Наконец с яблоками было покончено, и царь Далмат, довольно вздохнув, допил из кувшинца остатки воды.
– Вот так вот! – Он похлопал себя по животу. – Эх, хорошо, жаль только мало!
– И чего? – помимо воли вырвалось у Вани.
Царь посмотрел на него недоуменно:
– А чего дальше? Покушал – и на бочок!
– На какой еще бочок? – изумился Иван. – А молодеть ты, царь-батюшка, собираешься или нет?
– Отчего мне молодеть надобно? – не понял Далмат. – При такой-то жизни не то что молодеть, помрешь раньше сроку.
– Так яблоки же, – запротестовал Ваня, – молодильные-то! И вода живая!
– Это как это живая? – сонно спросил царь. – Что ж ты раньше не сказал!
– Да я сказал вообще-то, – осторожно проговорил Иван, глядя на царя с изумлением, – и про яблоки молодильные, и про воду. Вы же меня за ними и посылали!
– Я посылал? – удивился Далмат. – Да, точно… Ишь, память-то у тебя какая! Ну, молодильные так молодильные, я не возражаю. А теперь баиньки.
– Как это баиньки! – едва не закричал Ваня. – Почему это баиньки! Я тебе, царь-батюшка, службу сослужил, яблоки и воду достал, а там уж твое дело – молодеть или нет. А только птицу-огнецветку ты мне отдай!
– Какой ты сердитый, – огорчился Далмат, – да забирай ты свою птицу на здоровье, нужна она мне больно. И дочку еще прихвати в придачу, толку-то с нее…
– Нет уж, царь-батюшка, – усмехнулся Иван, – дочку ты свою, пожалуй, себе оставь, а мне огнецветку отдай, да так, чтобы клетка не зазвенела и по всему дворцу перезвон не пошел.
– Эх, не жалеешь ты старика, – заохал царь.
Но все-таки встал и подошел к серебряной клетке, в которой сидела чудо-птица и, по всей видимости, крепко спала. Не спеша вытащил из-под клетки золотую дощечку, от которой расходились тонкие, как волос, нити. Перерезал одну за другой и протянул клетку Ивану:
– На уж, владей. Заслужил.
– Спасибо тебе, государь! – низко поклонился Ваня. И не удержался все-таки, спросил: – Царь-батюшка! А молодеть-то когда будешь?
– Утро вечера мудренее, – неопределенно ответил царь, – с твоего позволения…
Он грузно взгромоздился обратно на свое ложе и мгновенно захрапел пуще прежнего. Ваня постоял, посмотрел на него и обернулся к своим молчащим до сих пор спутникам:
– Пойдем, что ли?
– Куда идти посередь ночи! – хмыкнула Веста. – Все равно, если нас раскроют, не скрыться от расправы. Так что останемся здесь до утра, чай, до рассвета никто не решится нас жизни лишать. Ты как думаешь, Пересвет?
Пересвет пожал плечами:
– Делай, как считаешь нужным.
– Тогда остаемся, – уверенно сказала волчица, – а как только рассветет – в путь.
Ваня согласно кивнул и улегся на полу рядом с царской кроватью. Веста легла рядом, привалившись к нему теплым боком, а Пересвет, недолго думая, прикорнул возле царевны Калины.
Иван долго не мог заснуть. Он вдыхал свежий ночной воздух, врывавшийся в царскую опочивальню из открытого окна, обнимал Весту за шею, чувствуя непонятную нежность. Он не мог не признать, что волчица ему нравится, более того, она нравилась ему настолько, что было даже удивительно: как это зверь может вызывать такие странные, будоражащие душу чувства. Конечно, не раз приходила Ивану мысль, что Веста не простая волчица, он вспоминал и царицу Рогнеду, умеющую обращаться в ворона и волка, вспоминал встречу в колодце с царевной лягушкой, и думал, думал, думал… Потом незаметно для себя он уснул и во сне видел Весту в золотой короне, грустную отчего-то Светлояру и царя Далмата, который уговаривал Ваню стать его зятем. Дальше Иван провалился в глубокий сон без сновидений, да так и проспал до самого рассвета.
– Ваня!
Громогласный бас заставил Ивана подпрыгнуть. Он дернулся, ударился головой о кровать и прикусил язык. Было очень больно, зато весь сон слетел мгновенно, и Ваня осторожно открыл глаза. Сначала он ничего не увидел перед собой, потом все-таки догадался развернуться и уткнулся носом в чью-то могучую ногу.
– Ваня!
Ваня поднял голову и обомлел. Перед ним стоял царь Далмат, но в каком виде! Где его былые морщины, где согбенная спина и седые волосы! Над Иваном нависал добрый молодец, статный, как сосна, и крепкий, как железо.
– Далмат? – недоверчиво спросил Ваня и поднялся на ноги.
Далмат, уперев руки в боки, добродушно расхохотался:
– Далмат и есть, Ванюшка! Экие яблоки-то оказались! Прибавилось силушки, поди, еще поболе будет, чем в молодые годы!
– Ну и ну! – только и смог сказать Ваня и обошел царя Далмата кругом.
Живая вода и молодильные яблоки и в самом деле сотворили чудеса: царь сбросил лет тридцать и был до того хорош, что хоть сейчас на доброго коня да в жаркий бой. Ивану пришла в голову мысль:
– Царь-батюшка! А что если тебе набрать молодцев покрепче да всем вместе и изгнать прочь всю эту нечисть? Войско-то ушло к Золотому царству, здесь осталась малая часть. Ежели взяться всем вместе да поднажать как следует – к вечеру здесь и духу не останется от чужаков!
– Славно, Ваня, славно, – кивнул Далмат, – я сам о том думал. Да только где ты их наберешь – молодцев этих? Все, кто был, или полегли, или в полон взяты. Разве что три моих верных богатыря – Будимил, Будимир и храбрый витязь Будислав. Но где они ныне, в каких краях, не ведаю.
– А разве они не воевали вместе со всеми, когда медное войско подошло к стенам города? – удивился Иван.
Царь только плечами пожал:
– Не воевали, Ванюша. Осерчал я на них больно за то, что они тебя в покои дочери моей допустили, да и на младшего, Будислава, по сию пору гнев держу: ишь, чего удумал, с Калиной шашни заводить! Вот и прогнал всех троих с глаз долой, из сердца вон. А сегодня уже сколько раз пожалеть успел – мои-то богатыри хоть и на водку больно падкие, да только в бою полусотни лучших вояк стоят! Коли они бы все вместе сейчас навалились да со мной потрудились, порубили бы мы всех врагов до единого!
– Да, – вздохнул Иван, – жаль, что ты их прогнал, царь-батюшка! Но тут уж ничего не поделаешь. А теперь, – тут Ваня поклонился, – не гневайся, государь, но пора мне товарищей будить да в путь-дорогу отправляться.
– Куда это еще? – недовольно поморщился царь. – Отчего остаться не хочешь? Али я тебе наскучил?
– Что ты, царь Далмат, – взмахнул Ваня руками, – разве может мне надоесть твое царское величество? А только птица огнецветная, что ты мне за службу подарил, мне не для утехи и не для забавы нужна. Должен отвезти я ее в державу медную, царю Елисею на поклон. Обещался мне владыка Медного царства за нее дочь свою, Светлояру-царевну отдать. Невеста она моя, – добавил Ваня.
– Ишь ты, – так и хлопнул в ладоши Далмат, – чего выдумал, за семь верст киселя хлебать! Коли тебе так жениться на царевне приспичило, бери мою Калину! И девка сама хороша, и приданое…
Тут царь завел свою прежнюю песенку, сводящуюся к тому, что Иван должен непременно стать его зятем. Ваня как мог отнекивался, поначалу вежливо, потом уже грубее, наконец не выдержал и, взвыв, бросился будить Весту. Царь не отставал:
– Да погоди! Куда ты, чумной! Тебе же, дураку, такую невесту предлагают! Такую девку! Все при ней: и лицом пригожа, и статью…
– Веста, – простонал Иван, – вставай, милая!
Волчица шумно вздохнула и потянулась. Открыла глаза и посмотрела на Ваню:
– Здравствуй, Иванушка!
– Доброе утро, – облегченно улыбнулся Иван и, оглянувшись на царя с тревогой, быстро зашептал ей на ухо: – Спасай, милая, мне тут снова Калину сватают, я уж не знаю, куда деваться!
– А ты чего же? – хихикнула волчица. – Она что, девка и впрямь ничего, бери – не пожалеешь!
– А, чтоб вас! – в сердцах воскликнул Ваня и пошел будить Пересвета под непрекращающийся бубнеж царя Далмата.
– Пересвет!
– …а в приданое дам я торговых городов сколько стребуешь…
– Вставай, Пересвет!
– …свадьбу, коли захочешь, сыграем с размахом, музыкантов назовем столько, что и раньше не бывало, и впредь не будет…
– Пересвет! – заорал Ваня в бешенстве. – Да вставай же!
Царь будто ничего не замечал и продолжал как ни в чем не бывало:
– Царство поделю по-братски. Половина тебе – половина мне, как хошь, так и правь. А как войдешь в пору, да сам станешь царствовать…
Но тут, к счастью для Ивана, как раз проснулся Пересвет и зевнул до того громко, что колыхнулся полог над кроватью.
– Доброе утро, Иван!
– Доброе, доброе, – пробормотал Ваня, окончательно одуревший от назойливого сватовства.
– Здравствуй, Пересвет, – улыбнулась подошедшая Веста, – ну как, в дорогу, что ли? Теперь наш путь лежит в Медное царство!
– В дорогу, – кивнул Пересвет, взял из рук Вани клетку и завернул ее в" попавшийся под руку коврик.
Птица попыталась что-то вякнуть, но так почему-то и не решилась, ограничившись жалким писком, больше похожим на кваканье.
– Ну, вперед, – кивнул Иван, – давай веди меня, Пересвет!
Тот взял его за ворот рубахи и, вежливо кивнув царю, пошел из горницы. Веста, ткнув на прощание носом царя в живот, шустро побежала за ним. Только тут Далмат опомнился:
– Куда?! А как же свадьба?
Иван простонал и понесся вперед, волоча за собой Пересвета. Тот, с трудом держа в руках тяжеленную клетку, еле поспевал, боялся ненароком придушить Ваню, но в то же время и не мог отпустить его ворот, зная, что стражники будут особо зорко следить за тем, как он обращается с пленником. В коридоре, где еще вчера шла развеселая гулянка, сегодня было все прибрано и вычищено до блеска. Четверо подтянутых стражей стояли у четырех дверей, крепко сжимая боевые топоры. Как по команде, они низко поклонились царевичу Пересвету, и только один из них осмелился робко у него поинтересоваться:
– Как прошел допрос, государь?
– Хорошо, – коротко ответил Пересвет, – царь Далмат уже почти готов передать царствование великой царице Рогнеде.
– Вот это новость так новость! – восхитился стражник и тут увидел в руках у Пересвета серебряную клетку. – А птичку ты куда нести изволишь?
– В подарок царю Елисею, – честно признался тот, – по личной просьбе.
– Эвон оно как! – глубокомысленно протянул страж. – А я и не знал, что царь Елисей птичками интересуется.
– Интересуется, – ответил Пересвет уже на ходу, – потому и просил меня.
– Угу, угу, – согласно закивал страж, – ну, значит, обрадуете батюшку.
Пересвет открыл дверь и быстро пошел прочь. Пару раз еще попадались на пути воины и стражники, но все были уже уведомлены о том, что ночью к царю Далмату явился сам царевич, и не задавали никаких неприятных вопросов.
Из дворца все выбрались спокойно, если не считать того, что уже на крыльце птица решила подать голос. Но на нее никто не обратил внимания, а Пересвет, дотолкав Ваню до ворот, с шумом поставил клетку на землю.
– Конь мой где? – строго обратился он к дежурившим стражникам.
Те, поклонившись, хором ответствовали:
– В конюшне, государь!
– Привести, да поживее! – приказал Пересвет.
Один из стражников еще раз поклонился и быстро побежал за Хранимиром. Остальные молча стояли, вытянувшись в струнку и ожидая, что же скажет грозный царевич. Но Пересвет молчал, еще крепче сжимая Ванин ворот, и о чем-то крепко думал. Через несколько минут из конюшни прибежал запыхавшийся стражник, ведя в поводу могучего коня. Хранимир был перекован, грива заплетена в мелкие косички, сбруя начищена до блеска.
– Молодцы, постарались, – одобрительно кивнул Пересвет, взобравшись в седло, – кто главный конюший?
– Я, царевич, – нахально соврал стражник, бегавший за конем, – Мишатой Остромирычем люди зовут!
– Молодец, Мишата, – похвалил его Пересвет, – хорошо свое дело знаешь!
Стражник довольно засопел, а Пересвет, тычком усадив Ваню перед собой, легонько ударил Хранимира по бокам. Конь взвился и помчался стрелой, Веста побежала следом.
– Эх, – хлопнул Мишата в ладони, – хорошо дело слажено! Теперь и царь отметит, а главное, царица не забудет: еще бы, уважил сынка!
Остальные завистливо на него посматривали, коря себя за нерасторопность. А тем временем царевич мчался по улицам города, которые уже заливали красные рассветные лучи. У ворот он чуть не столкнулся грудь в грудь с воином верхом на вестовом коне, обругал его и поскакал дальше. А если бы Пересвет догадался затребовать у вестового грамоту, которую тот вез от самой царицы Рогнеды, то прочитал бы в ней, что царица требует взять его, Пересвета, в полон как изменника и привезти к ней на суд и расправу. Но этого сделать он почему-то не догадался, зато наконец отпустил Ваню.
– Ну что, брат Иван, дальше со мной поедешь или на волчице верхом?
Ваня посмотрел на Весту. Та улыбнулась, видя его недоумение, и со смехом сказала:
– Видно, суждено мне тебя на себе возить, да я и не отказываюсь, мне уже и непривычно как-то одной бежать. Слезай-ка ты, Иванушка, с Хранимира и залезай ко мне на спину.
Ваня покраснел, но все-таки спрыгнул с коня и, потрепав Весту по голове, забрался на нее верхом.
– В путь! – звонко сказала волчица. – До вечера надо нам добраться до Медного царства. А время не ждет, – она тревожно взглянула на небо, – не успеем оглянуться – уже и солнце сядет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Вот так вот! – Он похлопал себя по животу. – Эх, хорошо, жаль только мало!
– И чего? – помимо воли вырвалось у Вани.
Царь посмотрел на него недоуменно:
– А чего дальше? Покушал – и на бочок!
– На какой еще бочок? – изумился Иван. – А молодеть ты, царь-батюшка, собираешься или нет?
– Отчего мне молодеть надобно? – не понял Далмат. – При такой-то жизни не то что молодеть, помрешь раньше сроку.
– Так яблоки же, – запротестовал Ваня, – молодильные-то! И вода живая!
– Это как это живая? – сонно спросил царь. – Что ж ты раньше не сказал!
– Да я сказал вообще-то, – осторожно проговорил Иван, глядя на царя с изумлением, – и про яблоки молодильные, и про воду. Вы же меня за ними и посылали!
– Я посылал? – удивился Далмат. – Да, точно… Ишь, память-то у тебя какая! Ну, молодильные так молодильные, я не возражаю. А теперь баиньки.
– Как это баиньки! – едва не закричал Ваня. – Почему это баиньки! Я тебе, царь-батюшка, службу сослужил, яблоки и воду достал, а там уж твое дело – молодеть или нет. А только птицу-огнецветку ты мне отдай!
– Какой ты сердитый, – огорчился Далмат, – да забирай ты свою птицу на здоровье, нужна она мне больно. И дочку еще прихвати в придачу, толку-то с нее…
– Нет уж, царь-батюшка, – усмехнулся Иван, – дочку ты свою, пожалуй, себе оставь, а мне огнецветку отдай, да так, чтобы клетка не зазвенела и по всему дворцу перезвон не пошел.
– Эх, не жалеешь ты старика, – заохал царь.
Но все-таки встал и подошел к серебряной клетке, в которой сидела чудо-птица и, по всей видимости, крепко спала. Не спеша вытащил из-под клетки золотую дощечку, от которой расходились тонкие, как волос, нити. Перерезал одну за другой и протянул клетку Ивану:
– На уж, владей. Заслужил.
– Спасибо тебе, государь! – низко поклонился Ваня. И не удержался все-таки, спросил: – Царь-батюшка! А молодеть-то когда будешь?
– Утро вечера мудренее, – неопределенно ответил царь, – с твоего позволения…
Он грузно взгромоздился обратно на свое ложе и мгновенно захрапел пуще прежнего. Ваня постоял, посмотрел на него и обернулся к своим молчащим до сих пор спутникам:
– Пойдем, что ли?
– Куда идти посередь ночи! – хмыкнула Веста. – Все равно, если нас раскроют, не скрыться от расправы. Так что останемся здесь до утра, чай, до рассвета никто не решится нас жизни лишать. Ты как думаешь, Пересвет?
Пересвет пожал плечами:
– Делай, как считаешь нужным.
– Тогда остаемся, – уверенно сказала волчица, – а как только рассветет – в путь.
Ваня согласно кивнул и улегся на полу рядом с царской кроватью. Веста легла рядом, привалившись к нему теплым боком, а Пересвет, недолго думая, прикорнул возле царевны Калины.
Иван долго не мог заснуть. Он вдыхал свежий ночной воздух, врывавшийся в царскую опочивальню из открытого окна, обнимал Весту за шею, чувствуя непонятную нежность. Он не мог не признать, что волчица ему нравится, более того, она нравилась ему настолько, что было даже удивительно: как это зверь может вызывать такие странные, будоражащие душу чувства. Конечно, не раз приходила Ивану мысль, что Веста не простая волчица, он вспоминал и царицу Рогнеду, умеющую обращаться в ворона и волка, вспоминал встречу в колодце с царевной лягушкой, и думал, думал, думал… Потом незаметно для себя он уснул и во сне видел Весту в золотой короне, грустную отчего-то Светлояру и царя Далмата, который уговаривал Ваню стать его зятем. Дальше Иван провалился в глубокий сон без сновидений, да так и проспал до самого рассвета.
– Ваня!
Громогласный бас заставил Ивана подпрыгнуть. Он дернулся, ударился головой о кровать и прикусил язык. Было очень больно, зато весь сон слетел мгновенно, и Ваня осторожно открыл глаза. Сначала он ничего не увидел перед собой, потом все-таки догадался развернуться и уткнулся носом в чью-то могучую ногу.
– Ваня!
Ваня поднял голову и обомлел. Перед ним стоял царь Далмат, но в каком виде! Где его былые морщины, где согбенная спина и седые волосы! Над Иваном нависал добрый молодец, статный, как сосна, и крепкий, как железо.
– Далмат? – недоверчиво спросил Ваня и поднялся на ноги.
Далмат, уперев руки в боки, добродушно расхохотался:
– Далмат и есть, Ванюшка! Экие яблоки-то оказались! Прибавилось силушки, поди, еще поболе будет, чем в молодые годы!
– Ну и ну! – только и смог сказать Ваня и обошел царя Далмата кругом.
Живая вода и молодильные яблоки и в самом деле сотворили чудеса: царь сбросил лет тридцать и был до того хорош, что хоть сейчас на доброго коня да в жаркий бой. Ивану пришла в голову мысль:
– Царь-батюшка! А что если тебе набрать молодцев покрепче да всем вместе и изгнать прочь всю эту нечисть? Войско-то ушло к Золотому царству, здесь осталась малая часть. Ежели взяться всем вместе да поднажать как следует – к вечеру здесь и духу не останется от чужаков!
– Славно, Ваня, славно, – кивнул Далмат, – я сам о том думал. Да только где ты их наберешь – молодцев этих? Все, кто был, или полегли, или в полон взяты. Разве что три моих верных богатыря – Будимил, Будимир и храбрый витязь Будислав. Но где они ныне, в каких краях, не ведаю.
– А разве они не воевали вместе со всеми, когда медное войско подошло к стенам города? – удивился Иван.
Царь только плечами пожал:
– Не воевали, Ванюша. Осерчал я на них больно за то, что они тебя в покои дочери моей допустили, да и на младшего, Будислава, по сию пору гнев держу: ишь, чего удумал, с Калиной шашни заводить! Вот и прогнал всех троих с глаз долой, из сердца вон. А сегодня уже сколько раз пожалеть успел – мои-то богатыри хоть и на водку больно падкие, да только в бою полусотни лучших вояк стоят! Коли они бы все вместе сейчас навалились да со мной потрудились, порубили бы мы всех врагов до единого!
– Да, – вздохнул Иван, – жаль, что ты их прогнал, царь-батюшка! Но тут уж ничего не поделаешь. А теперь, – тут Ваня поклонился, – не гневайся, государь, но пора мне товарищей будить да в путь-дорогу отправляться.
– Куда это еще? – недовольно поморщился царь. – Отчего остаться не хочешь? Али я тебе наскучил?
– Что ты, царь Далмат, – взмахнул Ваня руками, – разве может мне надоесть твое царское величество? А только птица огнецветная, что ты мне за службу подарил, мне не для утехи и не для забавы нужна. Должен отвезти я ее в державу медную, царю Елисею на поклон. Обещался мне владыка Медного царства за нее дочь свою, Светлояру-царевну отдать. Невеста она моя, – добавил Ваня.
– Ишь ты, – так и хлопнул в ладоши Далмат, – чего выдумал, за семь верст киселя хлебать! Коли тебе так жениться на царевне приспичило, бери мою Калину! И девка сама хороша, и приданое…
Тут царь завел свою прежнюю песенку, сводящуюся к тому, что Иван должен непременно стать его зятем. Ваня как мог отнекивался, поначалу вежливо, потом уже грубее, наконец не выдержал и, взвыв, бросился будить Весту. Царь не отставал:
– Да погоди! Куда ты, чумной! Тебе же, дураку, такую невесту предлагают! Такую девку! Все при ней: и лицом пригожа, и статью…
– Веста, – простонал Иван, – вставай, милая!
Волчица шумно вздохнула и потянулась. Открыла глаза и посмотрела на Ваню:
– Здравствуй, Иванушка!
– Доброе утро, – облегченно улыбнулся Иван и, оглянувшись на царя с тревогой, быстро зашептал ей на ухо: – Спасай, милая, мне тут снова Калину сватают, я уж не знаю, куда деваться!
– А ты чего же? – хихикнула волчица. – Она что, девка и впрямь ничего, бери – не пожалеешь!
– А, чтоб вас! – в сердцах воскликнул Ваня и пошел будить Пересвета под непрекращающийся бубнеж царя Далмата.
– Пересвет!
– …а в приданое дам я торговых городов сколько стребуешь…
– Вставай, Пересвет!
– …свадьбу, коли захочешь, сыграем с размахом, музыкантов назовем столько, что и раньше не бывало, и впредь не будет…
– Пересвет! – заорал Ваня в бешенстве. – Да вставай же!
Царь будто ничего не замечал и продолжал как ни в чем не бывало:
– Царство поделю по-братски. Половина тебе – половина мне, как хошь, так и правь. А как войдешь в пору, да сам станешь царствовать…
Но тут, к счастью для Ивана, как раз проснулся Пересвет и зевнул до того громко, что колыхнулся полог над кроватью.
– Доброе утро, Иван!
– Доброе, доброе, – пробормотал Ваня, окончательно одуревший от назойливого сватовства.
– Здравствуй, Пересвет, – улыбнулась подошедшая Веста, – ну как, в дорогу, что ли? Теперь наш путь лежит в Медное царство!
– В дорогу, – кивнул Пересвет, взял из рук Вани клетку и завернул ее в" попавшийся под руку коврик.
Птица попыталась что-то вякнуть, но так почему-то и не решилась, ограничившись жалким писком, больше похожим на кваканье.
– Ну, вперед, – кивнул Иван, – давай веди меня, Пересвет!
Тот взял его за ворот рубахи и, вежливо кивнув царю, пошел из горницы. Веста, ткнув на прощание носом царя в живот, шустро побежала за ним. Только тут Далмат опомнился:
– Куда?! А как же свадьба?
Иван простонал и понесся вперед, волоча за собой Пересвета. Тот, с трудом держа в руках тяжеленную клетку, еле поспевал, боялся ненароком придушить Ваню, но в то же время и не мог отпустить его ворот, зная, что стражники будут особо зорко следить за тем, как он обращается с пленником. В коридоре, где еще вчера шла развеселая гулянка, сегодня было все прибрано и вычищено до блеска. Четверо подтянутых стражей стояли у четырех дверей, крепко сжимая боевые топоры. Как по команде, они низко поклонились царевичу Пересвету, и только один из них осмелился робко у него поинтересоваться:
– Как прошел допрос, государь?
– Хорошо, – коротко ответил Пересвет, – царь Далмат уже почти готов передать царствование великой царице Рогнеде.
– Вот это новость так новость! – восхитился стражник и тут увидел в руках у Пересвета серебряную клетку. – А птичку ты куда нести изволишь?
– В подарок царю Елисею, – честно признался тот, – по личной просьбе.
– Эвон оно как! – глубокомысленно протянул страж. – А я и не знал, что царь Елисей птичками интересуется.
– Интересуется, – ответил Пересвет уже на ходу, – потому и просил меня.
– Угу, угу, – согласно закивал страж, – ну, значит, обрадуете батюшку.
Пересвет открыл дверь и быстро пошел прочь. Пару раз еще попадались на пути воины и стражники, но все были уже уведомлены о том, что ночью к царю Далмату явился сам царевич, и не задавали никаких неприятных вопросов.
Из дворца все выбрались спокойно, если не считать того, что уже на крыльце птица решила подать голос. Но на нее никто не обратил внимания, а Пересвет, дотолкав Ваню до ворот, с шумом поставил клетку на землю.
– Конь мой где? – строго обратился он к дежурившим стражникам.
Те, поклонившись, хором ответствовали:
– В конюшне, государь!
– Привести, да поживее! – приказал Пересвет.
Один из стражников еще раз поклонился и быстро побежал за Хранимиром. Остальные молча стояли, вытянувшись в струнку и ожидая, что же скажет грозный царевич. Но Пересвет молчал, еще крепче сжимая Ванин ворот, и о чем-то крепко думал. Через несколько минут из конюшни прибежал запыхавшийся стражник, ведя в поводу могучего коня. Хранимир был перекован, грива заплетена в мелкие косички, сбруя начищена до блеска.
– Молодцы, постарались, – одобрительно кивнул Пересвет, взобравшись в седло, – кто главный конюший?
– Я, царевич, – нахально соврал стражник, бегавший за конем, – Мишатой Остромирычем люди зовут!
– Молодец, Мишата, – похвалил его Пересвет, – хорошо свое дело знаешь!
Стражник довольно засопел, а Пересвет, тычком усадив Ваню перед собой, легонько ударил Хранимира по бокам. Конь взвился и помчался стрелой, Веста побежала следом.
– Эх, – хлопнул Мишата в ладони, – хорошо дело слажено! Теперь и царь отметит, а главное, царица не забудет: еще бы, уважил сынка!
Остальные завистливо на него посматривали, коря себя за нерасторопность. А тем временем царевич мчался по улицам города, которые уже заливали красные рассветные лучи. У ворот он чуть не столкнулся грудь в грудь с воином верхом на вестовом коне, обругал его и поскакал дальше. А если бы Пересвет догадался затребовать у вестового грамоту, которую тот вез от самой царицы Рогнеды, то прочитал бы в ней, что царица требует взять его, Пересвета, в полон как изменника и привезти к ней на суд и расправу. Но этого сделать он почему-то не догадался, зато наконец отпустил Ваню.
– Ну что, брат Иван, дальше со мной поедешь или на волчице верхом?
Ваня посмотрел на Весту. Та улыбнулась, видя его недоумение, и со смехом сказала:
– Видно, суждено мне тебя на себе возить, да я и не отказываюсь, мне уже и непривычно как-то одной бежать. Слезай-ка ты, Иванушка, с Хранимира и залезай ко мне на спину.
Ваня покраснел, но все-таки спрыгнул с коня и, потрепав Весту по голове, забрался на нее верхом.
– В путь! – звонко сказала волчица. – До вечера надо нам добраться до Медного царства. А время не ждет, – она тревожно взглянула на небо, – не успеем оглянуться – уже и солнце сядет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48