единственное, что вы можете сделать, это попытаться ее изменить.
— Да, — насупился Банкрофт. — Вот мы и попытаемся. Вы хотите нам помочь?
— Вы можете выбить из меня дух, — сказал Далгетти, — но я не в силах передать вам то, на изучение чего требуются годы.
— Разумеется, но мы бы знали хотя бы, что у вас есть и где это можно найти. Среди наших людей есть светлые головы. С помощью ваших данных и вычислений они смогут связать концы с концами. — Светлые глаза сделались ледяными. — Кажется, вы неправильно оцениваете положение, в которое попали. Вы пленник, понимаете?
Далгетти напряг мускулы и не ответил.
Банкрофт вздохнул.
— Приведите его.
Один из охранников вышел. Сердце Далгетти подскочило. «Отец», — подумал он. Как больно… Казимир подошла и остановилась возле него. Взгляд ее был изучающим.
— Не будьте дураком, — проговорила она. — Это гораздо хуже, чем вы думаете. Скажите нам.
Он посмотрел на нее. «Я не боюсь, — подумал он. — Видит бог, я не боюсь».
— Нет, — ответил он.
— Говорю вам, они способны на все! — У нее был приятный голос, низкий и мягкий, но сейчас он звучал жестко. Лицо побелело от напряжения. — Ну же, не выносите себе приговор — это безумие!
В ней было что-то странное. Чувства Далгетти принялись за работу. Она придвинулась ближе, и он различил в ней подступающий ужас, хотя она и пыталась его скрыть. «Она не так тверда, как хочет это показать, но почему тогда она с ними?»
Он пошел на блеф:
— Я знаю, кто вы. Сказать вашим друзьям?
— Нет, вы не сделаете этого! — Она отступила в напряжении, и все ее существо излучало страх. Но мгновение спустя она взяла себя в руки и сказала: — Ну ладно, поступайте как хотите.
За этими словами таилась мысль, замедленная подавляемой паникой: «Действительно ли он знает, что я из ФБР?»
ФБР! Он дернулся. О боги!
Спокойствие вернулось к нему, когда она подошла к своему шефу, но ум лихорадочно работал. Почему бы и нет? Федеральные детективы, которые со времени ликвидации дискредитированной Службы Безопасности, получили широкие полномочия, могли и сами заинтересоваться Бертраном Мидом и внедрить в его окружение своего человека. Среди них были и женщины, а женщины всегда подозрительнее, чем мужчины.
Он ощутил холод. Последнее, чего ему хотелось, это вмешательства федеральных агентов.
Дверь снова отворилась. Четверо охранников ввели Майкла Тайи. Англичанин остановился, глядя перед собой.
— Симон! — То был хриплый вскрик, полный боли.
— Тебе причинили зло, отец? — очень мягко спросил Далгетти.
— Нет, нет — пока еще нет. — Он покачал седой головой. — Но ты…
— Не принимай так близко к сердцу, отец, — сказал Далгетти.
Охранники подвели Тайи к скамье и усадили его. Старик и молодой встретились взглядом через пространство.
Тайи заговорил с ним, неслышно для окружающих: «Что ты собираешься делать? Я не могу сидеть и позволять им…»
Далгетти не мог ответить мысленно и покачал головой.
— Со мной все будет в порядке, — сказал он вслух.
«Думаешь, ты сможешь бежать? Я попытаюсь тебе помочь».
— Нет, — проговорил Далгетти. — Что бы ни случилось, ты должен сохранять спокойствие. Это приказ.
Он блокировал чувствительность, ибо Банкрофт отрезал:
— Хватит. Один из вас должен уступить. Если этого не сделает мистер Тайи, то мы поработаем над ним и посмотрим, как это перенесет мистер Далгетти.
Он махнул рукой и взял сигару. Два наемника подошли к креслу. В руках у них были резиновые дубинки.
Первый удар пришелся Далгетти по ребрам. Он не ощутил его — блокировал нервный узел, но зубы его лязгнули. И поскольку он перекрыл чувствительность, он был неспособен слышать…
Еще удар и еще. Далгетти сжал кулаки. Что делать, что делать? Он посмотрел в направлении письменного стола. Банкрофт курил и наблюдал за происходящим с такой бесстрастностью, как будто проводил некий малоинтересный эксперимент. Казимир повернулась спиной.
— Дело неладно, шеф. — Один из наемников выпрямился. — Я не думаю, чтобы он что-то чувствовал.
— Наркотики? — Банкрофт нахмурился. — Нет, это невозможно. — Он потер подбородок, сверля Далгетти взглядом. Казимир обернулась. Пот заливал лицо Майкла Тайи — бисерины, блестящие в холодном белом свете.
— Он не может чувствовать боли, — настаивал охранник.
Банкрофт мигнул.
— Я не сторонник крайних мер, — прорычал он. — Но все же… я вас предупреждал, Далгетти.
«Выходи, Симон, — умолял Тайи. — Выходи оттуда».
Рыжая голова Далгетти поднялась. Внутри него зрело решение. Он станет беспомощен со сломанными руками, раздробленными ногами, выбитым глазом, порванными легкими… Казимир… Она из ФБР… Может быть, она поможет, несмотря ни на что?
Он опробовал путы. Летерит… он мог бы порвать их, но не сломает ли кости?
«Есть лишь один путь выяснить это», — подумал он.
— Я возьму паяльную лампу, — предложил охранник из глубины комнаты. Лицо его было бесстрастно. «Большинство этих горилл, должно быть, умственно отсталые, — подумал Далгетти. — Как большинство охранников в концентрационных лагерях двадцатого столетия». Никакого сочувствия человеческой плоти, которую они ломали, освежевывали и поджигали.
Он собрал волю в кулак. Багровое облако гнева поднялось в его мозгу и заволокло зрение. Они осмелились!
Он издал рычание, когда сила в нем накопилась. Он даже не ощутил, как разорвались путы. То же движение перебросило его через комнату к двери.
Кто-то закричал. Охранник метнулся и загородил ему дорогу. То был настоящий гигант. Кулак Далгетти мелькнул над его головой, раздался хруст, и голова наемника буквально вдавилась в плечи. Далгетти был уже за ним. Вот он у двери. Дерево поддалось, и он выскочил наружу.
Пуля просвистела над его головой. Он увернулся, ринулся по коридору, вверх по ближайшей лестнице. Он бежал с такой скоростью, что стены сливались в единое пятно. Еще одна пуля сплющилась о пластик над его головой. Он завернул за угол, увидел окно, прикрыл глаза рукой и нырнул.
Пластик был жестким, но сто семьдесят фунтов ударили в него со скоростью пятнадцать футов в секунду. Далгетти вырвался наружу!
Солнечный свет ударил ему в глаза, он упал на землю. Перекатившись и заняв устойчивое положение, сел на лужайке. И тут же вскочил и побежал. На бегу он оглядывал ландшафт. Пребывая во власти страха и гнева, он не мог собраться с мыслями, но его память собирала данные, чтобы он мог обдумать их на холодную голову.
5
Дом был беспорядочным двухэтажным строением — бесконечное количество изгибов и уровней меж пальм. От его фасада остров круто уходил к берегу и доку. Сбоку размещалось поле аэродрома, с другой стороны — бараки охраны. За домом, куда направлялся Далгетти, земля становилась неровной и дикой. Камни, песок, пыльная трава и заросли эвкалипта, простирающиеся на добрые две мили. С каждой стороны он мог видеть бесконечное голубое сияние океана. Где же ему укрыться?
Он не обращал внимания на злобные укусы чоллы и сухие хрипы собственных легких. Но свист пули заставил его бежать еще быстрее, вызвав прилив сил. Беглый взгляд назад выхватил группу преследователей в серой форме, суетившихся у дома. Солнце сверкало на их ружьях.
Он нырнул в заросли, упал на землю и пополз по неровному склону. На дальнем его конце он снова выпрямился и побежал вверх. Еще один выстрел и еще. Он оторвался почти на милю, но их ружья могли достать его и с большего расстояния. Он пригнулся и побежал, петляя. Пули ложились вокруг него, поднимая фонтанчики песка.
Шестифутовый утес громоздился на его пути, черная вулканическая скала, блестевшая, как стекло. Он ударился о камень на полной скорости. Он почти вознесся на вершину, и в то мгновение, когда его движения замедлились, схватился за корень и подтянулся. И снова оказался скрытым от взоров преследователей. Он обогнул еще один камень и остановился, очутившись на краю отвесной скалы; внизу, в ста футах, белела гладкая прибойная полоса.
Далгетти жадно хватал воздух, работая легкими, как мехами. «Долгий прыжок вниз», — пронеслась мысль. Если он не размозжит себе голову, его спрячет море. Больше бежать некуда.
Он проделал быстрое вычисление. Ему пришлось пробежать вверх две мили за время, чуть превышающее девять минут, — явно рекорд для подобной территории. Но он не мог вернуться назад: его увидят и на сей раз хорошенько нафаршируют свинцом.
«О'кей, сынок, — сказал он себе. — Придется нырять».
Светлая водонепроницаемая одежда, испачканная зеленью, не будет помехой, но сандалии он снял и засунул за пояс. Благодарение всем богам за то, что физическая часть его тренинга включала в себя и водный спорт. Он двинулся вдоль края утеса, ища место для прыжка. Ветер выл у его ног.
Там… вон туда. Нет видимых камней, хотя прибой кипит и клубится. Он вновь наполнил себя энергией, подогнул колени, подпрыгнул к небу.
Море, как молотом, ударило по его телу. Он вынырнул на поверхность, задыхаясь, набрал полные легкие воздуха, насыщенного соленой взвесью, и снова ушел под воду. Камень царапнул ему по ребрам. Он вновь выбрался наружу, к слепой белой дрожи света, лег на гребень волны и вознесся вместе с ним, острым, как лезвие бритвы.
Масса воды. Ослепленный соленым туманом, оглушенный грохотом и ревом моря, он побрел к берегу. Узкая полоска гальки бежала вдоль подножья утеса. Он двинулся по ней, ища укрытия, пока не увидел на пещеру, футов десяти в глубину. Дно ее примерно на ярд было покрыто совершенно спокойной водой. Он забрался внутрь и лег, истощение наложило на него свою руку.
Было шумно — резонанс, как внутри барабана, — но он не обращал на это внимания. Он лежал на песке, и разум его по спирали уходил в забытье, и он позволил телу самому восстанавливать силы.
Наконец сознание вернулось к нему, и он огляделся. Пещера была темной — лишь слабый зеленоватый свет позволял разглядеть часть черных стен и медленно вращающуюся воду. Никто не может хорошо видеть под поверхностью, и это ему на руку. Он оглядел себя. Порванная одежда, тело в ссадинах, длинная кровоточащая царапина на одном боку. Плохо… Пятно крови на поверхности воды может его выдать.
Морщась, он прижал друг к другу края раны и напряг волю, заставляя кровотечение остановиться. К тому времени, как образуется достаточной величины сгусток и он сможет ослабить концентрацию, охранники будут карабкаться вниз. Оставалось несколько минут. Сейчас ему следовало проделать нечто обратное энергизации: замедлить метаболизм и биение сердца, понизить температуру тела, притушить работу мозга.
Он принялся двигать руками, покачиваясь и бормоча аутогипнотические формулы. Тайи называл их «заклинаниями». Но они лишь включали механизм расслабления глубинных зон мозга. «Теперь я обращаю себя ко сну…»
Тяжелее, тяжелее… веки его смежились, сырые стены заволокла тьма, рука накрыла голову. Шум прибоя превратился в слабое бормотание, в шорох материнской юбки: его мать, которую он никогда не знал, пришла пожелать ему доброго сна. Прохлада сгустилась вокруг него, как покровы, один за другим опускающиеся внутри его головы. Снаружи свирепствовала зима, а он дремал в постели.
Далгетти услышал шорох шагов, едва слышных сквозь шум океана и окутавший его кокон сна. Он почти забыл, что ему следует предпринять. Да, конечно же… Сделать несколько долгих, глубоких вдохов, наполнить кислородом кровь, набрать воздуха в легкие и скользнуть под воду.
Он лежал там, в темноте, почти не слыша неясные звуки голосов.
— Смотрите — пещера… он мог здесь укрыться.
— Нет, я ничего не вижу.
Шлепанье ног по камням.
— Ох! Проклятый палец! Нет, это замкнутая пещера, его здесь нет.
— Гм? Посмотри на это. Пятна крови на камне, верно? Он был здесь, по крайней мере.
— Под водой? — Приклады замолотили по воде.
— Если бы он скрывался там, ему пришлось бы высовываться, чтобы глотнуть воздуха, — произнес женский голос.
— Мы обыскали весь этот распроклятый берег. Дам-ка я залп по воде.
Казимир рассердилась:
— Не будьте идиотом. Мы даже не узнаем, попали ли вы в него. Никто не может удерживать дыхание дольше трех минут.
— Верно, Джо. Сколько мы уже тут?
— Минуту, я думаю. Дадим ему еще пару. Ну и ну! Видели, как он бежал? Да он не человек!
— Во всяком случае, убить его можно. Я вот думаю, что он просто попал в прибой. А кровь может быть рыбьей. Акула охотилась здесь на другую рыбу и сцапала ее.
— Если его тело отнесло течением, то там, внизу, оно в безопасности, — заметила Казимир. — Не дадите ли сигарету?
— Пожалуйста, мисс. Не хотел спрашивать, но была не была! Как это получилось, что вы с нами пошли?
— Я стреляю не хуже вашего, дружок, хотела убедиться, что дело сделано как следует.
Потянулась пауза, затем Казимир сказала:
— Почти пять минут. Если не появится теперь, значит, не стоит и ждать, учитывая, что его тело истощено бегом.
В замедленно мыслящем мозгу Далгетти возникло холодное любопытство к этой женщине. Он прочитал ее мысли, она была из ФБР, но ей, казалось, очень хотелось оставить его внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
— Да, — насупился Банкрофт. — Вот мы и попытаемся. Вы хотите нам помочь?
— Вы можете выбить из меня дух, — сказал Далгетти, — но я не в силах передать вам то, на изучение чего требуются годы.
— Разумеется, но мы бы знали хотя бы, что у вас есть и где это можно найти. Среди наших людей есть светлые головы. С помощью ваших данных и вычислений они смогут связать концы с концами. — Светлые глаза сделались ледяными. — Кажется, вы неправильно оцениваете положение, в которое попали. Вы пленник, понимаете?
Далгетти напряг мускулы и не ответил.
Банкрофт вздохнул.
— Приведите его.
Один из охранников вышел. Сердце Далгетти подскочило. «Отец», — подумал он. Как больно… Казимир подошла и остановилась возле него. Взгляд ее был изучающим.
— Не будьте дураком, — проговорила она. — Это гораздо хуже, чем вы думаете. Скажите нам.
Он посмотрел на нее. «Я не боюсь, — подумал он. — Видит бог, я не боюсь».
— Нет, — ответил он.
— Говорю вам, они способны на все! — У нее был приятный голос, низкий и мягкий, но сейчас он звучал жестко. Лицо побелело от напряжения. — Ну же, не выносите себе приговор — это безумие!
В ней было что-то странное. Чувства Далгетти принялись за работу. Она придвинулась ближе, и он различил в ней подступающий ужас, хотя она и пыталась его скрыть. «Она не так тверда, как хочет это показать, но почему тогда она с ними?»
Он пошел на блеф:
— Я знаю, кто вы. Сказать вашим друзьям?
— Нет, вы не сделаете этого! — Она отступила в напряжении, и все ее существо излучало страх. Но мгновение спустя она взяла себя в руки и сказала: — Ну ладно, поступайте как хотите.
За этими словами таилась мысль, замедленная подавляемой паникой: «Действительно ли он знает, что я из ФБР?»
ФБР! Он дернулся. О боги!
Спокойствие вернулось к нему, когда она подошла к своему шефу, но ум лихорадочно работал. Почему бы и нет? Федеральные детективы, которые со времени ликвидации дискредитированной Службы Безопасности, получили широкие полномочия, могли и сами заинтересоваться Бертраном Мидом и внедрить в его окружение своего человека. Среди них были и женщины, а женщины всегда подозрительнее, чем мужчины.
Он ощутил холод. Последнее, чего ему хотелось, это вмешательства федеральных агентов.
Дверь снова отворилась. Четверо охранников ввели Майкла Тайи. Англичанин остановился, глядя перед собой.
— Симон! — То был хриплый вскрик, полный боли.
— Тебе причинили зло, отец? — очень мягко спросил Далгетти.
— Нет, нет — пока еще нет. — Он покачал седой головой. — Но ты…
— Не принимай так близко к сердцу, отец, — сказал Далгетти.
Охранники подвели Тайи к скамье и усадили его. Старик и молодой встретились взглядом через пространство.
Тайи заговорил с ним, неслышно для окружающих: «Что ты собираешься делать? Я не могу сидеть и позволять им…»
Далгетти не мог ответить мысленно и покачал головой.
— Со мной все будет в порядке, — сказал он вслух.
«Думаешь, ты сможешь бежать? Я попытаюсь тебе помочь».
— Нет, — проговорил Далгетти. — Что бы ни случилось, ты должен сохранять спокойствие. Это приказ.
Он блокировал чувствительность, ибо Банкрофт отрезал:
— Хватит. Один из вас должен уступить. Если этого не сделает мистер Тайи, то мы поработаем над ним и посмотрим, как это перенесет мистер Далгетти.
Он махнул рукой и взял сигару. Два наемника подошли к креслу. В руках у них были резиновые дубинки.
Первый удар пришелся Далгетти по ребрам. Он не ощутил его — блокировал нервный узел, но зубы его лязгнули. И поскольку он перекрыл чувствительность, он был неспособен слышать…
Еще удар и еще. Далгетти сжал кулаки. Что делать, что делать? Он посмотрел в направлении письменного стола. Банкрофт курил и наблюдал за происходящим с такой бесстрастностью, как будто проводил некий малоинтересный эксперимент. Казимир повернулась спиной.
— Дело неладно, шеф. — Один из наемников выпрямился. — Я не думаю, чтобы он что-то чувствовал.
— Наркотики? — Банкрофт нахмурился. — Нет, это невозможно. — Он потер подбородок, сверля Далгетти взглядом. Казимир обернулась. Пот заливал лицо Майкла Тайи — бисерины, блестящие в холодном белом свете.
— Он не может чувствовать боли, — настаивал охранник.
Банкрофт мигнул.
— Я не сторонник крайних мер, — прорычал он. — Но все же… я вас предупреждал, Далгетти.
«Выходи, Симон, — умолял Тайи. — Выходи оттуда».
Рыжая голова Далгетти поднялась. Внутри него зрело решение. Он станет беспомощен со сломанными руками, раздробленными ногами, выбитым глазом, порванными легкими… Казимир… Она из ФБР… Может быть, она поможет, несмотря ни на что?
Он опробовал путы. Летерит… он мог бы порвать их, но не сломает ли кости?
«Есть лишь один путь выяснить это», — подумал он.
— Я возьму паяльную лампу, — предложил охранник из глубины комнаты. Лицо его было бесстрастно. «Большинство этих горилл, должно быть, умственно отсталые, — подумал Далгетти. — Как большинство охранников в концентрационных лагерях двадцатого столетия». Никакого сочувствия человеческой плоти, которую они ломали, освежевывали и поджигали.
Он собрал волю в кулак. Багровое облако гнева поднялось в его мозгу и заволокло зрение. Они осмелились!
Он издал рычание, когда сила в нем накопилась. Он даже не ощутил, как разорвались путы. То же движение перебросило его через комнату к двери.
Кто-то закричал. Охранник метнулся и загородил ему дорогу. То был настоящий гигант. Кулак Далгетти мелькнул над его головой, раздался хруст, и голова наемника буквально вдавилась в плечи. Далгетти был уже за ним. Вот он у двери. Дерево поддалось, и он выскочил наружу.
Пуля просвистела над его головой. Он увернулся, ринулся по коридору, вверх по ближайшей лестнице. Он бежал с такой скоростью, что стены сливались в единое пятно. Еще одна пуля сплющилась о пластик над его головой. Он завернул за угол, увидел окно, прикрыл глаза рукой и нырнул.
Пластик был жестким, но сто семьдесят фунтов ударили в него со скоростью пятнадцать футов в секунду. Далгетти вырвался наружу!
Солнечный свет ударил ему в глаза, он упал на землю. Перекатившись и заняв устойчивое положение, сел на лужайке. И тут же вскочил и побежал. На бегу он оглядывал ландшафт. Пребывая во власти страха и гнева, он не мог собраться с мыслями, но его память собирала данные, чтобы он мог обдумать их на холодную голову.
5
Дом был беспорядочным двухэтажным строением — бесконечное количество изгибов и уровней меж пальм. От его фасада остров круто уходил к берегу и доку. Сбоку размещалось поле аэродрома, с другой стороны — бараки охраны. За домом, куда направлялся Далгетти, земля становилась неровной и дикой. Камни, песок, пыльная трава и заросли эвкалипта, простирающиеся на добрые две мили. С каждой стороны он мог видеть бесконечное голубое сияние океана. Где же ему укрыться?
Он не обращал внимания на злобные укусы чоллы и сухие хрипы собственных легких. Но свист пули заставил его бежать еще быстрее, вызвав прилив сил. Беглый взгляд назад выхватил группу преследователей в серой форме, суетившихся у дома. Солнце сверкало на их ружьях.
Он нырнул в заросли, упал на землю и пополз по неровному склону. На дальнем его конце он снова выпрямился и побежал вверх. Еще один выстрел и еще. Он оторвался почти на милю, но их ружья могли достать его и с большего расстояния. Он пригнулся и побежал, петляя. Пули ложились вокруг него, поднимая фонтанчики песка.
Шестифутовый утес громоздился на его пути, черная вулканическая скала, блестевшая, как стекло. Он ударился о камень на полной скорости. Он почти вознесся на вершину, и в то мгновение, когда его движения замедлились, схватился за корень и подтянулся. И снова оказался скрытым от взоров преследователей. Он обогнул еще один камень и остановился, очутившись на краю отвесной скалы; внизу, в ста футах, белела гладкая прибойная полоса.
Далгетти жадно хватал воздух, работая легкими, как мехами. «Долгий прыжок вниз», — пронеслась мысль. Если он не размозжит себе голову, его спрячет море. Больше бежать некуда.
Он проделал быстрое вычисление. Ему пришлось пробежать вверх две мили за время, чуть превышающее девять минут, — явно рекорд для подобной территории. Но он не мог вернуться назад: его увидят и на сей раз хорошенько нафаршируют свинцом.
«О'кей, сынок, — сказал он себе. — Придется нырять».
Светлая водонепроницаемая одежда, испачканная зеленью, не будет помехой, но сандалии он снял и засунул за пояс. Благодарение всем богам за то, что физическая часть его тренинга включала в себя и водный спорт. Он двинулся вдоль края утеса, ища место для прыжка. Ветер выл у его ног.
Там… вон туда. Нет видимых камней, хотя прибой кипит и клубится. Он вновь наполнил себя энергией, подогнул колени, подпрыгнул к небу.
Море, как молотом, ударило по его телу. Он вынырнул на поверхность, задыхаясь, набрал полные легкие воздуха, насыщенного соленой взвесью, и снова ушел под воду. Камень царапнул ему по ребрам. Он вновь выбрался наружу, к слепой белой дрожи света, лег на гребень волны и вознесся вместе с ним, острым, как лезвие бритвы.
Масса воды. Ослепленный соленым туманом, оглушенный грохотом и ревом моря, он побрел к берегу. Узкая полоска гальки бежала вдоль подножья утеса. Он двинулся по ней, ища укрытия, пока не увидел на пещеру, футов десяти в глубину. Дно ее примерно на ярд было покрыто совершенно спокойной водой. Он забрался внутрь и лег, истощение наложило на него свою руку.
Было шумно — резонанс, как внутри барабана, — но он не обращал на это внимания. Он лежал на песке, и разум его по спирали уходил в забытье, и он позволил телу самому восстанавливать силы.
Наконец сознание вернулось к нему, и он огляделся. Пещера была темной — лишь слабый зеленоватый свет позволял разглядеть часть черных стен и медленно вращающуюся воду. Никто не может хорошо видеть под поверхностью, и это ему на руку. Он оглядел себя. Порванная одежда, тело в ссадинах, длинная кровоточащая царапина на одном боку. Плохо… Пятно крови на поверхности воды может его выдать.
Морщась, он прижал друг к другу края раны и напряг волю, заставляя кровотечение остановиться. К тому времени, как образуется достаточной величины сгусток и он сможет ослабить концентрацию, охранники будут карабкаться вниз. Оставалось несколько минут. Сейчас ему следовало проделать нечто обратное энергизации: замедлить метаболизм и биение сердца, понизить температуру тела, притушить работу мозга.
Он принялся двигать руками, покачиваясь и бормоча аутогипнотические формулы. Тайи называл их «заклинаниями». Но они лишь включали механизм расслабления глубинных зон мозга. «Теперь я обращаю себя ко сну…»
Тяжелее, тяжелее… веки его смежились, сырые стены заволокла тьма, рука накрыла голову. Шум прибоя превратился в слабое бормотание, в шорох материнской юбки: его мать, которую он никогда не знал, пришла пожелать ему доброго сна. Прохлада сгустилась вокруг него, как покровы, один за другим опускающиеся внутри его головы. Снаружи свирепствовала зима, а он дремал в постели.
Далгетти услышал шорох шагов, едва слышных сквозь шум океана и окутавший его кокон сна. Он почти забыл, что ему следует предпринять. Да, конечно же… Сделать несколько долгих, глубоких вдохов, наполнить кислородом кровь, набрать воздуха в легкие и скользнуть под воду.
Он лежал там, в темноте, почти не слыша неясные звуки голосов.
— Смотрите — пещера… он мог здесь укрыться.
— Нет, я ничего не вижу.
Шлепанье ног по камням.
— Ох! Проклятый палец! Нет, это замкнутая пещера, его здесь нет.
— Гм? Посмотри на это. Пятна крови на камне, верно? Он был здесь, по крайней мере.
— Под водой? — Приклады замолотили по воде.
— Если бы он скрывался там, ему пришлось бы высовываться, чтобы глотнуть воздуха, — произнес женский голос.
— Мы обыскали весь этот распроклятый берег. Дам-ка я залп по воде.
Казимир рассердилась:
— Не будьте идиотом. Мы даже не узнаем, попали ли вы в него. Никто не может удерживать дыхание дольше трех минут.
— Верно, Джо. Сколько мы уже тут?
— Минуту, я думаю. Дадим ему еще пару. Ну и ну! Видели, как он бежал? Да он не человек!
— Во всяком случае, убить его можно. Я вот думаю, что он просто попал в прибой. А кровь может быть рыбьей. Акула охотилась здесь на другую рыбу и сцапала ее.
— Если его тело отнесло течением, то там, внизу, оно в безопасности, — заметила Казимир. — Не дадите ли сигарету?
— Пожалуйста, мисс. Не хотел спрашивать, но была не была! Как это получилось, что вы с нами пошли?
— Я стреляю не хуже вашего, дружок, хотела убедиться, что дело сделано как следует.
Потянулась пауза, затем Казимир сказала:
— Почти пять минут. Если не появится теперь, значит, не стоит и ждать, учитывая, что его тело истощено бегом.
В замедленно мыслящем мозгу Далгетти возникло холодное любопытство к этой женщине. Он прочитал ее мысли, она была из ФБР, но ей, казалось, очень хотелось оставить его внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10