Теперь я нервничал меньше. Вообще-то я не сомневался, что они смогут укокошить меня даже в полдень на глазах у всего мира, если решат, что наступил подходящий момент. Половина нераскрытых убийств в Танфере – дело рук ребят Чодо. Ни разу не видел, чтобы кого-нибудь за это когда-нибудь прихватили.
Секрет успеха Чодо в том, что он не встревает в рэкет наших правителей. Он работает на своем конце социальной лестницы. Поэтому главная опасность для него – не закон или государство, а свои же ребята.
Равная справедливость для всех. Верно до тех пор, пока вы самолично ее осуществляете.
К тому времени, когда мы добрались до Бельчонка, я порадовался, что тренировался в беге. Мы преодолели крутой подъем к подножию Холма, на котором наши хозяева воздвигли свои убежища. Я понял, что наш путь закончился, когда мы достигли квартала, где улицы были пусты, а стены домов здесь и там подпирали представители местной шпаны.
Бельчонок нашел свой конец в узком проулке, круто сбегающем вниз по склону. Мы вступили в него сверху.
– Здесь, – сказал Садлер, когда мы прошли футов пятнадцать.
В проулке было довольно темно. Свет сюда проникает, видимо, около полудня – да и то ненадолго.
– Сейчас лишь видно, что кругом все залито кровью. Он откинул копыта там, футах в пятидесяти отсюда. Наверное, хотел убежать, но было уже поздно. Пошли.
Тело лежало в десяти футах от конца спуска. Кто-то очень сильный нанес удар острым лезвием сверху вниз. Бельчонок был разрублен от правого уха наискось, чуть ли не до пупка.
– Последний раз мне доводилось видеть такую рану, когда я служил в Корпусе.
– Да, – согласился Краск. – Неужели двуручная дуэльная сабля?
– Вряд ли, – высказал свое мнение Садлер. – С таким оружием по городу не пройдешь. Но сила удара и острота лезвия…
– Наверное, ты прав. Но как можно подкрасться так близко, чтобы вот так ударить ножом разрешенной длины?
Они пустились в обсуждение технических деталей. Мастера беседовали о тонкостях профессии. Я присел, чтобы получше рассмотреть то, что осталось от Бельчонка.
Некоторые из нас так и не могут привыкнуть к насильственной смерти. Служа в морской пехоте, я видел массу покойников, но так и не зачерствел душой. У меня не образовались мозоли на сердце, как у Краска или Садлера.
Бельчонок, наверное, получил то, что заслуживал. Но мне все равно было его жаль.
– Его не ограбили?
– Нет, просто прирезали, – ответил Краск. – Кто-то очень хотел от него отделаться.
– Какое кощунство! Ведь он был такой милашка.
Если этим ребятам чего и не хватает, так это чувства юмора. Их лучшая шутка пообещать освободить парня, если тот согласится прогуляться по воде в свинцовых сапогах. Мой тонкий юмор до них не дошел.
– Чодо не нравится, что Бельчонка замочили, – сказал Садлер. – Толку от него было кот наплакал, но он – член семьи. Чодо хочет знать – почему и кто.
– Вы что, ребята, используете почтовых голубей? Чодо живет где-то в чащобе, чертовски далеко от города.
У них абсолютно не было времени смотаться туда и успеть вернуться.
Ребята мой вопрос проигнорировали. Они всегда так поступают, когда речь заходит о профессиональных секретах или когда просто думают, что этого мне знать не положено.
– У тебя есть что-нибудь, нам пока неизвестное? – спросил Краск.
Я отрицательно покачал головой. Я знал точно лишь одно – Бельчонку больше не придется танцевать.
– Ставлю что хочешь, но парень действовал двумя руками, – заметил Садлер. – Двумя, сам знаешь, можно рубануть гораздо сильнее.
– Мы не будем сводить с тебя глаз, Гаррет, – объявил Краск. – Что-то здесь не вяжется. Может быть, ты нам не все рассказал.
Еще бы! Ясно – не все. О некоторых вещах Чодо знать не следует. Пожав плечами, я обронил:
– Если узнаю, кто замочил Бельчонка, вы, ребята, услышите это от меня первыми.
– Смотри не забудь, Гаррет. Заруби это себе на носу. Ложись спать и вставай с постели с этой мыслью. Чодо вне себя. Кому-то придется крепко заплатить.
Повернувшись к Садлеру, он начал дискуссию на тему – бил ли убийца снизу вверх или сверху вниз. Я был забыт. Меня для них больше не существовало. Предупрежден и забыт. Чодо передо мной в долгу, но долг не включал жизнь одного из его людей. Быть может, он вообще был погашен в значительно большей степени, чем я полагал.
Я еще раз взглянул на Бельчонка. Но он по-прежнему не желал делиться со мной своей тайной. Пришлось удалиться.
* * *
По пути домой я заметил нечто такое, чего раньше в Танфере мне видеть не доводилось. По улице рысило семейство кентавров. Бои в Кантарде, похоже, приобрели особую ожесточенность, если оттуда побежали даже туземные племена. Я никогда не слышал, чтобы кентавры забирались так далеко к северу.
Дела, наверное, пошли скверно для Слави Дуралейника и его ублюдочной Кантардской республики. Скоро он исчезнет и мир вернется к нормальной жизни, когда карентийцы убивают венагетов в бесконечной схватке за серебряные копи.
Не забыть бы рассказать о кентаврах Покойнику. Слави Дуралейник стал для него чем-то вроде хобби. Бывший наемник провозгласил себя принцем и держится в этом звании дольше, чем ожидал мой постоянный гость-жилец.
14
Направляясь к дому, я обратил внимание, что небо заполнили летающие существа, хотя для шумных упражнений моркаров время еще не пришло. Похоже, в город со всего мира слетелись сильфы и пикси, и к ним примкнули отдельные экземпляры более редких видов. Заглядевшись на их пируэты, я чуть не растоптал шайку гномов. Гномы выли, орали, сквернословили и призывали увечья на мои большие берцовые кости. Самый высокий из них не доходил мне до колена. Но шум они производили что надо.
Я стоял и глазел на них, пока они не протопали дальше, страшно довольные, что сумели напугать одного из представителей расы гигантов. Я не вступил с ними в спор только потому, что оторопел. Нечасто приходится встречать гномов. Особенно в городе. А вообще-то они смахивают на миниатюрных карликов, выкроивших время на то, чтобы побриться.
– Что дальше? – пробормотал я. – Не надо, не надо. Я не желаю знать.
А то вдруг мой ангел-хранитель кинется исполнять все мои пожелания.
Придя домой, я все доложил Покойнику, но гномы и кентавры интересовали его больше, чем то, что случилось со мной. Я помолчал, пока он пережевывал сведения, полученные от его дружка Гнорста, и переваривал весть о Бельчонке. Поразмыслив, он спросил:
«Почему ты не хочешь, чтобы убийцей была объявлена та женщина, которую ты называл Торнадой?»
– Да потому, что она мне понравилась. Как будто с луны свалилась. Но храбрости ей не занимать. Конь с яйцами.
«Все понятия у тебя перемешались, Гаррет. Ты называл ее имя этим джентльменам – Садлеру и Краску?»
– Да. Я тогда слабо соображал. Это было ошибкой, впрочем, оправданной. Они найдут ее и поставят несколько крутых вопросов. Если она, конечно, уже быстро-быстро не свалила в свою родную деревню. Еще позавчера.
«Надеюсь, ты не упоминал о книге?»
– Конечно, я страдал от боли, но не настолько. Решил сохранить эти сведения для себя.
«Решение мудрое, хотя мотивации ложные. Подумай о могуществе книги и представь ее в руках Чодо Контагью».
Я последовал его совету. Наверное, бессознательно я учитывал это и раньше.
– Гнусное зрелище.
«Для всех, кроме Чодо Контагью. Странные мысли вертятся у тебя в голове. Это может оказаться не столь сложным, как тебе представляется».
– О чем ты?
Он снова поставил меня в тупик.
«О свидетелях кончины типа по имени Бельчонок».
– Ты шутишь? В деле замешан Чодо. Люди будут держать рот на замке.
«Он не способен запугать всех».
Тебя там не было, о Бесстрашный. Те, кого он не сумел запугать, уже похоронены. Или скоро будут.
«Ты заметил в том районе значительную воздушную активность. Часто ли пикси и сильфы привлекают твое внимание? Не чаще, чем домашние животные или дети? Как правило, они лишь остаются частью общего фона, если сознательно не привлекают к себе внимание. Ты в этом не одинок. Убийца существа по имени Бельчонок наверняка позаботился, чтобы свидетелей не было. Но я уверен, что он не подумал о небе над своей головой».
– Да, это идея. Одна из твоих вычурных идей, но все же… И каким, по-твоему, образом я могу соблазнить их вступить в беседу?
«Распространи информацию среди сильфов и пикси, что готов заплатить за сведения о случившемся в том проулке. Эти народы не боятся Чодо Контагью. Более того – они его ненавидят и помогать ему не станут. Если у него возникнет такая же идея, они отвернутся от его людей. Они летают быстрее, чем могут бегать головорезы».
Снова работа для ног. Он все придумывает специально, чтобы заставить меня как можно больше скакать по городу.
С другой стороны, попытаться, наверное, стоило. Только бы удалось распространить слух. С этим народцем крайне трудно контактировать. Они говорят по-карентийски, но Иногда я сомневаюсь, тот ли это язык, на котором говорю я. При разговоре с ними надо быть точным и высказываться однозначно. Никаких недомолвок. Ни единого слова или фразы, допускающих двойное толкование. Дели вы не будете точны, в девяносто девяти случаях из ста они истолкуют ваши слова неправильно. Думаю, они делают это нарочно, чтобы заставить вас помучиться.
Я никогда об этом не задумывался, но летающий народ действительно не испытывает страха перед Чодо Контагью. Возможно, стоит попытаться завести среди них друзей. Я уверен, что неизбежно, как восход солнца на востоке, наступит день, когда мы с Чодо сшибемся рогами, Я его не тороплю и надеюсь, что Чодо тоже не спешит. Но мы оба понимаем, что природа каждого из нас делает такую схватку неизбежной.
– Краск и Садлер нагнали на меня страху, – заметил я.
«Они принесли тебе добра больше, чем вреда».
– Я уже слышал это. Карлики волокли меня уж точно не на вечеринку.
«Самое время подумать о прикрытии».
– Да. – Он был до отвращения практичен. – Я собирался привлечь к этому делу маленького пожирателя соломы, но не добрался до него. Не всегда удается выходить победителем, когда соотношение сил восемь к одному не в мою пользу.
Я почувствовал, что он немного развеселился.
«Есть другие варианты. Братишки гролли, например. Дорис и Марша могут стать прекрасными телохранителями».
– К сожалению, они очень сильно выделяются из толпы.
Гролли – наполовину гоблины, наполовину тролли. Они зеленого цвета, ростом больше двадцати футов, не говорят по-карентийски.
Единственный мой знакомый, знающий язык гроллей, – Морли Дотс. Так что его помощи в любом случае не избежать.
– Почему бы мне сейчас не вздремнуть?
«Да потому, что если ты уснешь сейчас, ты можешь упустить шанс наслаждаться сном в будущем. Тебя убьет не беготня, Гаррет. Тебя прикончит лень».
– Кто протопал сегодня не меньше двадцати миль? А кто оставался дома, предаваясь размышлениям о своей гениальности?
«Я осмысливал тайну Слави Дуралейника».
– Ну это нас наверняка вытянет из дерьма. Как радуется и хвастается Мешок с костями, правильно предугадав очередной ход бывшего наемника. И как ворчит и скрипит, когда действия Слави оказываются непредсказуемыми.
Стыдно признаться, но я вроде даже тоскую по тем дням прошлого года, когда Дуралейник, выступая на нашей стороне, врезал венагетам и заставил генералов Кареты выглядеть недоумками.
Быть может, стоило интересоваться им активнее. Возможно, Дуралейник – самый значительный из ныне живущих людей. От судьбы его республики зависит будущее как Каренты, так и Венагеты. Если оба королевства не раздавят его и не сумеют восстановить доступ к серебряным копям – объекту бесконечной войны, – маги с обеих сторон скоро окажутся без дела. Серебро, как известно, топливо для магических сил.
Стратегия Дуралейника – продержаться до тех пор, когда чародеи выйдут из игры. Он совершенно не опасается наших придурков генералов. Большинство из них не способны найти собственной задницы даже среди бела дня. Они заняли свои посты, подобрав себе великолепных родителей, а не в результате личных заслуг. Дуралейник, возможно, не гений, но он способен нащупать свой зад любой рукой в полной темноте, а этого достаточно, когда имеешь дело с генералами Каренты или военачальниками Венагеты.
– Если я правильно понял, ты считаешь, что там должно вот-вот что-то случиться, – сказал я.
«Не исключено. И новость может оказаться не слишком приятной для тех, кто выступает в пользу мятежа Дуралейника. И Карента, и Венагета оказывают на него давление, но в то же время не бросаются очертя голову в расставленные им ловушки. Поддержка туземцев, по-видимому, идет на убыль. Ты упомянул, что видел семейство кентавров. Несколько месяцев назад кентавры являлись самыми преданными союзниками Дуралейника и клялись погибнуть, или бороться до тех пор, пока Кантард не станет свободным».
Я как-то не подумал о политическом значении появления кентавров здесь, в городе. Означало ли это начало переговоров или говорило об обыкновенном предательстве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Секрет успеха Чодо в том, что он не встревает в рэкет наших правителей. Он работает на своем конце социальной лестницы. Поэтому главная опасность для него – не закон или государство, а свои же ребята.
Равная справедливость для всех. Верно до тех пор, пока вы самолично ее осуществляете.
К тому времени, когда мы добрались до Бельчонка, я порадовался, что тренировался в беге. Мы преодолели крутой подъем к подножию Холма, на котором наши хозяева воздвигли свои убежища. Я понял, что наш путь закончился, когда мы достигли квартала, где улицы были пусты, а стены домов здесь и там подпирали представители местной шпаны.
Бельчонок нашел свой конец в узком проулке, круто сбегающем вниз по склону. Мы вступили в него сверху.
– Здесь, – сказал Садлер, когда мы прошли футов пятнадцать.
В проулке было довольно темно. Свет сюда проникает, видимо, около полудня – да и то ненадолго.
– Сейчас лишь видно, что кругом все залито кровью. Он откинул копыта там, футах в пятидесяти отсюда. Наверное, хотел убежать, но было уже поздно. Пошли.
Тело лежало в десяти футах от конца спуска. Кто-то очень сильный нанес удар острым лезвием сверху вниз. Бельчонок был разрублен от правого уха наискось, чуть ли не до пупка.
– Последний раз мне доводилось видеть такую рану, когда я служил в Корпусе.
– Да, – согласился Краск. – Неужели двуручная дуэльная сабля?
– Вряд ли, – высказал свое мнение Садлер. – С таким оружием по городу не пройдешь. Но сила удара и острота лезвия…
– Наверное, ты прав. Но как можно подкрасться так близко, чтобы вот так ударить ножом разрешенной длины?
Они пустились в обсуждение технических деталей. Мастера беседовали о тонкостях профессии. Я присел, чтобы получше рассмотреть то, что осталось от Бельчонка.
Некоторые из нас так и не могут привыкнуть к насильственной смерти. Служа в морской пехоте, я видел массу покойников, но так и не зачерствел душой. У меня не образовались мозоли на сердце, как у Краска или Садлера.
Бельчонок, наверное, получил то, что заслуживал. Но мне все равно было его жаль.
– Его не ограбили?
– Нет, просто прирезали, – ответил Краск. – Кто-то очень хотел от него отделаться.
– Какое кощунство! Ведь он был такой милашка.
Если этим ребятам чего и не хватает, так это чувства юмора. Их лучшая шутка пообещать освободить парня, если тот согласится прогуляться по воде в свинцовых сапогах. Мой тонкий юмор до них не дошел.
– Чодо не нравится, что Бельчонка замочили, – сказал Садлер. – Толку от него было кот наплакал, но он – член семьи. Чодо хочет знать – почему и кто.
– Вы что, ребята, используете почтовых голубей? Чодо живет где-то в чащобе, чертовски далеко от города.
У них абсолютно не было времени смотаться туда и успеть вернуться.
Ребята мой вопрос проигнорировали. Они всегда так поступают, когда речь заходит о профессиональных секретах или когда просто думают, что этого мне знать не положено.
– У тебя есть что-нибудь, нам пока неизвестное? – спросил Краск.
Я отрицательно покачал головой. Я знал точно лишь одно – Бельчонку больше не придется танцевать.
– Ставлю что хочешь, но парень действовал двумя руками, – заметил Садлер. – Двумя, сам знаешь, можно рубануть гораздо сильнее.
– Мы не будем сводить с тебя глаз, Гаррет, – объявил Краск. – Что-то здесь не вяжется. Может быть, ты нам не все рассказал.
Еще бы! Ясно – не все. О некоторых вещах Чодо знать не следует. Пожав плечами, я обронил:
– Если узнаю, кто замочил Бельчонка, вы, ребята, услышите это от меня первыми.
– Смотри не забудь, Гаррет. Заруби это себе на носу. Ложись спать и вставай с постели с этой мыслью. Чодо вне себя. Кому-то придется крепко заплатить.
Повернувшись к Садлеру, он начал дискуссию на тему – бил ли убийца снизу вверх или сверху вниз. Я был забыт. Меня для них больше не существовало. Предупрежден и забыт. Чодо передо мной в долгу, но долг не включал жизнь одного из его людей. Быть может, он вообще был погашен в значительно большей степени, чем я полагал.
Я еще раз взглянул на Бельчонка. Но он по-прежнему не желал делиться со мной своей тайной. Пришлось удалиться.
* * *
По пути домой я заметил нечто такое, чего раньше в Танфере мне видеть не доводилось. По улице рысило семейство кентавров. Бои в Кантарде, похоже, приобрели особую ожесточенность, если оттуда побежали даже туземные племена. Я никогда не слышал, чтобы кентавры забирались так далеко к северу.
Дела, наверное, пошли скверно для Слави Дуралейника и его ублюдочной Кантардской республики. Скоро он исчезнет и мир вернется к нормальной жизни, когда карентийцы убивают венагетов в бесконечной схватке за серебряные копи.
Не забыть бы рассказать о кентаврах Покойнику. Слави Дуралейник стал для него чем-то вроде хобби. Бывший наемник провозгласил себя принцем и держится в этом звании дольше, чем ожидал мой постоянный гость-жилец.
14
Направляясь к дому, я обратил внимание, что небо заполнили летающие существа, хотя для шумных упражнений моркаров время еще не пришло. Похоже, в город со всего мира слетелись сильфы и пикси, и к ним примкнули отдельные экземпляры более редких видов. Заглядевшись на их пируэты, я чуть не растоптал шайку гномов. Гномы выли, орали, сквернословили и призывали увечья на мои большие берцовые кости. Самый высокий из них не доходил мне до колена. Но шум они производили что надо.
Я стоял и глазел на них, пока они не протопали дальше, страшно довольные, что сумели напугать одного из представителей расы гигантов. Я не вступил с ними в спор только потому, что оторопел. Нечасто приходится встречать гномов. Особенно в городе. А вообще-то они смахивают на миниатюрных карликов, выкроивших время на то, чтобы побриться.
– Что дальше? – пробормотал я. – Не надо, не надо. Я не желаю знать.
А то вдруг мой ангел-хранитель кинется исполнять все мои пожелания.
Придя домой, я все доложил Покойнику, но гномы и кентавры интересовали его больше, чем то, что случилось со мной. Я помолчал, пока он пережевывал сведения, полученные от его дружка Гнорста, и переваривал весть о Бельчонке. Поразмыслив, он спросил:
«Почему ты не хочешь, чтобы убийцей была объявлена та женщина, которую ты называл Торнадой?»
– Да потому, что она мне понравилась. Как будто с луны свалилась. Но храбрости ей не занимать. Конь с яйцами.
«Все понятия у тебя перемешались, Гаррет. Ты называл ее имя этим джентльменам – Садлеру и Краску?»
– Да. Я тогда слабо соображал. Это было ошибкой, впрочем, оправданной. Они найдут ее и поставят несколько крутых вопросов. Если она, конечно, уже быстро-быстро не свалила в свою родную деревню. Еще позавчера.
«Надеюсь, ты не упоминал о книге?»
– Конечно, я страдал от боли, но не настолько. Решил сохранить эти сведения для себя.
«Решение мудрое, хотя мотивации ложные. Подумай о могуществе книги и представь ее в руках Чодо Контагью».
Я последовал его совету. Наверное, бессознательно я учитывал это и раньше.
– Гнусное зрелище.
«Для всех, кроме Чодо Контагью. Странные мысли вертятся у тебя в голове. Это может оказаться не столь сложным, как тебе представляется».
– О чем ты?
Он снова поставил меня в тупик.
«О свидетелях кончины типа по имени Бельчонок».
– Ты шутишь? В деле замешан Чодо. Люди будут держать рот на замке.
«Он не способен запугать всех».
Тебя там не было, о Бесстрашный. Те, кого он не сумел запугать, уже похоронены. Или скоро будут.
«Ты заметил в том районе значительную воздушную активность. Часто ли пикси и сильфы привлекают твое внимание? Не чаще, чем домашние животные или дети? Как правило, они лишь остаются частью общего фона, если сознательно не привлекают к себе внимание. Ты в этом не одинок. Убийца существа по имени Бельчонок наверняка позаботился, чтобы свидетелей не было. Но я уверен, что он не подумал о небе над своей головой».
– Да, это идея. Одна из твоих вычурных идей, но все же… И каким, по-твоему, образом я могу соблазнить их вступить в беседу?
«Распространи информацию среди сильфов и пикси, что готов заплатить за сведения о случившемся в том проулке. Эти народы не боятся Чодо Контагью. Более того – они его ненавидят и помогать ему не станут. Если у него возникнет такая же идея, они отвернутся от его людей. Они летают быстрее, чем могут бегать головорезы».
Снова работа для ног. Он все придумывает специально, чтобы заставить меня как можно больше скакать по городу.
С другой стороны, попытаться, наверное, стоило. Только бы удалось распространить слух. С этим народцем крайне трудно контактировать. Они говорят по-карентийски, но Иногда я сомневаюсь, тот ли это язык, на котором говорю я. При разговоре с ними надо быть точным и высказываться однозначно. Никаких недомолвок. Ни единого слова или фразы, допускающих двойное толкование. Дели вы не будете точны, в девяносто девяти случаях из ста они истолкуют ваши слова неправильно. Думаю, они делают это нарочно, чтобы заставить вас помучиться.
Я никогда об этом не задумывался, но летающий народ действительно не испытывает страха перед Чодо Контагью. Возможно, стоит попытаться завести среди них друзей. Я уверен, что неизбежно, как восход солнца на востоке, наступит день, когда мы с Чодо сшибемся рогами, Я его не тороплю и надеюсь, что Чодо тоже не спешит. Но мы оба понимаем, что природа каждого из нас делает такую схватку неизбежной.
– Краск и Садлер нагнали на меня страху, – заметил я.
«Они принесли тебе добра больше, чем вреда».
– Я уже слышал это. Карлики волокли меня уж точно не на вечеринку.
«Самое время подумать о прикрытии».
– Да. – Он был до отвращения практичен. – Я собирался привлечь к этому делу маленького пожирателя соломы, но не добрался до него. Не всегда удается выходить победителем, когда соотношение сил восемь к одному не в мою пользу.
Я почувствовал, что он немного развеселился.
«Есть другие варианты. Братишки гролли, например. Дорис и Марша могут стать прекрасными телохранителями».
– К сожалению, они очень сильно выделяются из толпы.
Гролли – наполовину гоблины, наполовину тролли. Они зеленого цвета, ростом больше двадцати футов, не говорят по-карентийски.
Единственный мой знакомый, знающий язык гроллей, – Морли Дотс. Так что его помощи в любом случае не избежать.
– Почему бы мне сейчас не вздремнуть?
«Да потому, что если ты уснешь сейчас, ты можешь упустить шанс наслаждаться сном в будущем. Тебя убьет не беготня, Гаррет. Тебя прикончит лень».
– Кто протопал сегодня не меньше двадцати миль? А кто оставался дома, предаваясь размышлениям о своей гениальности?
«Я осмысливал тайну Слави Дуралейника».
– Ну это нас наверняка вытянет из дерьма. Как радуется и хвастается Мешок с костями, правильно предугадав очередной ход бывшего наемника. И как ворчит и скрипит, когда действия Слави оказываются непредсказуемыми.
Стыдно признаться, но я вроде даже тоскую по тем дням прошлого года, когда Дуралейник, выступая на нашей стороне, врезал венагетам и заставил генералов Кареты выглядеть недоумками.
Быть может, стоило интересоваться им активнее. Возможно, Дуралейник – самый значительный из ныне живущих людей. От судьбы его республики зависит будущее как Каренты, так и Венагеты. Если оба королевства не раздавят его и не сумеют восстановить доступ к серебряным копям – объекту бесконечной войны, – маги с обеих сторон скоро окажутся без дела. Серебро, как известно, топливо для магических сил.
Стратегия Дуралейника – продержаться до тех пор, когда чародеи выйдут из игры. Он совершенно не опасается наших придурков генералов. Большинство из них не способны найти собственной задницы даже среди бела дня. Они заняли свои посты, подобрав себе великолепных родителей, а не в результате личных заслуг. Дуралейник, возможно, не гений, но он способен нащупать свой зад любой рукой в полной темноте, а этого достаточно, когда имеешь дело с генералами Каренты или военачальниками Венагеты.
– Если я правильно понял, ты считаешь, что там должно вот-вот что-то случиться, – сказал я.
«Не исключено. И новость может оказаться не слишком приятной для тех, кто выступает в пользу мятежа Дуралейника. И Карента, и Венагета оказывают на него давление, но в то же время не бросаются очертя голову в расставленные им ловушки. Поддержка туземцев, по-видимому, идет на убыль. Ты упомянул, что видел семейство кентавров. Несколько месяцев назад кентавры являлись самыми преданными союзниками Дуралейника и клялись погибнуть, или бороться до тех пор, пока Кантард не станет свободным».
Я как-то не подумал о политическом значении появления кентавров здесь, в городе. Означало ли это начало переговоров или говорило об обыкновенном предательстве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37