Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Полумертвые души - 1. Люди из пригорода автора, которого зовут Никшич Сергей Аркадиевич. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Полумертвые души - 1. Люди из пригорода в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Никшич Сергей Аркадиевич - Полумертвые души - 1. Люди из пригорода онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Полумертвые души - 1. Люди из пригорода = 234.96 KB
Полумертвые души – 1
OCR Busya
«Сергій Нікшич «Напівмертві душі. Люди з передмістя. Українські чарівні повісті-поеми для дорослих» (російською мовою), серія 700, вип. 43»: Ніка-Центр; Київ; 2004
ISBN 966-521-285-0
Аннотация
А на Киев опять опустился расшитый звездами колпак весенней ночи, и тени скользят по улицам, и в темноте слышатся и шепот, и смех, и плач. А любовь, любовь настоящая и непонятая, обижено скитается в одиночестве, ибо обречена на непонимание, на то, что ее не узнают тогда, когда она придет, как вдохновение, как порыв летнего ветра, как серенада на неизвестном языке. И она приходит и уходит, а мы остаемся, потому что нам не избежать своей судьбы. Впрочем, так ли это? Герои «Полумертвых душ» отчаянно борются за свое счастье, которое то приближается к ним, то ускользает, как мираж, и манит за собой. У кого из них хватит мужества пойти до конца, поставить ва-банк ради мечты, ради любви, наконец, ради спасения своей души? И события сливаются в один яркий, мистический, как карнавал, клубок.
Сергей Никшич
Полумертвые души
Люди из пригорода
Украинские волшебные повести-поэмы для взрослых
Посвящается В.В. Никшич
Богомаз и черт
Что ты, кум, знаешь про Горенку? Да ни шиша ты не знаешь, чтобы хуже не сказать, прости Господи! Явдоху ты разве знаешь, Явдоху, у которой зад, что та тыква с огорода татарина Бахтияра? А Мотрю, Мотрю, у которой не груди, а макитры с белоснежной сметаной… Нет, кум, ты – невежда, и посему молчи, молчи и молча пей, пока злобная твоя супружница не пронюхала, что ты в корчме, – так витийствовал за столом из грубо обтесанных досок деревенский Богомаз Петро Нетудыхата, которого ни за что нельзя было остановить, стоило ему хоть немного промочить горло от уличной пыли.
Впрочем, на его кума, пасечника Степана Хорька, все эти речи не производили ровно ни малейшего впечатления, и он и вправду молчал, но не потому, что был так уж несведущ в тыквах и макитрах, а потому, что опасался, что за ставнями корчмы и вправду притаилась не отличавшаяся ангельской кротостью его половина, от рук которой не раз страдал его пышный чуб, превращаясь со временем в жалкое подобие казацкого оселедца.
А Петро разошелся не на шутку – не легко ему было весь день молча сидеть в своей хате за святыми образами, которые с немым укором взирали на его несколько расплывчатую от чрезмерно близкого знакомства с зеленым змием обличность.
– Нет, ты мне скажи, скажи как куму и брату, другу своему сердешному – знаешь ты Явдоху или нет?
Вопрос этот поверг его собеседника в трепет, потому что от одной только мысли, что ответ может быть услышан свирепой его половиной, шпионившей за ним денно и нощно, остатки его чуба начали ныть как от зубной боли, и поэтому он от греха подальше свалился на пол, устланный остатками когда-то цветастой ковдры, и захрапел, давая понять, что куму ничего из него вытянуть не удастся.
Надо заметить, что интуиция Хорька не подвела, – за ставнями и на самом деле притаилось изогнутое в дугу, шваброобразное тело его половины, увенчанное, словно набалдашником, длинной, под стать худосочному телу головой. Со сверкающими от гнева глазами и щелкающими зубами, с копной сбившихся в паклю волос, заправленных по этой причине под очипок. Признайся только Хорек, что не раз любовался, правда, на расстоянии, теми прелестями, про которые на всю корчму ораторствовал подвыпивший кум, и кто знает, что осталось бы к утру от казацкой чуприны любвеобильного пасечника да и от него самого.
Ситуация эта позабавила черта, который пробегал в темноте мимо желтых окон корчмы, размышляя, как бы поскорее ввести кого из православных в искус или просто вытворить какую подлость, чтобы похвастаться потом перед своей хохотуньей-чертовкой.
Недолго думая, черт подскочил к Параське, так прозывалась супружница Хорька, раздвинул стены корчмы и втолкнул ее внутрь да так, что она свалилась прямо на своего муженька, у которого при виде ее оскалившейся пасти чуть не сделался удар. Чтобы было еще смешнее, он сдвинул опять стены и запер корчму снаружи – благо ключ торчал в двери, – и не особо вслушиваясь в раздавшиеся грохот и вопли, заспешил по хорошо ему известным закоулкам, прикинувшись заблудившейся черной свиньей.
Впрочем, сотворить гадость черту на сей раз не пофартило, потому что Хорек ни в чем дурном в этот вечер замечен не был, а к тому же и он, и кум быстренько догадались упросить Параську усесться с ними за стол, заказали еще горилки и так грустно и тоскливо спели Параське «Песню про ридну матир», что та прослезилась и сказала, что все им прощает, хотя они и так ни в чем виновны не были.
Не прошло и нескольких часов, как им удалось излить друг другу душу, а в природе к тому времени наступило блаженное успокоение, как только в Украине все затихает, когда благовонная ночь опускается на грешную землю и светильник-месяц, кокетливо изгибаясь, всплывает на фиолетовом небе, чтобы запоздалые парочки и гуляки не заблудились по дороге домой, и наша троица, пошатываясь и обнимаясь, встала наконец из-за стола и зашагала по пыльной улице. Пробегавшую мимо свинью Богомаз хотел было пнуть ногой, чтобы направить ее на путь истинный, но та так взглянула на него зеленым глазом, что нога у него покрылась гусиной кожей, и тот, крестясь и одновременно чертыхаясь, вернул ногу в исходное положение и, покрепче обняв Параську (благо кум ничего не замечал), зашагал дальше, заставляя себя изо всех сил не оборачиваться и не смотреть на свинью.
Придя домой – его жалкая хата постепенно врастала в землю по соседству с пышным строением кума, – он разложил вокруг постели образа, перекрестился и с чувством выполненного долга безмятежно заснул.
Черт, впрочем, затаил обиду на Богомаза, которого и так недолюбливал за святую его работу, и всю ночь, бегая свинья свиньей по Горенке, размышлял о том, как его подкузьмить. К утру, когда проснувшиеся петухи уже готовы были возвестить своими хриплыми, как после доброй попойки, голосами о том, что пора уже наконец продрать глаза и выгонять на улицу скотину, чтобы деревенские пастухи увели ее на пастбище, черт наконец сообразил, как ему быть, и потирая когтистые свои конечности, заскакал, топоча копытами, в лесную чащобу на совещание с чертовкой.
А солнце, как всегда, ласковое и невинное, встало над широко раскинувшейся Горенкой, над озером и кладбищем с древней часовней, приласкало своими лучами покрасневшую будто бы от стыда клубнику, послало солнечные зайчики заспавшимся шалунам и нырнуло за тучу, чтобы не спалить весь этот райский, притаившийся в лесу, за стольным градом, уголок.
Богомаз, впрочем, спал, и сон его был, словно мягкая вата, – он окутал его пеленой, сладостной и спокойной, из которой так горько выходить в этот полный тревог мир, но все на свете имеет свой конец, и Петро наконец пробудился и выпорхнул из сна, словно бабочка из куколки, размышляя, приснилось ли ему, что Явдоха и вправду ведьма, как о том судачат деревенские кумушки, или он наяву копал у нее в огороде для самого себя огромную яму, чтобы улечься туда на веки вечные. Так ничего и не придумав, он решил, что сон был дурацкий и не в руку, и решил отправиться опять-таки к Явдохе, потому что она была большая мастерица на: всякого рода рассолы и как никто другой умела утешить боль в затылке и наговорить столько приятных слов о его искусстве, что время словно застывало на месте, как прозрачный шар, присыпанный сахарной пудрой.
Пока Петро собирался отправиться к Явдохе и для этого всячески причепуривался и даже чистил зубы, черт в глухой чаще щелкал своей козлиной челюстью орехи, которыми его угостила чертовка, и заранее предвкушал, в какой конфуз введет сегодня же ненавистного ему Богомаза.
Петро тем временем плелся по деревенской улице к Явдохиной расписанной им самим картинами и длинношеими лебедями хате, проклиная боль в затылке, и того, кто изобрел горилку, и того, кто ее продает честному народу, одним словом, всех подряд. Он настолько увлекся своими словесными выкрутасами, что совсем позабыл о барышнике с Андреевского спуска, который должен был приехать к нему за новой партией икон, которые он всучивал как антиквариат растаявшим на киевском солнышке иностранцам.
Но вот наконец показалась и хата приветливой Явдохи. Хозяйка собак не держала, чтобы не отпугивать гостей и не давать повод сплетням, и Петро уверенно толкнул незапертую калитку и браво, почти не пошатываясь, зашагал по тропинке между двумя рядами уродливейших астр, посаженных почему-то вперемежку с дикими розами. В конце тропинки обнаружилась массивная дверь, такая мощная, словно за ней располагалась не деревенская хата, а отделение выросшего, как гриб после дождя, банка, норовящего с первых шагов пустить пыль в глаза простодушному клиенту. Такую дверь уже ногой не пнешь, как бедняжку-калитку, и Петро чинно застучал по ней костяшками пальцев. За дверью, впрочем, царили полная тишь и торичеллиева пустота, от которых веки сразу наливались свинцом и тело начинало хотеть лишь одного – рухнуть, где придется, и забыться до захода солнца. Петро еще раз постучал. На этот раз, к его удивлению и радости, дверь бесшумно распахнулась настежь и за ней показалась босоногая, улыбчивая Явдоха в сорочке, сплошь покрытой вышивками, и в белоснежнейших юбках под кокетливой, чуть подоткнутой плахтой.
– Петрусик, ты это или не ты? – заворковала она, как голубь, обхаживая иконописца со всех сторон. – Заходи что ли, отдохни с дороги, водицы тебе подать колодезной или?…
– Ох, Явдохушка, – вздохнул, пустив слезу, непривыкший к ласке деревенский художник, – какая там водица. Рассола мне дай или зелья какого, чтобы унять боль проклятую в затылке, от которой в глазах и на душе темно, словно в погребе…
– Есть и рассол, Петрусику, и рыбка к нему остренькая, все есть, иди в горницу, садись на лавку, я мигом тебе прислужусь.
Не успел незадачливый наш Богомаз рухнуть на лавку, подобно мешку с мукой, как перед ним уже задымилась только что сваренная картошечка, а рядом с ней покрывались гусиной кожей нежинские огурчики с укропом и чесноком, от запаха которых боль не выдержала, подхватилась с затылка и улетела в дымовую трубу куда подальше. А рядом с огурчиками появилась стопка прозрачного, как слеза, напитка. Петро было вздумал отказаться, памятуя о сегодняшнему утре, но Явдоха замахала руками:
– Не вздумай не выпить, пуще прежнего она тебя одолеет, вернется проклятая, а так ты ее прогонишь на четыре ветра, на четыре стороны. Правду тебе говорю, чтоб мне не сойти с этого места!
Петро, впрочем, и без Явдохиных уговоров знал, что она права, и посему не заставил долго себя уговаривать. Сложения он был молодецкого, и аппетит у него был соответствующий, и вскоре снедь исчезла со стола, как будто ее там; никогда и не бывало, а Явдоха, радуясь, что гость так быстро выздоровел, притащила с кухни чайник и яблочный пирог и начала угощать Богомаза душистым, с малиной, чаем, от которого его сразу прошиб обильный пот, и пирогом, который, как она утверждала, испекла специально для него, надеясь, что он придет.
Когда и пирог исчез, Явдоха подсела совсем близко к Богомазу, и тот уже было размечтался, что она наконец предложит ему пройти в другую комнату, и даже обнял пышный ее стан, подталкивая ее к этой мысли, как вдруг в дверь постучали. Надо заметить, что Явдоха в утро была удивительно хороша собой: темно-русые ее волосы в лучах утреннего солнышка казались золотой короной, а васильковые глаза искрились, словно два нежных озера, в которые наш Богомаз был готов уже погрузиться навсегда. Так вот, Явдоха чуть скривила свои пухленькие губки, недовольно поморщилась и подошла к окну, чтобы посмотреть из-за занавески, на того, кто к ней пожаловал.
– Кто там? – спросил Петро, испытывая новое для своего заскорузлого от одиночества сердца чувство – ревность.
– Попик собственной персоной, – застенчиво улыбаясь ответила Явдоха. – Не знаю, что и делать…
– Да пусть его, пусть идет к своей попадье, что ему тут, – угрюмо проворчал Петро.
Явдоха, однако, с ним не согласилась.
– Грех обманывать святого отца, – сказала она. – Он, наверное, на минутку зашел воды испить или посоветоваться, он ведь в селе человек новый, а попадья его и в селе-то раньше вообще не жила, нет, я его пущу, а ты поди в спальню, так и быть, я разрешаю, только смотри, на постель не ложись, а в кресле сиди и дверь закрой, нечего уши вострить! И она подтолкнула Богомаза своей пухленькой ручкой к двери, которая вела в спальню, и закрыла за ним дверь.
Петро, впрочем, ревновал не зря. Молоденький попик, едва оказавшись в горнице, наговорил Явдохе столько комплиментов, что если бы она по-настоящему умела смущаться, то покрылась бы густым, как свекла, румянцем. Но она, привычная к таким излияниям сильного пола, лишь улыбалась да хлопала длинными ресницами, притворяясь, что ничего не понимает, – Явдоха была себе на уме, а попику было и невдомек, что беседует он с любительницей прокатиться в безлунную ночь на метле.
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Полумертвые души - 1. Люди из пригорода писателя-фантаста Никшич Сергей Аркадиевич понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Полумертвые души - 1. Люди из пригорода своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Никшич Сергей Аркадиевич - Полумертвые души - 1. Люди из пригорода.
Ключевые слова страницы: Полумертвые души - 1. Люди из пригорода; Никшич Сергей Аркадиевич, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная