Это ведь неправда. Сорок два года, конечно, возраст, но ее мать вовсе не старая!
– Меня ранили в бедро прошлой осенью, – сказала Аланна и поморщилась, – иногда беспокоит. А что ты сделала со своими волосами?
Али встряхнула прической.
– Это последний писк моды, – сообщила она, – высшая степень изысканности.
– Не изысканнее обыкновенной черники, – парировала Аланна. – Ты еще не выросла из подобной ерунды?
– Это весело и легко смывается. Знаешь, мама, дело вовсе не в моей голове, – неожиданно резко ответила Али. Почему этим всегда заканчивалось? Не пробыла мама дома и полдня, как уже ругается.
– Ах, весело? – сухо сказала Аланна. – В твои шестнадцать лет пора уже думать о более серьезных вещах.
– Хоть кто-нибудь в этом доме должен веселиться, – бросила в ответ Али. – Понятно, что это будешь не ты. У тебя серьезная работа. Ты всегда такая мрачная!
– Тебе шестнадцать лет! – повторила Аланна. – Когда я была в твоем возрасте, я знала, чего хочу в жизни и какой работой буду заниматься…
– Мама, пожалуйста! – воскликнула Али со слезами. Не успели они встретиться после целого года разлуки, как снова вернулись к последнему разговору перед отъездом Аланны. – Почему ты такая одержимая'? Я все это уже знаю. Когда ты была в моем возрасте, ты при помощи всего лишь палки и горсти камешков убила десять великанов. Затем ты взлетела в небо на крылатом боевом коне и вернулась с Доминионским бриллиантом в кармане, и привезла своему королю самую красивую принцессу на свете. Я не ты. Если бы ты чаще здесь бывала, сама бы убедилась.
Али тут же пожалела о сказанном. Немногим удавалось вывести Али из равновесия, и мама первая из них.
Чувство вины пронзило Али, когда она увидела поникшую голову матери.
– Я не это имела в виду, – сказала Аланна. – Конечно, мне хотелось бы, чтобы ты последовала моему примеру, но главное – чтобы ты смогла сделать в жизни что-нибудь свое. Просто мне кажется, что ты ничего не хочешь делать. – Аланна потерла плечо, пристально глядя на дочь. – Слушай, волосы – это всего лишь волосы, конечно, если хочешь, чтобы они были синими, или зелеными, или пятнистыми, как шкура леопарда… Да кто я такая, чтобы диктовать, что годится девушке, а что нет?..
Она вошла в замок. Али повернулась и встретила осуждающие взгляды солдат и слуг.
– Она не ваша мать, – сказала она, не глядя на них. – Попробуйте-ка побыть дочерью легенды. Нелегкое это занятие, почти как работа.
Али не думала, что мать выйдет к ужину сегодня вечером, но слуги решили по-своему. Был поставлен второй прибор, и Аланна уже сидела за столом, когда Али вошла в маленькую семейную столовую.
– Я ничего не ела много дней, – сообщила Аланна дочери, когда та села. – Меня рвало всю дорогу на этом проклятом корабле.
– А верхом в объезд еще слишком холодно? – спросила Али, принимая у горничной блюдо устриц. Аланна уже накинулась на еду.
– Да нет. Просто я приехала бы сюда как раз в то время, когда пора было бы возвращаться во Фраслунд. – Она ела быстрыми порывистыми движениями. – Морем мы добрались гораздо быстрее. Впереди долгое лето – и мне хотелось побыть дома.
– Так король Маггур будет продолжать войну? Ведь он потерял своих механических солдат? – спросила Али.
Аланна вытерла тарелку кусочком хлеба.
– У него еще остались армии и капитаны. Если бы их главной силой была магия, то мы бы разбили его еще в прошлом году. Давай не будем говорить о войне. Я весь прошлый год ничем другим не занималась.
Али подавила вздох. Так мало тем, на которые она может говорить с матерью. Разве что…
Со времени их последнего разговора прошло больше года, в течение которого она честно пыталась придумать себе такое занятие, которое порадует отца, но безуспешно. Может, она просто вела себя неправильно. Раньше ей в голову не приходило заручиться маминой поддержкой.
– Ты помнишь, что ты говорила, мама? – спросила она в то время, как горничная ставила между ними жареную утку.
Аланна быстро отрезала кусок себе и Али, девушка красиво разложила по тарелкам колечки жареного лука.
– Сейчас я с трудом помню, как меня зовут, – сообщила Аланна. – А что я говорила?
– Что я должна найти себе занятие. У меня есть занятие, которое мне нравится и с которым я прекрасно справляюсь. Оно очень важное и интересное. Я думаю, ты со мной согласишься.
Аланна посмотрела на дочь, в ее царственных глазах светилось подозрение.
– Прекрати, Али, – приказала она. – Ты знаешь, я терпеть не могу, когда ходят вокруг до около. Что это за занятие?
Али положила нож на стол и сложила руки на коленях, чтобы мама не могла их видеть. Она удостоверилась, что настроена на этот разговор.
– Я хочу стать агентом. Сейчас во время войны, разведчики нужны повсюду. В Сканре, в Галле, в Тазане…
Аланна с такой силой швырнула нож, что он отскочил, звонко ударившись о тарелку.
– Категорическое нет, – отрезала она. Ее лицо смертельно побледнело, глаза горели так же ярко, как магический янтарь, который она всегда носила на шее.
Али была потрясена.
– То есть? – вежливо спросила она, выигрывая время и напряженно раздумывая, что же она сказала не так.
– Моя дочь никогда не будет заниматься шпионажем. – Слово «шпионаж» в устах Аланны прозвучало презрительно.
– Но папа же шпион, – возразила удивленная Али. Мать прижала пылающий камень к шее.
– Твой отец, – заговорила она медленно, – уникальный человек с уникальными способностями. И он действительно на своем месте. Кроме того, на него работают люди, которые специально обучены и обладают необходимым жизненным опытом. И эти люди гораздо больше подходят для этой роли, чем ты, его дочь.
– Ты намекаешь на то, что отец не из знатного рода, в его жилах не течет голубая кровь Требондов, – сказала Али. – Ты хочешь сказать, что шпионаж – работа не для знати? Но ведь дедушка тоже шпион?
– Твой дедушка обрабатывает информацию, которую собирают агенты. Он руководит ими, и благодаря этому твоего отца никто не беспокоит. Он может спокойно работать, – сказала Аланна. – Это совсем другое дело.
– Но, мама, ведь ты сама хотела, чтобы я нашла себе занятие по душе! – воскликнула Али.
– Только не это, Алианна. Ты не можешь понять, как я переживаю за твоего отца! Страха еще и за тебя я просто не выдержу. – Аланна вздохнула и откинулась на спинку стула. – Шпионаж не шутки, Али. Это грязная, неблагодарная и опасная работа. Один неверный шаг может погубить тебя. Так что если ты надеялась, что я помогу тебе уговорить отца, то ты ошиблась, дочка.
– Но, мама, я хочу именно этого! – возмущенно воскликнула Али. – Ты говоришь, что я должна определиться в жизни. Ты сама твердишь: «прими решение, прими решение», и я приняла! Ведь я все время помогаю папе, и никто не возражает!
– Значит, я должна была возразить много лет назад. – сказала Аланна. – Ты права – я мало занималась тобой, пока ты росла. – Она отодвинула стул. – Значит, пока я здесь, попытаюсь сделать хоть что-нибудь. Давай подумаем вместе. – Поморщившись, она встала и прошла мимо Али. Затем остановилась, и положила руку на плечо дочери. – Я была плохой матерью, Али. Но, по крайней мере, я постараюсь помочь тебе найти свой путь.
Она убрала руку и твердым шагом вышла из комнаты. Горничная обеспокоенно посмотрела на нетронутую тарелку Али и последовала за Аланной.
Али, не отрываясь, смотрела на свой кубок. Она хорошо знала, что означает этот мамин тон: теперь она станет ее очередным «проектом». Каждый раз, когда мать оказывалась дома, она придумывала себе какое-нибудь занятие, которое увлекало ее до тех пор, пока ей не приходилось снова возвращаться на войну. В прошлый раз она вместе с каменщиками прошлась вдоль всей стены Пиратского Обрыва. Они покрыли камни известкой и надстроили стену на целый ярд.
После ее отъезда пришлось отмывать от каменной пыли весь дом изнутри и снаружи.
Али не хотелось становиться «проектом». Ей нравилось быть собой, изменять себе она не собиралась. Нахмурившись и постукивая пальцами по столу, она обдумывала варианты дальнейших действий. До возвращения отца она могла бы поговорить с матерью еще раз, но это вряд ли что изменит. К тому же сейчас родителям просто необходимо побыть вместе. Они все равно нескоро вспомнят о том, что в мире, кроме них, еще есть люди. Такое уже случалось раньше.
Али встала и пошла в кабинет отца. Если сосредоточиться, то сегодня вечером она доделает оставшуюся работу. Тогда утром она сядет на свой корабль «Куб» и поплывет вдоль побережья к порту Леган. Родителям она оставит записку, чтобы они не волновались. Али часто плавала одна: зима на юге была достаточно мягкая, и даже если море будет не совсем спокойным, она справится. Если же погода совсем испортится, можно будет попросить убежища у одной из знакомых семей, живущих вдоль побережья. Пираты в это время года, как правило, не выходят в море.
Она поплывет в порт Леган, нанесет визит лорду Имраху и его миниатюрной жизнерадостной жене. А ее родители в это время насладятся обществом друг друга. Кроме того, она не станет очередным маминым «проектом». Энергия Аланны могла сдвинуть горы. Иногда это даже пугало. За несколько дней до маминого отъезда на север Али вернется, чтобы попрощаться. Тоненький голосок в глубине ее души тихо-тихо шептал, что она просто сбегает, но Али старалась к нему не прислушиваться.
Девушка закончила расшифровку и сложила готовые записи в аккуратные стопки на папином столе.
Ночью, она упаковала небольшой узелок, а утром отнесла свои вещи на «Куб». Когда солнце поднялось над прибрежными холмами, Али уже была на корабле. Она думала о том, какова будет реакция мамы, когда та обнаружит записку на столе в гостиной. Прошлый раз она очень сердилась, когда Али ускользнула у нее из-под носа. Потом вернется папа, и в течение трех недель они будут ворковать как голубки. И когда Али вернется из порта Леган, родители будут в прекрасном расположении духа и с радостью встретят свою единственную дочь. Али одобрила свой план.
Два дня Али наслаждалась покоем и одиночеством. На третий день, когда она обходила Гриффин, ее обнаружили. Али попыталась развернуть «Куб», но ветер был слишком сильный. Она не успела вывести корабль из бухты, и пираты взяли ее в плен.
К полудню злой волшебник застегнул на ее шее кожаный ошейник – знак раба. Если бы Али попыталась вырваться, магический ошейник безжалостно задушил бы ее. Капитан пиратского корабля, который затопил ее любимый «Куб», наблюдал за действиями волшебника.
– Побрейте ей голову, – приказал он. – Никто не купит раба с синими волосами.
Три недели спустя, город Раджмуат
на острове Киприанг, столица Медного Архипелага
Али скрючилась в самом дальнем от двери углу загона для рабов: колени крепко прижаты к груди, руки плотно обнимают колени, лоб прижат к рукам. На голове отрос короткий золотистый ежик. Она была босиком, одета в тунику без рукавов из грубой некрашеной ткани. В качестве набедренной повязки служила какая-то ветошь. Пиратский кожаный ошейник сменили на другой, который будет на ней до тех пор, пока кто-нибудь не купит ее на рынке рабов города Раджмуат.
С момента захвата ее в плен прошло уже три недели. Две из них она провела на корабле, в грязном и вонючем трюме. Али отощала, синяки и раны покрыли ее тело. На затылке красовалась огромная багровая шишка, подарок одного пирата, которого она весьма чувствительно поцарапала. Она выглядела затравленной и запуганной, как и остальные рабы.
Но голова Али работала в полную силу. Она продумывала возможные варианты побега. Завтра рабов отправят на продажу. Можно, конечно, попытаться совершить побег из загона, но это займет много времени, и, кроме того, мешает ошейник. Самое лучшее – позволить себя продать. Она сбежит от новых хозяев, раздобудет деньги и одежду и найдет корабль, чтобы вернуться домой.
Больше всего Али волновал момент продажи. Она понимала, что девушка ее возраста скорее всего окажется игрушкой в руках богатого хозяина. Но Али этот вариант даже не рассматривала. Она точно знала, что отдаст свою девственность только тому, кого выберет сама.
Пока Али решила как можно меньше есть. Другие рабы думали, что она сошла с ума, когда отдавала им половину своей скудной порции. Но Али хотела похудеть. Бритая голова тоже оказалась очень кстати. Пираты, сами того не ведая, оказали ей большую услугу. Такой ее вряд ли купят для своих прихотей.
Уткнувшись носом в сложенные на коленях руки, Али исподлобья наблюдала за соседями. Те толпились вокруг дверей в ожидании ужина. Али решила окончательно обезобразить себя, чтобы выглядеть совершенно непривлекательно.
В дверях заскрежетал ключ, и рабы замерли. Тяжелая дверь со стоном отворилась, и все бросились прочь, спасаясь от кованых дубинок. Повара бросили на пол несколько небольших буханок хлеба. Потом внесли горшки с жидкой кашей. Рабы стали протягивать вперед руки с деревянными мисками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Меня ранили в бедро прошлой осенью, – сказала Аланна и поморщилась, – иногда беспокоит. А что ты сделала со своими волосами?
Али встряхнула прической.
– Это последний писк моды, – сообщила она, – высшая степень изысканности.
– Не изысканнее обыкновенной черники, – парировала Аланна. – Ты еще не выросла из подобной ерунды?
– Это весело и легко смывается. Знаешь, мама, дело вовсе не в моей голове, – неожиданно резко ответила Али. Почему этим всегда заканчивалось? Не пробыла мама дома и полдня, как уже ругается.
– Ах, весело? – сухо сказала Аланна. – В твои шестнадцать лет пора уже думать о более серьезных вещах.
– Хоть кто-нибудь в этом доме должен веселиться, – бросила в ответ Али. – Понятно, что это будешь не ты. У тебя серьезная работа. Ты всегда такая мрачная!
– Тебе шестнадцать лет! – повторила Аланна. – Когда я была в твоем возрасте, я знала, чего хочу в жизни и какой работой буду заниматься…
– Мама, пожалуйста! – воскликнула Али со слезами. Не успели они встретиться после целого года разлуки, как снова вернулись к последнему разговору перед отъездом Аланны. – Почему ты такая одержимая'? Я все это уже знаю. Когда ты была в моем возрасте, ты при помощи всего лишь палки и горсти камешков убила десять великанов. Затем ты взлетела в небо на крылатом боевом коне и вернулась с Доминионским бриллиантом в кармане, и привезла своему королю самую красивую принцессу на свете. Я не ты. Если бы ты чаще здесь бывала, сама бы убедилась.
Али тут же пожалела о сказанном. Немногим удавалось вывести Али из равновесия, и мама первая из них.
Чувство вины пронзило Али, когда она увидела поникшую голову матери.
– Я не это имела в виду, – сказала Аланна. – Конечно, мне хотелось бы, чтобы ты последовала моему примеру, но главное – чтобы ты смогла сделать в жизни что-нибудь свое. Просто мне кажется, что ты ничего не хочешь делать. – Аланна потерла плечо, пристально глядя на дочь. – Слушай, волосы – это всего лишь волосы, конечно, если хочешь, чтобы они были синими, или зелеными, или пятнистыми, как шкура леопарда… Да кто я такая, чтобы диктовать, что годится девушке, а что нет?..
Она вошла в замок. Али повернулась и встретила осуждающие взгляды солдат и слуг.
– Она не ваша мать, – сказала она, не глядя на них. – Попробуйте-ка побыть дочерью легенды. Нелегкое это занятие, почти как работа.
Али не думала, что мать выйдет к ужину сегодня вечером, но слуги решили по-своему. Был поставлен второй прибор, и Аланна уже сидела за столом, когда Али вошла в маленькую семейную столовую.
– Я ничего не ела много дней, – сообщила Аланна дочери, когда та села. – Меня рвало всю дорогу на этом проклятом корабле.
– А верхом в объезд еще слишком холодно? – спросила Али, принимая у горничной блюдо устриц. Аланна уже накинулась на еду.
– Да нет. Просто я приехала бы сюда как раз в то время, когда пора было бы возвращаться во Фраслунд. – Она ела быстрыми порывистыми движениями. – Морем мы добрались гораздо быстрее. Впереди долгое лето – и мне хотелось побыть дома.
– Так король Маггур будет продолжать войну? Ведь он потерял своих механических солдат? – спросила Али.
Аланна вытерла тарелку кусочком хлеба.
– У него еще остались армии и капитаны. Если бы их главной силой была магия, то мы бы разбили его еще в прошлом году. Давай не будем говорить о войне. Я весь прошлый год ничем другим не занималась.
Али подавила вздох. Так мало тем, на которые она может говорить с матерью. Разве что…
Со времени их последнего разговора прошло больше года, в течение которого она честно пыталась придумать себе такое занятие, которое порадует отца, но безуспешно. Может, она просто вела себя неправильно. Раньше ей в голову не приходило заручиться маминой поддержкой.
– Ты помнишь, что ты говорила, мама? – спросила она в то время, как горничная ставила между ними жареную утку.
Аланна быстро отрезала кусок себе и Али, девушка красиво разложила по тарелкам колечки жареного лука.
– Сейчас я с трудом помню, как меня зовут, – сообщила Аланна. – А что я говорила?
– Что я должна найти себе занятие. У меня есть занятие, которое мне нравится и с которым я прекрасно справляюсь. Оно очень важное и интересное. Я думаю, ты со мной согласишься.
Аланна посмотрела на дочь, в ее царственных глазах светилось подозрение.
– Прекрати, Али, – приказала она. – Ты знаешь, я терпеть не могу, когда ходят вокруг до около. Что это за занятие?
Али положила нож на стол и сложила руки на коленях, чтобы мама не могла их видеть. Она удостоверилась, что настроена на этот разговор.
– Я хочу стать агентом. Сейчас во время войны, разведчики нужны повсюду. В Сканре, в Галле, в Тазане…
Аланна с такой силой швырнула нож, что он отскочил, звонко ударившись о тарелку.
– Категорическое нет, – отрезала она. Ее лицо смертельно побледнело, глаза горели так же ярко, как магический янтарь, который она всегда носила на шее.
Али была потрясена.
– То есть? – вежливо спросила она, выигрывая время и напряженно раздумывая, что же она сказала не так.
– Моя дочь никогда не будет заниматься шпионажем. – Слово «шпионаж» в устах Аланны прозвучало презрительно.
– Но папа же шпион, – возразила удивленная Али. Мать прижала пылающий камень к шее.
– Твой отец, – заговорила она медленно, – уникальный человек с уникальными способностями. И он действительно на своем месте. Кроме того, на него работают люди, которые специально обучены и обладают необходимым жизненным опытом. И эти люди гораздо больше подходят для этой роли, чем ты, его дочь.
– Ты намекаешь на то, что отец не из знатного рода, в его жилах не течет голубая кровь Требондов, – сказала Али. – Ты хочешь сказать, что шпионаж – работа не для знати? Но ведь дедушка тоже шпион?
– Твой дедушка обрабатывает информацию, которую собирают агенты. Он руководит ими, и благодаря этому твоего отца никто не беспокоит. Он может спокойно работать, – сказала Аланна. – Это совсем другое дело.
– Но, мама, ведь ты сама хотела, чтобы я нашла себе занятие по душе! – воскликнула Али.
– Только не это, Алианна. Ты не можешь понять, как я переживаю за твоего отца! Страха еще и за тебя я просто не выдержу. – Аланна вздохнула и откинулась на спинку стула. – Шпионаж не шутки, Али. Это грязная, неблагодарная и опасная работа. Один неверный шаг может погубить тебя. Так что если ты надеялась, что я помогу тебе уговорить отца, то ты ошиблась, дочка.
– Но, мама, я хочу именно этого! – возмущенно воскликнула Али. – Ты говоришь, что я должна определиться в жизни. Ты сама твердишь: «прими решение, прими решение», и я приняла! Ведь я все время помогаю папе, и никто не возражает!
– Значит, я должна была возразить много лет назад. – сказала Аланна. – Ты права – я мало занималась тобой, пока ты росла. – Она отодвинула стул. – Значит, пока я здесь, попытаюсь сделать хоть что-нибудь. Давай подумаем вместе. – Поморщившись, она встала и прошла мимо Али. Затем остановилась, и положила руку на плечо дочери. – Я была плохой матерью, Али. Но, по крайней мере, я постараюсь помочь тебе найти свой путь.
Она убрала руку и твердым шагом вышла из комнаты. Горничная обеспокоенно посмотрела на нетронутую тарелку Али и последовала за Аланной.
Али, не отрываясь, смотрела на свой кубок. Она хорошо знала, что означает этот мамин тон: теперь она станет ее очередным «проектом». Каждый раз, когда мать оказывалась дома, она придумывала себе какое-нибудь занятие, которое увлекало ее до тех пор, пока ей не приходилось снова возвращаться на войну. В прошлый раз она вместе с каменщиками прошлась вдоль всей стены Пиратского Обрыва. Они покрыли камни известкой и надстроили стену на целый ярд.
После ее отъезда пришлось отмывать от каменной пыли весь дом изнутри и снаружи.
Али не хотелось становиться «проектом». Ей нравилось быть собой, изменять себе она не собиралась. Нахмурившись и постукивая пальцами по столу, она обдумывала варианты дальнейших действий. До возвращения отца она могла бы поговорить с матерью еще раз, но это вряд ли что изменит. К тому же сейчас родителям просто необходимо побыть вместе. Они все равно нескоро вспомнят о том, что в мире, кроме них, еще есть люди. Такое уже случалось раньше.
Али встала и пошла в кабинет отца. Если сосредоточиться, то сегодня вечером она доделает оставшуюся работу. Тогда утром она сядет на свой корабль «Куб» и поплывет вдоль побережья к порту Леган. Родителям она оставит записку, чтобы они не волновались. Али часто плавала одна: зима на юге была достаточно мягкая, и даже если море будет не совсем спокойным, она справится. Если же погода совсем испортится, можно будет попросить убежища у одной из знакомых семей, живущих вдоль побережья. Пираты в это время года, как правило, не выходят в море.
Она поплывет в порт Леган, нанесет визит лорду Имраху и его миниатюрной жизнерадостной жене. А ее родители в это время насладятся обществом друг друга. Кроме того, она не станет очередным маминым «проектом». Энергия Аланны могла сдвинуть горы. Иногда это даже пугало. За несколько дней до маминого отъезда на север Али вернется, чтобы попрощаться. Тоненький голосок в глубине ее души тихо-тихо шептал, что она просто сбегает, но Али старалась к нему не прислушиваться.
Девушка закончила расшифровку и сложила готовые записи в аккуратные стопки на папином столе.
Ночью, она упаковала небольшой узелок, а утром отнесла свои вещи на «Куб». Когда солнце поднялось над прибрежными холмами, Али уже была на корабле. Она думала о том, какова будет реакция мамы, когда та обнаружит записку на столе в гостиной. Прошлый раз она очень сердилась, когда Али ускользнула у нее из-под носа. Потом вернется папа, и в течение трех недель они будут ворковать как голубки. И когда Али вернется из порта Леган, родители будут в прекрасном расположении духа и с радостью встретят свою единственную дочь. Али одобрила свой план.
Два дня Али наслаждалась покоем и одиночеством. На третий день, когда она обходила Гриффин, ее обнаружили. Али попыталась развернуть «Куб», но ветер был слишком сильный. Она не успела вывести корабль из бухты, и пираты взяли ее в плен.
К полудню злой волшебник застегнул на ее шее кожаный ошейник – знак раба. Если бы Али попыталась вырваться, магический ошейник безжалостно задушил бы ее. Капитан пиратского корабля, который затопил ее любимый «Куб», наблюдал за действиями волшебника.
– Побрейте ей голову, – приказал он. – Никто не купит раба с синими волосами.
Три недели спустя, город Раджмуат
на острове Киприанг, столица Медного Архипелага
Али скрючилась в самом дальнем от двери углу загона для рабов: колени крепко прижаты к груди, руки плотно обнимают колени, лоб прижат к рукам. На голове отрос короткий золотистый ежик. Она была босиком, одета в тунику без рукавов из грубой некрашеной ткани. В качестве набедренной повязки служила какая-то ветошь. Пиратский кожаный ошейник сменили на другой, который будет на ней до тех пор, пока кто-нибудь не купит ее на рынке рабов города Раджмуат.
С момента захвата ее в плен прошло уже три недели. Две из них она провела на корабле, в грязном и вонючем трюме. Али отощала, синяки и раны покрыли ее тело. На затылке красовалась огромная багровая шишка, подарок одного пирата, которого она весьма чувствительно поцарапала. Она выглядела затравленной и запуганной, как и остальные рабы.
Но голова Али работала в полную силу. Она продумывала возможные варианты побега. Завтра рабов отправят на продажу. Можно, конечно, попытаться совершить побег из загона, но это займет много времени, и, кроме того, мешает ошейник. Самое лучшее – позволить себя продать. Она сбежит от новых хозяев, раздобудет деньги и одежду и найдет корабль, чтобы вернуться домой.
Больше всего Али волновал момент продажи. Она понимала, что девушка ее возраста скорее всего окажется игрушкой в руках богатого хозяина. Но Али этот вариант даже не рассматривала. Она точно знала, что отдаст свою девственность только тому, кого выберет сама.
Пока Али решила как можно меньше есть. Другие рабы думали, что она сошла с ума, когда отдавала им половину своей скудной порции. Но Али хотела похудеть. Бритая голова тоже оказалась очень кстати. Пираты, сами того не ведая, оказали ей большую услугу. Такой ее вряд ли купят для своих прихотей.
Уткнувшись носом в сложенные на коленях руки, Али исподлобья наблюдала за соседями. Те толпились вокруг дверей в ожидании ужина. Али решила окончательно обезобразить себя, чтобы выглядеть совершенно непривлекательно.
В дверях заскрежетал ключ, и рабы замерли. Тяжелая дверь со стоном отворилась, и все бросились прочь, спасаясь от кованых дубинок. Повара бросили на пол несколько небольших буханок хлеба. Потом внесли горшки с жидкой кашей. Рабы стали протягивать вперед руки с деревянными мисками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24