Поднять бы его образ над массами молодых трудящихся и пошли бы
миллионы пешком по Украине и ее российским окрестностям!
Но время шло и мне захотелось успеть выпить кофе. Благородная мысль -
для некурящего нет смысла выкуривать последнюю сигарету, но для
завсегдатая кофеен последняя двойная половинка кофе - это святое!
Меня обогнал трамвай, разливая по сумрачной Братской улице желтый
жидкий цвет, который тут же впитывался в асфальт. Он повернул к Днепру и
снова стало темно. Только одиноко горящие окна домов выставляли свой
слабый свет на улицу.
Оставался еще один квартал и полчаса времени.
Я замедлил шаг. На кофе мне понадобится не больше десяти минут.
Но кварталы на Подоле почти игрушечные - как не замедляй шаг, а через
несколько шагов квартал заканчивается.
Я вошел в кафе. Тихо пел в его стенах Шафутинский. Тихо потому, что
звук был максимально прикручен. Мое место было свободно. В первом зальчике
сидела компашка мужиков и распивала водку. Одна парочка прижалась друг к
другу за угловым столиком. И из второго зала раздавался какой-то шум. Я
взял свою половинку и сел на давно выбранное место. Снял с руки часы и
положил перед собой. Пил кофе, хороший крепкий кофе. Будто "кофейница"
знала, что это моя последняя чашка и постаралась сварить кофе получше.
Оставалось пятнадцать минут жизни.
Я почувствовал, что у меня дрожат руки.
В кафе зашли две девчонки, заказали по пятьдесят грамм ликера.
- Только быстро, - предупредила их "кофейница". - Я сегодня раньше
закрываюсь - у сына день рождения.
Я снова глянул на часы - без двенадцати шесть.
Допил кофе и взял еще одну половинку.
- Чего это у тебя руки дрожат? - спросила "кофейница" - Перебрал
вчера?
Я кивнул, не желая участвовать в ее участии.
- Тебе не кофе надо, а чего покрепче, - посоветовала она. - Возьми
"Кеглевича"!
- Денег нет.
- Тебе в кредит дам, - сказала она и налила мне сто грамм.
- Спасибо, - я взял кофе и сто грамм и вернулся за свой столик.
Было без пяти шесть, когда "кофейница" занервничала и стала всех
торопить и выпроваживать. Мужики допили водку и без пререканий гурьбой
вывалили на улицу. Из второго зала тоже вышли всякие люди в подпитии.
Я смотрел примерзшим взглядом на открытые двери, в которые все
выходили, но никто не входил.
- Ну давай, не задерживай! - "Кофейница" стояла рядом, надо мной.
Я оглянулся - кроме меня и ее в кафе больше никого не было.
- Я к тебе по-человечески, и ты тоже, пожалуйста, будь человеком, -
дружелюбно говорила она. - У меня Васе сегодня восемьнадцать. Надо успеть
салаты сделать...
Я кивнул, доглотнул "Кеглевича", запил последним глотком кофе и пошел
к выходу.
Уже "выплыв" лицом на улицу, я столкнулся с парнем в короткой
кожанной куртке. Он хотел войти.
- Все! - крикнула ему "кофейница". - Закрыто.
Пропустив его на порог кафе, я отошел в сторону и с улицы слушал их
разговор.
- Ну хотя бы сто грамм! - просил он.
Часы я сжимал в ладони. Было темно и я вряд ли бы разглядел
местоположение стрелок, но почему-то была у меня уверенность, что именно в
эти секунды наступает шесть часов вечера. И действительно, откуда-то
сверху донеслись удары настенных часов.
Я медленно шел назад, на Контрактовую. Я шел и слышал шаги идущего
позади меня человека. Может, это был именно он? Может именно с ним я
столкнулся лицом к лицу на выходе из кафе?
Мое состояние можно было сравнить только с пронизывающей немотой. Не
было ни огорчения, ни облегчения. Только страх при каждом услышанном шаге
идущего позади меня человека усиливался. Я хотел, но боялся оглянуться.
Уже выйдя на освещенный поворот трамвайной линии, я оглянулся, но
сзади никого не было.
Страх пропал, но пропали вместе с ним и все чувства. Снова
воцарилась, разлилась по всему моему телу немота.
Я присел на пустовавшую скамейку под памятником Сковороде. Сидел и ни
о чем не думал. Просто дышал.
Может к шести часам моя душа покинула меня, оставив меня без чувств и
мыслей. Ей, должно быть, не нравился мой план. Душа живет в человеке и не
любит терять свое место жительства.
Смешная мысль пришла в озябший мозг - если душа прописана в моем
теле, а тело прописано по определенному адресу, значит у души - двойная
прописка, что запрещено всеми нашими до сих пор советскими
законодательствами.
Я даже улыбнулся.
И подумал об одиночестве Сковороды.
Некоторые люди рождаются, чтобы и после смерти оставаться одинокими.
Часы показывали двадцать минут седьмого.
Прошли первые двадцать минут моей незапланированной жизни.
Посидев еще с полчаса, я поднялся пешком на Крещатик, нашел
подвыпившую начинающую проститутку и, пообещав ей заплатить утром, повез к
себе.
10. ПЯТНИЦА
Ночью мне то снились кошмары, то вдруг прорезались какие-то
идиллические картинки и в зависимости от этого, я то обнимал во сне
девушку, имя которой, один раз услышав, сразу забыл, то отодвигался от нее
на край. Утром проснулся с головной болью. Встал, оставив гостью крепко
спящей. Сидел на кухне и пил растворимый кофе. Несколько раз заглядывал в
комнату и удивлялся столь крепкому сну. Наконец уже заглянул, чтобы
внимательнее рассмотреть свою гостью - ведь познакомились мы в полумраке,
а если еще учесть в каком я был прошлым вечером состоянии, то надо было
удивиться смелости этой девушки. Мне самому вдруг стало страшно за нее - а
если бы за пять минут до нашего знакомства ее бы увез к себе какой-нибудь
маньяк-садист?
Мысли логично подошли к тому, что я совершил хороший поступок и
вероятно спас ее от избиения или от чего-то пострашнее. Но тут я вспомнил,
что утром обещал с ней расплатиться, и при том даже не стал слушать, какую
сумму я должен буду ей отдать...
Стало как-то не по себе. И даже порадовался я ее крепкому сну. Но
все-таки надо было что-то делать. Может, надо было где-то одолжить деньги,
чтобы отдать ей. И снова - мысль о том, что мне надо раздобыть денег,
чтобы заплатить проститутке - эта мысль окунула меня в грязь и я
поморщился. Было, конечно, от чего поморщиться.
- Эй! - донесся из комнаты негромкий сладкий голос. - Эй, ты где?
Я появился в дверях и спросил:
- Кофе?
Она потянулась. На лице, усыпанном веснушками, заиграла улыбка. И
совсем по-детски она кивнула. Приподнялась, рукой подсунула подушку под
спину и так устроилась на кровати - полулежа-полусидя.
- Только у меня растворимый, - успел я сказать, исчезая на кухне.
Кипяток быстро подогрелся и я сделал для нее кофе.
Она была красивой, слишком красивой для проститутки. И слишком
молодой. Светло каштановый волосы, немного пострадавшие от "химии",
мелкими волнами сбегали до плеч, татарский разрез глаз, маленький острый
носик. Тонкие, но яркие губы - я их целовал, наверно, ночью? Не помнил, и
было жаль, что не помнил я прикосновения к этим губам.
- Ты идешь?
- Иду, - ответил я.
Присел на краю кровати. Протянул ей чашку.
- А у тебя есть шоколад? - спросила она.
Я с сожалением покачал головой.
- Ну ничего, - она улыбнулась.
- Как же ее звать? - мучался я вопросом.
- Ты извини, - заговорила она. - Ты хороший, но я не запомнила как
тебя зовут...
- Толя, - сказал я и тут же воспользовался моментом, чтобы извиниться
перед ней в том же грехе памяти.
- Лена... Это по-настоящему, то есть по паспорту... А там я - Вика...
- Давай, лучше будешь Леной...
- Хорошо, для тебя буду Леной...
Это утро закончилось под вечер.
- Я должна идти... - сказала Лена и пожала плечиками.
Я было заикнулся о деньгах, о том, что свято чту долги, и что денег
сейчас у меня нет...
- Забудь, - улыбнулась она. - Лена денег не берет. Вот если бы ты с
Викой познакомился - пришлось бы 20 долларов положить... Пока!
Мы поцеловались на прощанье.
- Захочешь - найдешь, - сказала она уже с лестничной площадки и
застучали вниз ее каблучки.
- Лифт работает! - крикнул я.
- Ну и пусть работает! - крикнула она в ответ.
А за окном было темно. Осенний вечер стелил грусть, но мне не было
грустно. Мне было радостно. Я думал, что это второе рождение, или второе
дыхание. Что-то второе, что-то дающее надежду на будущее...
11. ВЕЧЕР
Около семи вечера зазвонил телефон.
Звонил бывший одноклассник Дима.
- Ты знаешь, там что-то сорвалось вчера... Ко мне Костя заходил. Он
просил извиниться... У тебя есть сейчас время?
- Это единственное, что у меня есть, - улыбнулся я в телефонную
трубку.
- Подъезжай, глотнем по сто грамм.
Я охотно согласился.
У Димы мы засиделись до полуночи. В занавешенном киоске было тепло и
уютно - работал мощный обогреватель и ощущение возникало такое, будто мы
сидим у камина.
Выпив для разминки бутылку красного венгерского, мы принялись за
лимонную водку "Николай". Она великолепно закусывалась печенью трески, и я
подумал, что для ощущения богатства жизни надо действительно работать в
коммерческом киоске или по крайней мере быть ближайшим родственником
продавца. Правда, мне было достаточно быть бывшим одноклассником, но это
чистое везенье. Многие люди не признают своих бывших одноклассников.
- Понимаешь, - Дима вернулся к серьезному разговору после небольшого
прогрева лимонной водкой. - У него вроде часы барахлили. Короче, он попал
туда только к закрытию... Вообще он парень точный. Так что ты не дергайся,
он дальше уже сам все сделает, это как долг чести. У них с этим строго.
Все, я сказал и забыли! Жизнь - классная штука. В ней всего много. Я вчера
с одной девчонкой познакомился! - и Дима помотал головой, видимо слов не
хватало. - Она парикмахершей работает. Иногда вот так познакомишься - и
жениться хочется. Может и женюсь когда-нибудь. Надо сначала квартиру
подкупить...
- У меня уже есть квартира, - вставил я. - Жена ушла.
- Вернется! - хотел успокоить меня Дима.
- Лучше не надо.
- Она же не выписалась?
- Нет.
- Значит, это еще не твоя квартира. Понимаешь, вот когда у меня будет
квартира и в ней никто, кроме меня не будет прописан - вот тогда я хозяин.
С этим я согласился.
На прощанье он подарил мне бутылку "Кеглевича".
Мы закрыли киоск и вместе пошли на метро.
- Знаешь, - говорил он по дороге. - Тут дело есть небольшое - можно
денег заработать. Хочешь?
- Криминал? - спросил я.
- Нет, не совсем. Хотя сейчас все - криминал.
- Ну?
- Мой шеф разводится, ему нужен свидетель.
- Свидетель чего?
Дима почесал за ухом.
- Ну как тебе это... в общем, ты вроде как спал с его женой,
понимаешь? Надо быть в суде во время разбирательства и если спросят -
подтвердить. Мол сам муж тебя застукал с ней или что-то в этом роде...
- Это же ложные показания.
- Дело ведь не уголовное, а гражданское. Да и как кто докажет, что ты
с ней не спал? Она может отбрехиваться, но и она не докажет... А заплатят
тебе так, что год сможешь по кабакам ходить и не работать. А?
Я задумался. Предложение было не очень заманчивое, но с другой
стороны денег у меня не предвидилось, а тут вроде обещали не поскупиться.
Конечно, выступать в таком деле свидетелем и еще брать на себя чью-то
жену... Черт его знает...
- Если хочешь, я тебе устрою встречу с шефом и он тебе сам все
объяснит. Тогда и решишь.
- Хорошо, - я обрадовался возможности отложить решение. Да и
действительно, думаю Димин шеф лучше знает, что ему нужно.
- Я дам ему твой телефон, - сказал Дима.
Мы попрощались.
12. СУББОТА
Знакомство в шефом Димы состоялось на следующий день. Утром он
позвонил мне, а уже в три часа мы сидели у меня на кухне. Собственно на
моей кухне он сам меня угощал привезенной с собой водкой и закусками. Было
ему лет сорок - высокий, гладковыбритый, типичный государственный
служащий. Редкая проседь в коротких черных волосах. Усики, аккуратно
подстриженные по линии верхней губы. Звали его Сергей.
- Она крученная, - рассказывал он, делая маленькие глотки водки,
словно не здесь родился. - Достала меня - хуже не бывает. Я знаю, с кем
она спит, но не хочу с ним связываться. Мне тут важнее моральный вопрос -
я еще имею планы на будущее, надо поддерживать репутацию, понимаешь. От
тебя, может, ничего не потребуется, но если потребуется - встанешь,
скажешь пару слов. Главное - запомни - у нее на левой груди под соском
большое родимое пятно, на заднице тоже. Это такие детали, про которые
могут знать только самые близкие друзья, - он усмехнулся.
Я слушал молча. Очень хотелось заработать денег и очень не хотелось
вляпаться в какую-нибудь историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
миллионы пешком по Украине и ее российским окрестностям!
Но время шло и мне захотелось успеть выпить кофе. Благородная мысль -
для некурящего нет смысла выкуривать последнюю сигарету, но для
завсегдатая кофеен последняя двойная половинка кофе - это святое!
Меня обогнал трамвай, разливая по сумрачной Братской улице желтый
жидкий цвет, который тут же впитывался в асфальт. Он повернул к Днепру и
снова стало темно. Только одиноко горящие окна домов выставляли свой
слабый свет на улицу.
Оставался еще один квартал и полчаса времени.
Я замедлил шаг. На кофе мне понадобится не больше десяти минут.
Но кварталы на Подоле почти игрушечные - как не замедляй шаг, а через
несколько шагов квартал заканчивается.
Я вошел в кафе. Тихо пел в его стенах Шафутинский. Тихо потому, что
звук был максимально прикручен. Мое место было свободно. В первом зальчике
сидела компашка мужиков и распивала водку. Одна парочка прижалась друг к
другу за угловым столиком. И из второго зала раздавался какой-то шум. Я
взял свою половинку и сел на давно выбранное место. Снял с руки часы и
положил перед собой. Пил кофе, хороший крепкий кофе. Будто "кофейница"
знала, что это моя последняя чашка и постаралась сварить кофе получше.
Оставалось пятнадцать минут жизни.
Я почувствовал, что у меня дрожат руки.
В кафе зашли две девчонки, заказали по пятьдесят грамм ликера.
- Только быстро, - предупредила их "кофейница". - Я сегодня раньше
закрываюсь - у сына день рождения.
Я снова глянул на часы - без двенадцати шесть.
Допил кофе и взял еще одну половинку.
- Чего это у тебя руки дрожат? - спросила "кофейница" - Перебрал
вчера?
Я кивнул, не желая участвовать в ее участии.
- Тебе не кофе надо, а чего покрепче, - посоветовала она. - Возьми
"Кеглевича"!
- Денег нет.
- Тебе в кредит дам, - сказала она и налила мне сто грамм.
- Спасибо, - я взял кофе и сто грамм и вернулся за свой столик.
Было без пяти шесть, когда "кофейница" занервничала и стала всех
торопить и выпроваживать. Мужики допили водку и без пререканий гурьбой
вывалили на улицу. Из второго зала тоже вышли всякие люди в подпитии.
Я смотрел примерзшим взглядом на открытые двери, в которые все
выходили, но никто не входил.
- Ну давай, не задерживай! - "Кофейница" стояла рядом, надо мной.
Я оглянулся - кроме меня и ее в кафе больше никого не было.
- Я к тебе по-человечески, и ты тоже, пожалуйста, будь человеком, -
дружелюбно говорила она. - У меня Васе сегодня восемьнадцать. Надо успеть
салаты сделать...
Я кивнул, доглотнул "Кеглевича", запил последним глотком кофе и пошел
к выходу.
Уже "выплыв" лицом на улицу, я столкнулся с парнем в короткой
кожанной куртке. Он хотел войти.
- Все! - крикнула ему "кофейница". - Закрыто.
Пропустив его на порог кафе, я отошел в сторону и с улицы слушал их
разговор.
- Ну хотя бы сто грамм! - просил он.
Часы я сжимал в ладони. Было темно и я вряд ли бы разглядел
местоположение стрелок, но почему-то была у меня уверенность, что именно в
эти секунды наступает шесть часов вечера. И действительно, откуда-то
сверху донеслись удары настенных часов.
Я медленно шел назад, на Контрактовую. Я шел и слышал шаги идущего
позади меня человека. Может, это был именно он? Может именно с ним я
столкнулся лицом к лицу на выходе из кафе?
Мое состояние можно было сравнить только с пронизывающей немотой. Не
было ни огорчения, ни облегчения. Только страх при каждом услышанном шаге
идущего позади меня человека усиливался. Я хотел, но боялся оглянуться.
Уже выйдя на освещенный поворот трамвайной линии, я оглянулся, но
сзади никого не было.
Страх пропал, но пропали вместе с ним и все чувства. Снова
воцарилась, разлилась по всему моему телу немота.
Я присел на пустовавшую скамейку под памятником Сковороде. Сидел и ни
о чем не думал. Просто дышал.
Может к шести часам моя душа покинула меня, оставив меня без чувств и
мыслей. Ей, должно быть, не нравился мой план. Душа живет в человеке и не
любит терять свое место жительства.
Смешная мысль пришла в озябший мозг - если душа прописана в моем
теле, а тело прописано по определенному адресу, значит у души - двойная
прописка, что запрещено всеми нашими до сих пор советскими
законодательствами.
Я даже улыбнулся.
И подумал об одиночестве Сковороды.
Некоторые люди рождаются, чтобы и после смерти оставаться одинокими.
Часы показывали двадцать минут седьмого.
Прошли первые двадцать минут моей незапланированной жизни.
Посидев еще с полчаса, я поднялся пешком на Крещатик, нашел
подвыпившую начинающую проститутку и, пообещав ей заплатить утром, повез к
себе.
10. ПЯТНИЦА
Ночью мне то снились кошмары, то вдруг прорезались какие-то
идиллические картинки и в зависимости от этого, я то обнимал во сне
девушку, имя которой, один раз услышав, сразу забыл, то отодвигался от нее
на край. Утром проснулся с головной болью. Встал, оставив гостью крепко
спящей. Сидел на кухне и пил растворимый кофе. Несколько раз заглядывал в
комнату и удивлялся столь крепкому сну. Наконец уже заглянул, чтобы
внимательнее рассмотреть свою гостью - ведь познакомились мы в полумраке,
а если еще учесть в каком я был прошлым вечером состоянии, то надо было
удивиться смелости этой девушки. Мне самому вдруг стало страшно за нее - а
если бы за пять минут до нашего знакомства ее бы увез к себе какой-нибудь
маньяк-садист?
Мысли логично подошли к тому, что я совершил хороший поступок и
вероятно спас ее от избиения или от чего-то пострашнее. Но тут я вспомнил,
что утром обещал с ней расплатиться, и при том даже не стал слушать, какую
сумму я должен буду ей отдать...
Стало как-то не по себе. И даже порадовался я ее крепкому сну. Но
все-таки надо было что-то делать. Может, надо было где-то одолжить деньги,
чтобы отдать ей. И снова - мысль о том, что мне надо раздобыть денег,
чтобы заплатить проститутке - эта мысль окунула меня в грязь и я
поморщился. Было, конечно, от чего поморщиться.
- Эй! - донесся из комнаты негромкий сладкий голос. - Эй, ты где?
Я появился в дверях и спросил:
- Кофе?
Она потянулась. На лице, усыпанном веснушками, заиграла улыбка. И
совсем по-детски она кивнула. Приподнялась, рукой подсунула подушку под
спину и так устроилась на кровати - полулежа-полусидя.
- Только у меня растворимый, - успел я сказать, исчезая на кухне.
Кипяток быстро подогрелся и я сделал для нее кофе.
Она была красивой, слишком красивой для проститутки. И слишком
молодой. Светло каштановый волосы, немного пострадавшие от "химии",
мелкими волнами сбегали до плеч, татарский разрез глаз, маленький острый
носик. Тонкие, но яркие губы - я их целовал, наверно, ночью? Не помнил, и
было жаль, что не помнил я прикосновения к этим губам.
- Ты идешь?
- Иду, - ответил я.
Присел на краю кровати. Протянул ей чашку.
- А у тебя есть шоколад? - спросила она.
Я с сожалением покачал головой.
- Ну ничего, - она улыбнулась.
- Как же ее звать? - мучался я вопросом.
- Ты извини, - заговорила она. - Ты хороший, но я не запомнила как
тебя зовут...
- Толя, - сказал я и тут же воспользовался моментом, чтобы извиниться
перед ней в том же грехе памяти.
- Лена... Это по-настоящему, то есть по паспорту... А там я - Вика...
- Давай, лучше будешь Леной...
- Хорошо, для тебя буду Леной...
Это утро закончилось под вечер.
- Я должна идти... - сказала Лена и пожала плечиками.
Я было заикнулся о деньгах, о том, что свято чту долги, и что денег
сейчас у меня нет...
- Забудь, - улыбнулась она. - Лена денег не берет. Вот если бы ты с
Викой познакомился - пришлось бы 20 долларов положить... Пока!
Мы поцеловались на прощанье.
- Захочешь - найдешь, - сказала она уже с лестничной площадки и
застучали вниз ее каблучки.
- Лифт работает! - крикнул я.
- Ну и пусть работает! - крикнула она в ответ.
А за окном было темно. Осенний вечер стелил грусть, но мне не было
грустно. Мне было радостно. Я думал, что это второе рождение, или второе
дыхание. Что-то второе, что-то дающее надежду на будущее...
11. ВЕЧЕР
Около семи вечера зазвонил телефон.
Звонил бывший одноклассник Дима.
- Ты знаешь, там что-то сорвалось вчера... Ко мне Костя заходил. Он
просил извиниться... У тебя есть сейчас время?
- Это единственное, что у меня есть, - улыбнулся я в телефонную
трубку.
- Подъезжай, глотнем по сто грамм.
Я охотно согласился.
У Димы мы засиделись до полуночи. В занавешенном киоске было тепло и
уютно - работал мощный обогреватель и ощущение возникало такое, будто мы
сидим у камина.
Выпив для разминки бутылку красного венгерского, мы принялись за
лимонную водку "Николай". Она великолепно закусывалась печенью трески, и я
подумал, что для ощущения богатства жизни надо действительно работать в
коммерческом киоске или по крайней мере быть ближайшим родственником
продавца. Правда, мне было достаточно быть бывшим одноклассником, но это
чистое везенье. Многие люди не признают своих бывших одноклассников.
- Понимаешь, - Дима вернулся к серьезному разговору после небольшого
прогрева лимонной водкой. - У него вроде часы барахлили. Короче, он попал
туда только к закрытию... Вообще он парень точный. Так что ты не дергайся,
он дальше уже сам все сделает, это как долг чести. У них с этим строго.
Все, я сказал и забыли! Жизнь - классная штука. В ней всего много. Я вчера
с одной девчонкой познакомился! - и Дима помотал головой, видимо слов не
хватало. - Она парикмахершей работает. Иногда вот так познакомишься - и
жениться хочется. Может и женюсь когда-нибудь. Надо сначала квартиру
подкупить...
- У меня уже есть квартира, - вставил я. - Жена ушла.
- Вернется! - хотел успокоить меня Дима.
- Лучше не надо.
- Она же не выписалась?
- Нет.
- Значит, это еще не твоя квартира. Понимаешь, вот когда у меня будет
квартира и в ней никто, кроме меня не будет прописан - вот тогда я хозяин.
С этим я согласился.
На прощанье он подарил мне бутылку "Кеглевича".
Мы закрыли киоск и вместе пошли на метро.
- Знаешь, - говорил он по дороге. - Тут дело есть небольшое - можно
денег заработать. Хочешь?
- Криминал? - спросил я.
- Нет, не совсем. Хотя сейчас все - криминал.
- Ну?
- Мой шеф разводится, ему нужен свидетель.
- Свидетель чего?
Дима почесал за ухом.
- Ну как тебе это... в общем, ты вроде как спал с его женой,
понимаешь? Надо быть в суде во время разбирательства и если спросят -
подтвердить. Мол сам муж тебя застукал с ней или что-то в этом роде...
- Это же ложные показания.
- Дело ведь не уголовное, а гражданское. Да и как кто докажет, что ты
с ней не спал? Она может отбрехиваться, но и она не докажет... А заплатят
тебе так, что год сможешь по кабакам ходить и не работать. А?
Я задумался. Предложение было не очень заманчивое, но с другой
стороны денег у меня не предвидилось, а тут вроде обещали не поскупиться.
Конечно, выступать в таком деле свидетелем и еще брать на себя чью-то
жену... Черт его знает...
- Если хочешь, я тебе устрою встречу с шефом и он тебе сам все
объяснит. Тогда и решишь.
- Хорошо, - я обрадовался возможности отложить решение. Да и
действительно, думаю Димин шеф лучше знает, что ему нужно.
- Я дам ему твой телефон, - сказал Дима.
Мы попрощались.
12. СУББОТА
Знакомство в шефом Димы состоялось на следующий день. Утром он
позвонил мне, а уже в три часа мы сидели у меня на кухне. Собственно на
моей кухне он сам меня угощал привезенной с собой водкой и закусками. Было
ему лет сорок - высокий, гладковыбритый, типичный государственный
служащий. Редкая проседь в коротких черных волосах. Усики, аккуратно
подстриженные по линии верхней губы. Звали его Сергей.
- Она крученная, - рассказывал он, делая маленькие глотки водки,
словно не здесь родился. - Достала меня - хуже не бывает. Я знаю, с кем
она спит, но не хочу с ним связываться. Мне тут важнее моральный вопрос -
я еще имею планы на будущее, надо поддерживать репутацию, понимаешь. От
тебя, может, ничего не потребуется, но если потребуется - встанешь,
скажешь пару слов. Главное - запомни - у нее на левой груди под соском
большое родимое пятно, на заднице тоже. Это такие детали, про которые
могут знать только самые близкие друзья, - он усмехнулся.
Я слушал молча. Очень хотелось заработать денег и очень не хотелось
вляпаться в какую-нибудь историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13