кража. Ни до чего другого даже не дотронулись, ничего другого не взяли — ни серебряной ложки.
— А это означает, — вздохнул Адам, — что вору нужна была только шпага, и ничто другое. Может, работал любитель?
— Ни в коем случае, — решительно возразил Маклеод. — Как раз наоборот. Наш приятель обезвредил охранную сигнализацию в служебной части здания, а потом обошел датчики в зале и проник в библиотеку через столовую. Мы предполагаем, что до этого он должен был по меньшей мере один раз побывать в доме, так что мы отслеживаем эту версию — не заметил ли кто-то из служителей чего-нибудь подозрительного. — Он горько вздохнул. — Увы, сомневаюсь, что это к чему-нибудь приведет. Мы даже не знаем точно, когда произошла кража, поскольку наш приятель оставил на стенде табличку: “Экспонат на реставрации”. Чертовски хитрый тип. Надо ли говорить, мы не обнаружили ни одного отпечатка.
— Другими словами, — сказал Адам, — у вас ни одной зацепки.
— Ни одной, за которую я бы дал больше ломаного гроша, — признался инспектор. — Нам остается только держать ухо востро и надеяться, что что-нибудь всплывет. Не исключено, что шпага объявится на каком-нибудь аукционе или оружейной выставке, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь. Все это слишком похоже на заказ какого-нибудь коллекционера, обожающего экспонаты темного происхождения.
— Гм, я бы сказал, коллекционер с темными пристрастиями, — заметил Адам. — Хотя вы можете не беспокоиться, Ноэль, — поспешно добавил он с улыбкой, — у МЕНЯ вашей шпаги нет.
Веселый смех Маклеода не оставил сомнений в том, что инспектор даже не думал о такой возможности.
— Что нам действительно помогло бы — так это хоть какие-то мысли насчет того, кто мог бы охотиться за таким раритетом, как шпага Хепбернов, — сказал Маклеод. — Не хотите ли попытаться как психиатр и коллекционер оружия?
Это было фактически неофициальным предложением Адаму поучаствовать в расследовании, хотя инспектор не признался бы в этом никому из своего начальства.
— Ну, — начал Адам, вновь осторожно выбирая слова, — мне кажется, мы можем начисто отмести мотив прибыли. Шпага стоимостью в две тысячи фунтов просто не стоит ни усилий, ни затрат на преодоление охранной сигнализации. То, что не пропало больше ничего, только подтверждает эту теорию. Значит, грабитель охотился за конкретной шпагой.
— Допустим, — согласился Маклеод.
— В таком случае зададимся вопросом, человек какого типа мог бы интересоваться этой шпагой? — продолжил Адам. — Она не так уж уникальна: у меня самого имеется несколько похожих, и некоторые принадлежали людям, исторически куда более значимым, чем граф Босуэлл. Значит, в прошлом этой шпаги его должно интересовать что-то другое. Что еще нам известно? Она принадлежала Графу-Чародею Босуэллу. Не хочу, чтобы меня неверно поняли, Ноэль, но я считаю вероятным, что грабитель — или тот, на кого он работал, — верит, что шпага хранит часть сил, которые приписывали ее прежнему владельцу.
— Занятная мысль, — буркнул Маклеод. Судя по тону этого замечания, собеседнику Адама была хорошо известна слава Графа-Чародея как изощренного колдуна. — В то же время, допуская и менее эзотерические мотивы, — продолжил полицейский, — я, пожалуй, попрошу своих ребят приглядывать за выставками и аукционами.
— На вашем месте я поступил бы так же, — согласился Адам.
— Я в этом почему-то не сомневался, — фыркнул Маклеод. — Во всяком случае, если какого-нибудь бедолагу во время сатанинского ритуала заколют клинком Фрэнсиса Хепберна, я дам вам знать прежде, чем об этом пронюхает пресса.
— Спасибо, — сухо произнес Адам, — буду вам премного благодарен. — Он задумчиво отодвинул газету. — Да, была еще одна заметка, о которой я хотел вас спросить, раз уж дорвался до вас. Полагаю, у вас нет никаких личных теорий касательно американского гражданина, найденного убитым в Глазго?
— Нет. Я только рад, что его нашли убитым не на моей территории, — буркнул Маклеод. — Полиция Глазго не знает, куда деться от звонков из министерства внутренних дел, которое не знает, куда деваться от звонков из американского посольства… — Он осекся. — Уж не предполагаете ли вы, что два эти дела связаны между собой?
— Не знаю, — признался Адам. — Я только размышлял…
— Это очень печально, — сказал Маклеод. — Стоит вам начать размышлять, и я уже знаю: рано или поздно случится что-нибудь такое, что непонятно как объяснять прессе.
Адам позволил себе сочувственно усмехнуться.
— Мне очень жаль, Ноэль. Но если в этом деле возникнут какие-нибудь неожиданные затруднения, вы знаете, что всегда можете рассчитывать на мою помощь.
— О да, — ворчливо ответил инспектор. — Впрочем, как говорили в каком-то кино, я знал, что работа будет опасной. А теперь простите, у меня еще один чертов телефон звонит. Позвоните, если надумаете что-нибудь еще, ладно?
— Конечно, позвоню.
С этим заверением Адам повесил трубку и продолжил свой завтрак, не прекращая думать о шпаге Хепбернов. Он как раз допивал вторую чашку чая и листал свой ежедневник, когда Хэмфри принес на серебряном подносе утреннюю почту.
Поблагодарив, Адам взял стопку писем, наскоро проглядел конверты, потом отложил их в сторону и вручил Хэмфри “Скотсмен”.
— Я обвел заметку на второй странице. Буду признателен, если вы подошьете ее в отдельную папку. Возможно, нам еще придется к ней обратиться.
— Ясно, сэр. — Хэмфри сложил газету и сунул ее под мышку, потом покосился на стол. — Вы позавтракали, сэр?
Адам кивнул и, поднявшись, бросил взгляд на часы.
— Да. Боже праведный, куда только время летит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44