— Вы предлагаете нам выступить и начать самостоятельную кампанию?
— Ja. Но не нападая непосредственно на Бабур. Мы будем бить по опорным пунктам «Семерки». У них нет достаточно надежной защиты от этого. Мы можем поставить их перед выбором: либо они прекратят поддерживать своих союзников, чтобы они были вынуждены заключить с нами мир, либо мы уничтожим их.
— Давайте не будем слишком торопиться, — с жаром сказал Фолкейн. — Например, может оказаться полезным и в конечном счете спасти жизни, если мы предупредим как можно большее число независимых членов Лиги и добьемся того, что они присоединят свои боевые корабли к нашим.
— Тогда они захотят участвовать в выработке условий мира, — возразил Эрик.
— Да, — сказал Фолкейн. — А вы не думаете, что так будет лучше? В этом случае мы сможем сохранить хоть толику стабильности и справедливости.
«А тем временем, — подумала Сандра, — продолжатся страдания Гермеса. Но я не смею возразить. У меня не хватает мудрости, чтобы подсказать лучший путь. А знает ли его хоть кто-нибудь?»
Фолкейн и Койя вновь были в Дельфинбурге и, стоя на балконе дома ван Рийна, смотрели на темное ночное море. В комнате спали их дети, а впереди тянулся погруженный во мрак склон, заканчивающийся у гавани, где стояли у причалов похожие на призраки прогулочные лодки. Еще дальше рассыпались белым прибоем гонимые сильным ветром волны; они вздымались вновь и, набирая силу, неслись вперед. Над морем нависало безлунное небо; звезды сияли в просветах меж стремительно мчащихся рваных облаков.
— Ты уезжаешь уже в третий раз, — сказала Койя. —
Это обязательно? Фолкейн кивнул:
— Я не могу допустить, чтобы Эдзел и Чи одни вели бой на моей планете, правда?
— Но нас ты оставить можешь… — Койя взяла себя в руки. — Нет. Извини. Забудь, что я подумала такое.
— Это в последний раз, — пообещал Фолкейн и привлек Койю к себе. Ни один из них не смог выговорить вслух:
«И впрямь в последний, если не удастся вернуться домой».
Вместо этого Койя сказала:
— Хорошо. Потому что потом, когда и куда бы ты ни отправился, тебе придется взять меня с собой. И детей тоже.
— Если я вообще куда-нибудь поеду, дорогая. После всей этой заварухи я, должно быть, с удовольствием осяду на Земле и начну греть кости в тропиках.
Койя покачала головой, ее черные волосы взметнулись.
— Нет. И я тоже. В любом случае эта планета не для Ники с Хуанитой. Ты же не думаешь, что война очистит ее, правда? Нет, гниль только распространится. Надо убираться отсюда, пока есть возможность.
— Гермес… — проговорил Дэвид и на миг умолк. — Может быть. Посмотрим. Вселенная большая.
Холодный ветер свистел, срывая с грохочущих волн горькую водяную пыль.
Глава 20
«Предприятия Абдуллы» — часть «Космической Семерки» — разместили свое правление на Доброй Надежде и зорко стерегли его на случай разбойного нападения извне или вредительства изнутри. Однако разбойное нападение представлялось настолько невероятным, что по орбите вокруг планеты ее охранял один-единственный корвет, команда которого никогда не сталкивалась с более сложной задачей, чем необходимость скоротать время в ожидании смены вахты.
Крейсер «Северная Атлантида» шел к планете на максимальной скорости, намереваясь сразу же вступить в бой. Несмотря на риск, Эрик счел своим долгом послать предупреждение: «Уйдите с дороги, иначе мы атакуем». Ему ответили изумленной бранью, за которой последовали ракетный залп и энергетический луч.
Гермесский корабль развернулся на боковой тяге. Торпеды были еще проворнее, но теперь они были хорошо видны. До ним ударил сноп ослепительных молний. Торпеды взорвались, поднимая фонтаны огня, которые на миг затмили сияние звезд и светлый диск планеты. Корабль не стал открывать ответный огонь: Эрик хотел сберечь боезапас, пополнить который было не так-то просто. Он приказал сблизиться с противником на расстояние действия энергетического оружия.
— Бейте на поражение, — приказал Эрик, и порожденное ядерными генераторами пламя метнулось вперед.
Корвет попытался удрать. При малой массе он мог быстрее менять направление движения. «Северная Атлантида» упорно преследовала корабль, уничтожая ракеты, поглощая лучевые удары при помощи своего защитного поля, выпуская лучи всякий раз, когда изменчивая картина боя позволяла подойти достаточно близко. Спустя несколько часов те, кто еще оставался в живых на борту искалеченного корабля, поняли, что им не уйти, и сдались.
«Восхищен вашей доблестью, — просигналил Эрик в ответ, — хотя еще вопрос, было ли вам что защищать. Можете воспользоваться шлюпками и вернуться на Добрую Надежду. Советую вам не совершать посадку в Абдулла-Сити».
Он уже знал из радиосообщений, что там произошло. Сопровождавший его в этом полете «Через пень-колоду» предоставил крейсеру вести бой, а сам вошел в атмосферу.
Фолкейн обратился к жителям планеты по радио — зная, что этим подвергает свою жизнь опасности:
— Внимание, внимание… ваши хозяева вступили в заговор с правителями Бабура, чтобы развязать войну… Свободный гермесский флот намерен уничтожить предприятия, принадлежащие компании. Немедленно эвакуируйтесь.
В воздух тотчас взмыли самолеты. «Через пень-колоду», в отличие от «Проныры», не был скоростным кораблем для полетов в открытом космосе, беспомощным в атмосфере планеты: торговые первопроходцы должны быть готовы к бою в любых условиях. Космический корабль стал снижаться по широкой спирали, продолжая снова и снова посылать в неприятеля то ракету, то луч.
Фолкейн сидел в пилотском кресле. Суша и вода бешено вертелись перед его глазами, облака стремительно летели в яркой лазури; боевые машины мельтешили, будто влекомые ветром дождинки. Это была не космическая схватка, которую могли вести одни компьютеры. Обстоятельства менялись без всякой логики, действия были слишком непредсказуемыми. Фолкейн слил воедино свою интуицию и логику Пня, свой разум — с системами корабля. Двигатели ревели, выл воздух за бортом. Фолкейн почувствовал легкий запах озона, как после грозы.
— Хо-хо! — послышался громовой голос ван Рийна из боевой рубки. Купец ликовал, выслеживая врага, беря его на прицел и поражая огнем; он в одиночку управлялся со всей системой, один за другим превращая неприятельские корабли во вспыхнувшие метеориты. — Ох-хо-хо! Что вытаращился, бычий глаз? Сейчас мы тебя мокрой тряпкой по носу! Ха-ха! Ты едва не попал в нас, мальчик. Хорошо стреляешь, да только похуже моего, черт возьми! Ух-ху-у-у! Вот тебе и конец. Ага, еще один пожаловал!
Наконец «Через пень-колоду» остался в полном одиночестве. Около получаса в небе царило безмолвие.
Под кораблем простиралась страна, которая когда-то была богатой. Горняки, строители и промышленники терзали и загаживали ее до тех пор, пока реки не превратились в потоки отравы, прокладывающие себе путь среди помоек и шлаковых отвалов, мощенных камнем площадок и отстойников, потоки, несущие смерть морю. Почти никто из поселенцев Доброй Надежды не роптал. Тут вам не Земля, места еще вдоволь, и никому нет нужды строить себе жилье там, где закладываются основы процветания. Кроме того, здешнее правительство с потрохами принадлежало «Предприятиям Абдуллы». Посреди сотворенной ими пустыни, над разноцветной безликой равниной, возвышались во всем своем великолепии башни правления. Глядя вниз, Фолкейн подумал: «В каком-то смысле это была великая эпоха. Я тоже буду тосковать по ней».
Вспорхнули стайки летучих машин. С такой высоты они напоминали бросившихся врассыпную мошек. Фолкейну приходилось напоминать себе, что в каждой такой мошке — чей-то страх, растерянность, погибшие надежды, тоска по любимым, оставшимся где-то, боязнь за них. Война выметала такие мелочи прочь из сознания. У Дэвида не хватило духу продолжить разговор с обитателями планеты, и он предпочел включить запись: «Свободный Гермес атакует „Семерку“, союзницу Бабура. Наша кампания закончится не раньше, чем прекратятся война против Содружества и оккупация Гермеса и Обители Мрака. Передайте наше сообщение всем, кого это касается».
Дэвиду подумалось, что когда-нибудь его жене и детям, быть может, придется вот так же спасаться бегством. Ибо кто знает, когда будущая цивилизация обретет покой.
Он не поскупился, давая им время уйти. Уже пятнадцать минут в зданиях компании не было ни души, когда Дэвид приказал выпустить торпеду.
Пятидесяти килотонн оказалось достаточно. Расцвел и взмыл в небо огненный шар, увлекая за собой чудовищный столб из дыма и пыли, который делался все толще и превращался в опоясанную белой бахромой шляпку поганки. По кораблю прокатилась дрожь, и, когда видимость восстановилась, в земле уже зиял кратер, из которого торчали две-три искореженные металлоконструкции, похожие на пальцы мертвеца.
— Выйди на орбиту на расстоянии десяти планетных радиусов от поверхности, — приказал Фолкейн. — Подождем, пока «Северная Атлантида» закончит свою работу.
Когда Добрая Надежда снова превратилась в красивое бело-голубое пятнышко среди звезд, Дэвид присоединился к своим спутникам — ван Рийну и бортмеханику Тацуо Йосиде. Купец все еще ликовал.
— Ого-го! Ура! — торжествовал он. — Я прямо помолодел. Аристотель называл это катарсисом* note 22; ja, у меня пробудился жуткий аппетит. Пожалуй, я на скорую руку поджарю вирджинской ветчинки со сладким картофелем и салатом «Цезарь». А вы что желаете на обед?
— Потом, потом, — ответил Фолкейн. — Я не голоден. Ван Рийн пытливо взглянул на него:
— Совесть мучает, да? Но это глупо, мальчик. Мы избавляемся от избытка зверства, когда бьем тех, кто этого заслуживает. Разве грешно радоваться этому? По мне — так мы еще мало набегов совершаем.
Йосида вскинул брови.
— Возражений личного порядка у меня нет, — сказал он, — но, если не ошибаюсь, вы обещали своим приятелям-стратегам ограничиться только одним сражением, мастер ван Рийн, да и то они с трудом согласились на это.
«Старик слишком ценен, чтобы рисковать им, — вспомнил Фолкейн. — Во-первых, он — творец нашей общей стратегии, а во-вторых — главный участник переговоров. Отныне моя забота — доставить его целым и невредимым в штаб-квартиру, которую ему будет угодно основать, а потом — стать его специальным советником и заместителем.
Проклятье, но он прав. Все мы втайне хотели лично участвовать в бою. Даже я. Даже я».
— Ja, верно, — проворчал ван Рийн. — Значит, нам много недель, если не месяцев, сидеть и вариться в собственном соку. Больше делать почти нечего. У вас есть какие-нибудь мысли, чем занять наши мозги в промежутках между событиями?
— Покером, — ответил Пень.
Эксперты в один голос твердили, что придется потратить немало времени и денег, пожертвовать множеством жизней, чтобы Обитель Мрака опять начала выдавать продукцию. Однако там скопились бесценные сокровища — металлы и сверхметаллы в слитках, и их можно было вывезти уже сейчас. Оккупационные силы бабуритов получили указание отдать эти запасы корпорации «Звездные металлы», поскольку Бабур получит часть доходов. «Звездные металлы», в свою очередь, заключили контракт с «Межзвездными перевозками», компанией, которой надлежало развезти товар по многочисленным рынкам.
В глубинах космоса скрывались корабли, ведшие наблюдение за происходящим у Обители Мрака. Они приблизились к грузовым судам, уравняли фазы гиперпространственных двигателей и передали, что хотели бы послать на борт людей. Не заподозрив неладного, капитаны дали разрешение. Но прибывшие на их суда улыбающиеся люди были вооружены и облачены в доспехи. Они довольно быстро завладели кораблями.
Команды посадили в спасательные шлюпки и отослали прочь с сообщением, что Свободный Гермес конфискует суда и грузы. Страховая компания «Остановись, время» потерпела ужасающие убытки, «Звездные металлы» и «Межзвездные перевозки» тоже, поскольку страховка не покрывала и половины стоимости груза.
Люди высадились в пустынных районах планеты Рамануджан и незаметно добрались до места встречи, назначенной в городе Магараджа. В одну из ночей они собрались у квартала высотных зданий, где размещалось правление «Ксенотехнологических систем». Связав часовых, они взорвали оборудование, заменить которое можно было бы только через несколько лет, и уничтожили невосполнимые банки данных. Потом они выпустили на волю пленников. По словам заключенных, их освободители отрекомендовались как коммандос Свободного Гермеса.
Ко «Ксенотехнологическим системам» сходились все экономические нити планеты, и она превратила правительство в своего слугу. И вот начались банкротства, массовая безработица, различные нарушения, гражданские волнения. Негодование выплеснулось на законодателей Рамануджана, и парламент был распущен, получив вотум недоверия.
«Санчес инжиниринг» увязла в очень честолюбивом проекте на непригодной для жизни, но богатой минералами планете Святой Яков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39